Люблю ли я русского мальчика? Нет, я его терпеть не могу - хотя бы потому, что он отказывает всем живым (и особенно всем взрослым) в праве на честь и совесть. Жалею ли я его? Да, безусловно. Я отлично понимаю, что он компрометирует собою и свободу, и правду, и героизм - потому что смешивает все это с невыносимым фанфаронством. Но почему-то бессмертие этого типа - одна из немногих черт русской реальности, заставляющая меня смотреть в будущее с оптимизмом. Почему? Да потому, что плохое у нас обычно побеждается худшим, и на смену фанфарону-позеру с совестью, а то и террористу с сентиментальностью может прийти фанфарон без совести и террорист без сострадания.

К счастью, самомнение русского мальчика совершенно неистребимо. Это взрослым тут что-нибудь угрожает. А дети бессмертны.

Блондинка и блондин

I.

Блондинка - общепризнанный шутовской персонаж. Анекдотический. Блондинка в очках - уже смешно. Блондинка за рулем - еще смешнее. Не подозревающая подвоха белокурая девушка в церковь зашла - и то предлог позубоскалить: «Принимает причастие, спрашивает, когда будут давать деепричастие». Ха-ха. Она же хищница, рублевский санитар, она же и простушка, дурашка - не умом берет: «Сколько бы ты дала за эту шубку?» - «За эту - раз пять, не больше».

Между тем еще лет десять тому назад не было такого абсолютного, глобального осмеяния - блондинки стали героинями фольклора относительно недавно, по ходу гламуризации страны.

Несправедливо.

Ведь есть же и «мужчины-блондины», есть же брутальный аналог популярного женского типа. Невольно тянет описать и классифицировать блондина, в пику публичному глумлению над беззащитными светловолосыми сестрами: «Вот, Лорелея, твой рыбак». Приступим.

Так. «Мужчина-блондин» - чаще всего как раз брюнет.

Блондинка (если иметь в виду внешний ее образ) - девушка с бэкграундом. Татьяна Москвина писала: «Быть блондинкой есть добровольное превращение в цитату из текста, написанного Дитрих, Монро, Орловой, Ладыниной и tutti quanti». Если кинематографическая девушка мечты светловолоса, то экранный герой-любовник по большей части жгуч - начиная с Рудольфо Валентино. И девичье сообщество страны вполне согласно с этим контрастным условием. Однажды, во время интернет-блужданий, я встретила сайт, на котором каждая желающая девица может разместить описание своей свадьбы. Было там немало обычных свадебных репортажей - с «фотками», со всеми милыми брачными обычаями. Но обнаружились (и в большом количестве) свидетельства, так скажем, сомнительные. Отделанные под реальность девичьи грезы. И во всех этих фантазиях жених угадываемо оказывался «высоким брюнетом». Вот типичный текст - от девушки из Ельца: «У нас была свадьба. Красивая и веселая. Был огромный бассейн для нас двоих с ящиком шампанского. Романтика, да и только». Ну, понятно, что бедняжка сочиняет. Попробуйте выпить ящик шампанского в две калитки, плавая в бассейне хоть с суженым, хоть с ряженым, - такая романтика вам будет под утро, что и ОСВОД не спасет. Но это значит, что таково девичье представление о красивом, разделяемое и одобряемое ее окружением. И образ молодого супруга тоже, очевидно, «разделяем и одобряем» - жениха девушка описывает, не смущаясь отсутствием индивидуальных черт: «высокий смуглый брюнет в маленьких плавочках». Это, наверное, драмартист Певцов, всероссийский муж, прошел по краю бассейна и ушел в ночь, в жаркий девичий сон.

Значит ли это, что Певцов (раз уж он регулярно посещает сновидения елецких и прочая красавиц) - классический «блондин»? Нет, вовсе не значит. Хотя чтение ряда его интервью дает мне основания полагать, что некоторая блондинистость в этом совершенном человеческом существе присутствует. Дело в том, что «мужчина-блондин» совпадает с блондинкой совершенно не только по признаку внешней притягательности; это как раз не самое главное. Тут важно желание. Как известно, самые натуральные блондинки - не натуральные.

Блондинка - это роль, социальная роль.

Искусствовед Федосеев в военных своих дневниках написал, что блокада для него кончилась в тот день, когда он заметил, что продавщицы снова обесцвечивают локоны. Потому что продавщицы должны быть блондинками. Не могут не быть. Когда женщина осветляет волосы, она совершает акт антифеминизма - идет навстречу мужчине.

Осветление - поступок, а не судьба. И это добрый поступок. Мужской аналог такого жеста даже трудно подобрать. Ну, допустим, иступленное накачивание мышечной массы. Или, скажем, добрый шаг навстречу сексуальной грезе совершает заключенный, который в лихом романтическом порыве улучшает свой инструментарий путем вживления в несущую конструкцию шариков из подшипника. Глуповатый, но широкий жест. Щедрое желание доставить удовольствие незнакомке.

Ну, тогда мужчина, который искренне хочет нравиться и прилагает к тому усилия, для которого жизнь пола не ограничивается ночной стороной жизни, который способен бороться с женщиной с помощью ее же оружия (совершенного внешнего вида) - это и есть «мужчина-блондин»? К тому же такового рода мужской тип вполне может показаться глуповатым - ведь никак не мудрецом глядится Дэвид Бекхэм, который рекламирует и носит нижнее мужское белье за полторы тысячи долларов и делает эпиляцию в зоне бикини. Да, он еще пользуется мужской губной помадой оттенка «форель во льду». Дэвид Бекхэм у нас метросексуал. Это такое обозначение мужчины - изощренного потребителя, вошедшее в моду лет пять-шесть тому назад, да и канувшее в Лету. Помнится, были крупные рекламные кампании: «Он любит себя. Неутомим в поисках наслаждений, но наслаждения эти могут быть просты - одинокая прогулка или незапланированная покупка»; «он натурал, но по-новому понял старую сексуальную ориентацию». В то же время случился «мужской» товарный взрыв: тотчас пошли на потребителя мужские духи, мужские джинсовые юбки, куртки из меха обесцвеченного койота, шелковые носки с архаичными подвязками - «новая эротическая форма истинного мужчины». Были еще юниорские норковые аляски, приправленные слоганом «Норка - папин мех» (надеюсь, на языке оригинала призыв смотрелся не до такой степени дико).

Ну, в общем, понятно, в чем там было дело - производителю надоело обслуживать двух главных покупателей планеты - полную женщину с полной тележкой и маленькую даму с маленькой собачкой. Бабло текло рекой; была надежда приучить мужчин к «яркой одежде и яркому образу жизни». Ну да ведь яркая одежда - это же пиратское платье, костюм разбойника, а разбойник не делатель, он, подобно женщине, грабит делателя. Мы уж в наших палестинах знаем, какие такие модники любят пестренько одеться. Например, в лавандово-зеленые спортивные костюмы. В Люберцах таких метросексуалов было в свое время полным-полно.