Уходить из программы не хотелось, хоть плачь.

– Спишь нормально? – поинтересовался отец.

Егор кивнул.

Он и на самом деле спал отлично.

Полежав в первый же день под капельницей, он заметно приободрился, а потом и вовсе проспал двое суток как убитый.

Однако днем Егор совершенно не знал, чем себя занять, смотрел телевизор и скучал.

Димка умчался на гастроли, откуда периодически позванивал, взахлеб пересказывая новости. Его песни в один момент взлетели на вершины хит-парадов, и вдохновленная успехом своего подопечного Инна мгновенно отправила Димку в тур.

Через день в палату приходила помощница Егора Раечка, осведомлялась о здоровье, приносила фрукты и трогательные букетики цветов и все норовила присесть поближе.

С работы звонили коллеги, спрашивали, когда блудный сын вернется в строй, похохатывали и рассказывали сплетни о звездных гостях…

Егор слушал и скучал.

За окном трещал мороз, и даже хваленые стеклопакеты промерзали по углам так, что потом с подоконника натекала лужа.

Через два-три дня наезжал отец, прогуливался с Егором по зимнему саду и болтал всякую чушь.

– Домой хочу, – хмуро сообщил Егор. – Я с врачом разговаривал. Он не собирается меня выписывать. Ты, что ли, приказал?

– Ничего я ему не приказывал.

– Ой, не ври, а? – поморщился Егор. – У него глаза бегают, когда я начинаю права качать.

– А что он говорит?

– Говорит, что моя нервная система нуждается в укреплении. А чем они ее укрепляют? Таблетки я могу и дома попить, и на кровати дома полежу. Я уже на полтора килограмма поправился, скоро буду салуяном.

– Кем-кем? – удивился Александр.

– Салуяном.

– Это что такое?

– Да это мы так у себя в программе называем всяких упитанных гостей из числа звезд. Если, конечно, они не ведут себя, как уроды.

– А если ведут?

– Тогда просто – гоблины. Вчера был гоблин Марков против салуяна Голубевой. Примерно так.

– Интересно у вас там, – похвалил Александр.

Егор сморщился:

– Тут зато нечего делать! Ты скажи эскулапу, чтоб меня выпустили, а то я уже коростой весь покрылся. Палата белая, постель белая, только пижама в полосочку, как на зоне. Если я укроюсь простыней, ты меня не найдешь. Тут даже гуляют под присмотром. Журналисты узнают, стыда не оберешься. Вели, чтоб меня выписали. Ты же умеешь это делать.

– Что я умею?

– Повелевать. Стукни скипетром по полу: а ну, ироды, отпустите мою кровиночку!

– Умный какой. Выпишут, а ты опять на работу, – покрутил головой Боталов. – У меня сын всего один, хоть и дурной, конечно.

– Ну не могу я уже, – взмолился Егор. – Не привык к такой жизни. Это же склеп какой-то, он на меня еще хуже действует. Что ты меня тут как в клетке держишь?

Боталов вдруг неожиданно остановился.

Егор по инерции прошел еще пару шагов, а потом недоуменно повернулся к отцу.

– А ты думаешь, мне не страшно было, когда ты позвонил среди ночи? – свирепо сказал Александр. – Я чуть не сдох, когда ты мне двери открыл – в гроб краше кладут! Понятно было бы, если бы ты пил или там наркотой баловался. Страшно, но хоть понятно. А тут загнал себя работой, как лошадь, и чуть не помер! Не спишь, не ешь, перелеты, поезда… Ты же до прединфарктного состояния достукался.

– Да кто же знал, что так получится, – махнул рукой Егор.

– Кто знал… – проворчал Боталов. – Ну вот теперь знаешь. Легче тебе от этого?

Егор уселся на скамеечку напротив раскидистой монстеры, вытянув длинные ноги в нелепых тапочках в виде медвежьих лап. Тапки ему презентовала Рокси, заезжавшая навестить пару недель назад вместе с Димкой.

– Твоему аристократическому образу нужно нанести легкий урон, – заявила она едва ли не с порога. – А то ты у нас слишком утонченный. Нельзя так.

– Аристократический образ – это что, плохо? – удивился Егор.

– Ну, не то чтобы плохо, просто ты – как неживой. Экспонат из Музея мадам Тюссо, слишком красивый и недоступный, чтобы пощупать за задницу.

Егор рассмеялся и тапки надел.

На ногах коричневые псевдолапы выглядели ужасно, к тому же в них было невыносимо жарко. Тем не менее в теплых тапках было удобно гулять по коридорам и зимнему саду, где они сидели с отцом.

По дорожкам зимнего сада тут ходили исключительно вип-персоны, делавшие вид, что не узнают друг друга. Походка у всех без исключения была важной, словно они ждали, что и тут из-за куста выскочат фотографы и начнут снимать их. От сознания собственной значимости випы следили за лицом, красуясь друг перед другом, словно на светском приеме.