Сейчас Романов - член КПРФ, и даже входит в «какой-то там, не помню, совет при ЦК», но партийной жизнью не живет и от партии не в восторге.

–  Но не для того я в партию на фронте вступил, чтобы сейчас, при капитализме, из нее выходить.

Есть такой рассказ - «Правая кисть». Герой рассказа помог дойти до больничного приемного покоя немощному старику, старик оказался ветераном гражданской войны, обладателем справки, в которой было написано, что он «своей рукой много порубал оставшихся гадов». «Странно, - думал герой рассказа.
– На полном размахе руки доворачивала саблю и сносила голову, шею, часть плеча эта правая кисть. А сейчас не могла удержать - бумажника». Я смотрю на правую ру?ку Григория Романова - маленькая, почти детская кисть, аккуратно подстриженные ногти - и не могу представить, как эта рука, сжимаясь в кулак, стучала по обкомовскому столу в Смольном. Странно, да - что тут еще скажешь.

Ходить Романову больно, - поясница, - но он все равно ходит, потому что если лечь и лежать, то потом можно просто не встать. Встает из-за стола - маленький, мне по грудь. Справочник ленинградского землячества раскрыт на странице с портретом Романова - статного красавца со звездой Героя социалистического труда на лацкане.

–  Что, не похож? Уменьшился я за эти годы, сел, как после стирки. Но согласись, все равно не дашь мне восемьдесят четыре, да? Максимум - семьдесят. А биографии - лет на сто.

Берет с тумбочки книгу, читает вслух:

–  Второй, а с 1970 года - первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. член Политбюро ЦК КПСС. Делегат XXIII, XXIV, XXV, XXVI съездов партии, депутат Верховного Совета СССР 8-го, 9-го, 10-го и 11-го созывов, избирался членом президиума Верховного Совета СССР.

Мы уже прощаемся, мы уходим, а он все читает свою биографию вслух.

Профессор Северо-Западного университета в Чикаго Георгий Дерлугьян предсказывает новое нашествие крестьян в города

– Георгий, ваши исследования последних лет свидетельствуют о том, что Россия безнадежно отстала от развитых стран, ей будет очень трудно найти свое место в постиндустриальном мире. Впрочем, и желания войти в этот мир у нас не наблюдается, больше думают о нефти и газе. В связи с этим первый вопрос: можно ли с помощью одних лишь природных ресурсов совершить экономический и геополитический прорыв?

–  Чтобы разобраться в этом вопросе, вспомним, как появился термин «постиндустриальная экономика». В конце шестидесятых его ввел в обиход Даниэль Белл; таким образом он обозначил тип экономических взаимоотношений, которые должны прийти на смену тем, что сложились в условиях классового общества. Идеи Белла и описанное им социальное устройство тогда всех увлекли, и международные деловые и политические круги стали строить общество бесклассовое, но не в масштабах стран, а на уровне кластеров. Это можно понять, даже у «золотого миллиарда» не было и нет денег на то, чтобы перестроить общественное устройство даже самой небольшой страны. Постиндустриальный мир - острова в океане: Сити в Лондоне, Манхэттен, прибрежная полоса в Калифорнии, Гонконг, Сингапур, три-четыре города в Швейцарии. Кстати, я прогнозирую, что и Москва, уже сегодня такой же остров, станет частью постиндустриального мира. Но тоже не как целый город, а, например, в границах Садового кольца. Россия не настолько богатая страна, чтобы содержать четырнадцать миллионов человек, живущих по стандартам XXI века. «Постиндустриальных» москвичей будет от силы два-три миллиона. Москва станет насосом для перекачки из России на Запад денег, а в обратном направлении - технологий и знаний.

Теперь о пространствах. Наверное, не требует особых доказательств, что Россия в последние триста-четыреста лет стремится догнать западный мир, а в идеале стать его неотъемлемой частью. Но вот вопрос: а Западу зачем нужно с нами дружить, чем мы можем его порадовать? У нас нет ни развитой промышленности, ни надежной банковской системы, ни прочих атрибутов передовых стран. А есть у нас необозримые пространства да избыточная и неприхотливая масса населения, которую в доиндустриальном мире можно было использовать разве что как пушечное мясо. Поэтому на протяжении истории спорадически предпринимались попытки превратить Россию в транзитную территорию для торговли Европы с Востоком. Эти попытки прекратились по естественным экономическим причинам: развивалось мореплавание. По тем же причинам страна рвалась участвовать во всех мировых войнах, от которых, впрочем, в экономическом плане никогда ничего не получала.

Первым нарушить инерцию существования СССР как пасынка западной цивилизации решился Сталин. В американских архивах (которые в отличие от российских содержатся в порядке, и к ним легко получить доступ) я нашел переписку Сталина 1940 года с представителями западных держав, где он не прямо, но обговаривает условия вхождения СССР в западный мир. Помешали ему сначала война, а потом послевоенная разруха. После смерти Сталина его дело продолжил Берия. Из этого можно заключить, что свертывание социализма планировалось самое позднее к началу пятидесятых.

Чем же мы могли быть интересны Западу и на каких условиях могло развиваться наше сотрудничество? По-видимому, на тех же, на каких развивается сегодня сотрудничество с Китаем. Он источник дешевой рабочей силы и пространственных ресурсов, территория, где можно не соблюдать западные стандарты охраны труда, здоровья и окружающей среды. Такой трудовой придаток. Чем-то подобным должна была стать и Россия. Берия прямо давал понять: мы заканчиваем с социализмом, а в обмен входим в ваш план Маршалла. Некоторый опыт сотрудничества с Западом здесь к тому моменту уже был: индустриализация тридцатых с ее магнитками и днепрогэсами, строившимися американскими инженерами на западные деньги по западным технологиям.

– Не в этом ли причина столь скорого устранения Берии?

–  Одна из причин. Но планы его не осуществились еще и потому, что к услугам США были гораздо лучшие по разнообразным показателям страны, тоже желавшие стать «мастерской мира»: Япония и Германия. Американцы очень хитро построили послевоенную систему, они замкнули эти два современных экономических гиганта (другие страны Европы тоже, но в меньшей степени) на себя. Америка по плану Маршалла закачала в них несколько миллиардов, но взамен выкачала триллионы. Даже сегодня они продолжают гнать в США товары высочайшего качества в обмен на бумагу в виде долларов, да еще с условием, что эти доллары будут складироваться в американских банках и инвестиционных компаниях.