Непосредственные архивные материалы по этому вопросу пока не обнаружены, но косвенные все же имеются. Перед нами два документа, которые довольно убедительно свидетельствуют, откуда последовало указание о создании Народного правительства Финляндской Демократической Республики.

Первый из них — это специальная директива начальника Политуправления Ленинградского военного округа дивизионного комиссара Горохова от 23 ноября (т. е. за три дня до событий у Майнилы), которая под грифом «Совершенно секретно» была направлена начальникам политуправлений армий, военкомам и начальникам политотделов соединений.

Наряду с оценкой общей обстановки на северо-западных рубежах СССР в ней содержатся и такие слова: «Мы идем не как завоеватели, а как друзья финского народа. Красная Армия поддержит финский народ, который стоит за дружбу с Советским Союзом и хочет иметь свое, финляндское, подлинно народное правительство» [66] .

Вполне очевидно, решиться на включение подобной фразы без прямого указания из Кремля комиссар Горохов, конечно, не мог.

Второй документ — запись беседы Молотова с германским послом в Москве фон Шуленбургом, которая состоялась в первый день войны (30 ноября) и за день до того, как был сделан «удачный» «радиоперехват», поведавший о появлении нового правительства в г. Терийоки.

Во время этой беседы Молотов «удивительно точно» предсказал рождение правительства Куусинена и конкретно изложил все важнейшие пункты его внешней и внутренней программы.

«Это правительство, — говорил Молотов, — будет не советским, а типа демократической республики. Советы там никто не будет создавать, но мы надеемся, что это будет правительство, с которым мы сможем договориться и обеспечить безопасность Ленинграда» [67] .

Что касается причастности ЦК КПФ к созданию правительства Куусинена, то необходимо иметь в виду, что в Москве или Петрозаводске в указанное время находилось лишь несколько остававшихся на свободе членов ЦК КПФ, почти все остальные подверглись репрессиям. Они никак не могли составлять какое-то «большинство» и действовать от имени Центрального Комитета.

Терийокское правительство было грубой ошибкой, явным просчетом сталинской дипломатии. Оно не получило какой-либо поддержки среди народа Финляндии, находилось в тени и вскоре после подписания Московского мирного договора 12 марта 1940 года объявило о своем самороспуске.

Война с Финляндией планировалась советским военным руководством в качестве одной наступательной операции, которая должна была победоносно завершиться в течение не более двух недель. Ведь превосходство в силах было целиком на советской стороне. Части Красной Армии, сосредоточенные для участия в боевых действиях, превосходили группировку финских войск: по живой силе — в 2 раза, по артиллерии — в 5 раз, танкам — в 7,5 раза, боевым самолетам — в 10 раз. Однако действительность опрокинула все эти расчеты.

И хотя 1 декабря Л. П. Берия сообщал К. Е. Ворошилову, что «задачи, поставленные перед частями пограничных войск на 30 ноября, — выполнены» [68] , общее наступление Красной Армии уже в первый день боевых действий стало неожиданно давать первые сбои.

В последующие дни декабря, несмотря на высокую степень моторизации частей Красной Армии, мужество и героизм ее бойцов и командиров, какого-либо кардинального улучшения с продвижением советских войск на территории Финляндии не произошло. В условиях необычайно суровой зимы они оказались слабо подготовленными к боевым действиям в лесистой местности. Танки и тяжелая техника увязали в глубоком снегу. Плохо работала связь, не было четкого взаимодействия танков и артиллерии с пехотой, недостаточно эффективно действовала авиация. Участились перебои с доставкой вооружения, боеприпасов, продовольствия, горючего и фуража. Сравнительно легко экипированные части Красной Армии, натолкнувшись на отчаянное сопротивление финских войск, действовавших зачастую небольшими мобильными отрядами, стали попадать в окружение и нести все более чувствительные потери убитыми, ранеными, больными и обмороженными.

Как вспоминал тогдашний командующий войсками ЛВО, а затем 7-й армией командарм 2-го ранга К. А. Мерецков: «Сталин сердился: почему не продвигаемся? Неэффективные военные действия, подчеркивал он, могут сказаться на нашей политике. На нас смотрит весь мир. Авторитет Красной Армии — это гарантия безопасности СССР. Если застрянем надолго перед таким слабым противником, то тем самым стимулируем антисоветские усилия империалистических кругов».

Одна из наиболее серьезных причин всех этих неудач Красной Армии была связана с нечетким управлением войсками командным составом, не отличавшимся богатым боевым опытом. И в этом нет ничего удивительного. Ведь, по существу, почти весь цвет Вооруженных сил СССР пострадал в ходе чистки в 1937–1938 гг.

И в этой войне Сталин использовал уже испытанный им метод — обвинив многих командиров в трусости и измене.

Такая позиция Сталина вполне устраивала наркома обороны и главкома Ворошилова, готового снять с себя большую долю вины за военные неудачи и общее состояние боеготовности войск. «Считаю необходимым, — писал он в конце декабря 1939 г. Сталину и Молотову, — провести радикальную чистку корпусов, дивизий и полков. Выдвинуть вместо трусов и бездельников (сволочи тоже есть), честных и расторопных людей. Для проведения этой работы нужно послать Кулика или Щаденко» [69] . Однако Сталин посчитал, что с таким его поручением лучше всех справится начальник Политуправления РККА Л. З. Мехлис вместе с группой высоких чинов НКВД и военных юристов.