Анна Александровна, 85 лет: копит не «гробовые», а «больничные». Болезнь по расходам не сопоставима с похоронами. Объяснение: «Дети лечить все равно будут, мебель, квартиру продадут, будут бомжи. Разве я допущу?» Дети уже пенсионеры, живут трудно, но не лечить родителей - такое же социальное падение, как и не устроить похороны. Правда, она надеется на «если смерти, то мгновенной», например, во сне, но не очень - ровесницы умирают и тяжело, и затратно. (Т. н. простая семья, «с устоями».)

Премьер Фрадков озабочен оттоком населения с депрессующего Дальнего Востока: «Пора уже, прошу прощения за старую терминологию, комсомольские стройки организовать, молодежь привлекать, стройотряды, может быть, руководителей, которые в Москве и Санкт-Петербурге сейчас, попросить выехать туда на несколько лет». Интересно, каким пряником поманят? Как раз семьдесят лет назад началось движение хетагуровок - коренная ленинградка Валентина Хетагурова, офицерская жена, призвала женщин на освоение края: «Девушки на Дальнем Востоке приносят в суровую и часто огрубевшую жизнь то, что облагораживает, поднимает людей, вдохновляет их на новые героические дела. Мы ждем вас, подруги!» Это был не только лирико-романтический, но матримониальный проект. А что сейчас? «Тысячи трудолюбивых китайских рестораторов ждут вас, подруги, для создания крепкого семейного бизнеса…»?

К Дню города из Москвы собираются выдворить всех нелегальных иммигрантов. Верится с трудом (их если не миллион, то десятки тысяч) - замах космический. Вместе с тем поражает бесчувствие той части столичной общественности, которая так неистово «я-грузинствовала» в октябре прошлого года и боролась против «геноцида грузин». Интернациональные, этнически не определенные нелегалы, оказывается, не вызывают ну совсем никаких эмоций.

В очереди читаю глянцевый журнал. Читательница Семенюк рассказывает о неприятном казусе с контрацептивным желе, оно как-то так неудачно разлилось и запенилось, пришлось мыться. Консультанты ласково журят читательницу за эксплуатационную оплошность. Мне вспоминается кипящая биомасса из советского блокбастера «Через тернии к звездам», где зарождаются новые, так сказать, люди.

На другой день вспоминаю об этом, глядя на двух подруг в кафе, возрастом хорошо за тридцать. Манерно пьют «Маргариту», стреляют глазами.

–  Я перехотела рожать. Спиридонова - видела?
– то на Кипр, то в Грецию. Загорелая вся, накачанная. Она, может, в Коста-Рику рванет, вернется - а я с коляской и жопа два метра. Как я ей в глаза посмотрю?

Депутат Пантелеев, справедливо возмущаясь завышенными авиатарифами, сравнил стоимость перелета в Екатеринбург с ценой перелета в Перу - около 1000 долларов. Все верно, только депутат имел в виду бизнес-класс, отчего его негодование мгновенно утратило статус общественной тревоги. Дело не только в отсутствии социального слуха (это беда слишком многих публичных персон), но и в том, что у «этих» просто не осталось иных реалий для описания обыденности.

Яблони, считавшиеся безнадежными, много раз вымерзавшие, в этом году выдали какое-то фантастическое количество яблок. Ходишь по саду, как по детскому «бассейну с мячами», - под ногами сплошь бело-розовые шары с бурыми отметинами. Словно природа рассчиталась безрассудно крупным оптом за десять неурожайных лет. Эти внезапные щедрости против воли укрепляют вечно гонимую нами надежду на то, что некоторая, в широком смысле, «жизнь» однажды вот так же восполнит многолетние недостачи - ну да, «в день, когда уже не нужно».

Лекарственный кризис становится в совсем изысканные позы. В аптеках Костромской области у льготников изымали вполне легитимные рецепты, которые по внутренним бюрократическим сложностям не вошли в «областную сводку». Это все равно что у больного лекарство изо рта вытащить. Тетке вместо энапа выписали двадцать флаконов валокордина.

Девочка осваивает уличную съемку: голуби, небо в лужах, листва после дождя - простенькие дилетантские банальности. Неясных лет продавщица (воды-и-мороженое), в чью сторону камера ни разу не повернулась, вдруг начинает склочно голосить, что она разрешение на съемку не давала, уйдите отсюдова. «Вы подозреваете, что за вами следят?» - уважительно спрашиваю я. «А вы хотите сказать, что я никому не нужна? Что мне много чести, что ли?» - «Отчего же. Вы очень интересная дама».
– «Вот именно! И разрешение на съемку своего лица не подписывала, повторяю вам, уберите фотоаппарат!»

Убираем: это, может быть, не паранойя, а высокое, несгибаемое одиночество. Люди хотят, чтобы их хотели, и с этим ничего не поделаешь.

Евгения Долгинова

Анекдоты

Утюг как средство убеждения

По шесть лет в исправительной колонии общего режима получили трое мужчин, жителей Алтайского края, которые с помощью раскаленного утюга «уговаривали» пенсионера спонсировать гулянку в квартире сожительницы одного из них.