Середина 90-х, вспоминает Николай Иванович, вообще была расцветом дачной экономики. «Зарплаты людям не платили, а тут картошечка своя, все овощи, ягоды-фрукты, - дети и внуки отъедались за лето и осень», - ностальгирует он. В 1997 году в хозяйстве появились еще и кролики. «В общем, где-то на 1300 долларов по тогдашним ценам получилось, две мои годовые пенсии. Живыми деньгами выручил 1550 рублей (260 долларов), ленивым дачникам да соседям по лестничной клетке в Москве овощи-фрукты продавал». Зафиксированы в тетради и расходы: в основном, это обязательные взносы в казну садоводческого товарищества (200 рублей, или 35 долларов), оплата электричества (50 рублей в год), садовый инвентарь (132 рубля), оплата водителю грузовика за доставленный домой урожай (150 рублей) и средство против колорадского жука (26 рублей).

Дачная экономика пенсионера процветала до 2000 года. «Потом жизнь стала дорожать несусветно, а овощи и фрукты оставались в той же цене. Да еще пошли в Москву продукты из Черноземья, с Украины: азербайджанцы бизнес наладили. Да и народ стал привередлив - им не кривенькое подмосковное яблоко подавай, а глянцевое голландское. Это супермаркеты дачников угробили!» - кипятится садовод.

Чуть позже экономику Николая Ивановича стали портить и транспортники. Года с 2003-го вместе с контролерами по электричкам начал ходить ОМОН. Стражи порядка уговорам и сетованиям на бедность не внимали и выкидывали стариков из вагонов. «Сначала бегал по электричке, потом стал покупать льготный билет за полцены. А полцены до Дмитрова - это шесть килограмм картошки только в одну сторону», - с негодованием говорит дачник.

Вдобавок к этим напастям стремительно разрушалась дачная инфраструктура. «Грунтовая дорога разбита, электротрансформатор вечно в починке, пруд зарос камышом. А еще обложило нас товарищество ежегодным взносом в 2000 рублей за участок - а у меня их два!»

2006 год, с учетом резко возросших расходов, принес дачнику всего 480 долларов. Но и мотивация Николая Ивановича изменилась: «Раньше участок помогал физически выживать, а сейчас - вести здоровый образ жизни. Ведь что ваша супермаркетовая еда - химия одна и гидропоника. А моя картошка должна стоить 100 рублей килограмм, как в Германии!» Но никто Николаю Ивановичу таких денег за нее не дает.

Страсть к экологически чистой еде заставляет Николая Ивановича трудиться на участке в два раза интенсивнее. Он принципиально отказался от любой химии, даже от средства против колорадского жука, которого теперь каждый день собирает вручную. Компост, зола, кроличий навоз, палая листва. Но живых денег даже каждодневный стахановский труд теперь не приносит: урожая хватает только на себя и двух семейных детей. Виной тому и возраст садовода (75 лет), и переход на органическое земледелие, сокративший урожайность наполовину.

Дебет- кредит был бы еще более унылым, но Николай Иванович принципиально не заносит в тетрадь траты своих детей на автомобильный проезд. Кроме того, молодое поколение постепенно отвоевывает землю под цветник (вот и еще одна причина сокращения показателей сбора плодов).

Тем дачникам, у которых детей с машинами нет, еще хуже. Пожилые и малообеспеченные люди в последние год-два, например, сбиваются в стайки по 3-4 человека и ловят шофера на легковушке, опять же из местных, дачных. Сбрасываются по 50 рублей: и им экономия, и водителю поездка обходится бесплатно.

Вообще, кооперация дачников как ответ на ужесточение экономической ситуации в последнее время обретает все больший размах. В том же садовом товариществе «Маяк» несколько пенсионеров организовали что-то вроде артели: собирают сосновую кору, полусопревшую хвою и сфагнум, рассыпают по пакетам и сдают в цветочные магазины. Говорят, товар пользуется спросом у комнатных цветоводов.

Завели в товариществе и постоянную строительную бригаду из узбеков во главе с муллой Алимджаном. Узбеки пару лет назад бежали из Ферганской долины, где власти обвинили их в исламизме. Обратной дороги домой им нет, а в «Маяке» беженцам выделили общественную избушку, куда ранее предполагалось заселить сторожа. Почистить колодец за 100 рублей, подправить забор за 200, - еще год назад местные умельцы или украинцы просили за эту работу в 3-4 раза больше. Да и сторожу теперь платить не надо: узбеки следят за всем «за проживание».

Но это все же тактика, а не стратегия. Главная беда дачной экономики заключается в том, что дело отцов и дедов их дети и внуки продолжать не хотят. Например, Серафима Васильевна, завсегдатай тротуара возле метро «Третьяковская», где она продает выращенные на участке цветы, говорит, что в их садовом товариществе «Пески» (Воскресенский район) каждый год забрасывается по три-четыре участка. «Забрасывается» в ее понимании - это когда молодежь на месте грядок разбивает газон. Да и молодежь у нее условная - люди от 35 лет. Те, кто еще моложе, на дачах появляются изредка, да и то только на шашлыки или если влюбленным негде на ночь уединиться.

Дума о потере преемственности поколений занимает сегодня почти каждого пожилого садовода. Своенравная подмосковная почва, если не прикладывать регулярных усилий по ее обработке, за 2-3 года зарастает злостными сорняками, среди которых самые трудновыводимые - сныть и пырей, а за 5-7 лет кустарником и мелколесьем.

На фоне возникновения нового дачного уклада - участок для отдыха, а не для работы - у пожилых садоводов формируется своеобразная эсхатология. «Помню, перед войной тоже все стали отдыхать на дачах, - вспоминает 79-летняя Серафима Васильевна, - и в газетах писали, что нечего культивировать на них мелкобуржуазный дух: колхозы всех прокормят. Зато потом все как миленькие за картошку да капусту взялись».