Под латексом и тюлем юбки, кроме тоненьких стрингов, ничего. Ощущение для Фриды крайне непривычное. Она никогда не выходила из дома без белья, а назвать таковым буквально шнурок, провалившийся между ягодицами, едва ли можно. Переодеваться пришлось в офисе, а сверху накинуть плащ.

Стараясь не сосредотачиваться на собственных ощущениях (не для того же пришла), Фрида осторожно оглядывалась.

Первое потрясение: лицом к стене стоит распятая обнаженная девушка с кляпом во рту. Периодически кто-то подходит и оставляет на ее ягодицах след плеткой. Петер потащил Фриду дальше.

— Пойдем, пора учиться.

Какой-то парень принялся объяснять, как держать плеть, как заносить руку, чуть разворачивать ее, чтобы удар получился нужной силы, но кончик плети не рассек кожу.

— Шрамы ни к чему. Они плохо заживают, и нижняя или нижний больше ни за что не подойдут к вам.

Казалось, Петер по-настоящему заинтересован учебой.

Фрида боялась, что увидит едва ли не групповую оргию, но, к ее изумлению, секса не было вообще, то есть он был, но не откровенно у всех на виду.

— Фрида, я могу тебя оставить ненадолго?

Ее едва не охватила паника.

— Куда ты?

— Встретил одну знакомую лапочку… Полюбопытствуй тут сама пока, ладно?

Вот в этом весь Лунд. Рядом мелькнула красотка, и все благие намерения забыты. И кто его только взял в Европол?

Фрида осторожно огляделась, стараясь не привлекать к себе внимания, и вдруг услышала над ухом насмешливый голос:

— Вы одна?

Совсем рядом, практически вплотную к ней стоял рослый незнакомец, от которого веяло силой, причем не грубой, но какой-то властной, почти животной, такой, которая подчиняет себе мгновенно. А еще пахло отличным мужским одеколоном. Маска закрывала большую часть лица, но чувственный четко очерченный рот оставался на виду. Фрида невольно подумала, что если уж этот поцелует… Смутившись собственных мыслей, быстро отвернулась, словно незнакомец мог заметить краску, залившую ее щеки.

— Нет, мой спутник отправился кого-то разыскивать.

— Не он ли? — незнакомец кивнул на Петера, завладевшего не только вниманием, но и талией какой-то девушки.

— Да, он.

Фрида чуть не спросила, где выход, но незнакомец опередил:

— Пойдемте ближе к подиуму. Вам стоит посмотреть. Вы ведь здесь впервые?

— Нет, мне пора идти, но не хочется отвлекать своего спутника от его красотки…

И снова незнакомец перехватил инициативу, не позволив ей поинтересоваться, где выход:

— Я наблюдал за вами с момента появления.

Она лишь кивнула, судорожно соображая, как выпутаться из создавшегося дурацкого положения. Лунда даже проклинать не хотелось.

— Пойдемте, никуда ваш спутник не денется. А если и пропадет, я провожу вас домой.

Незнакомец крепко взял ее за руку и повел за собой. Почему-то даже мысли о сопротивлении не возникло. Наблюдая, как уверенно передвигается по залу ее новый знакомый, Фрида поинтересовалась:

— А вы здесь завсегдатай?

— Нет. Смотрите.

Он поставил ее так близко к подиуму, где плетка ходила в руках то одного, то другого мастера, насколько позволяла безопасность. Наклонился к уху. Дыхание красавца было свежим…

— Это ведь незнакомая вам культура, верно? Садомазо. Одному нравится ощущать власть и право причинять боль, другому — эту боль испытывать.

— Неужели им действительно нравится боль?

Чтобы спросить, пришлось самой поднять голову и дотянуться губами почти до уха незнакомца, он наклонил голову ниже, кивнул.

— Кому-то и впрямь нравится боль, а кому-то просто подчинение. Быть во власти другого — это тоже своего рода эйфория.

Она невольно фыркнула. В ответ раздался смех:

— Вы просто никогда не пробовали. Не хотите?

— Что, вот туда под плеть у всех на виду?

— Нет, под плетку, но наедине. Пойдемте, попробуем? Ну, хотя бы поговорим, здесь невозможно разговаривать.

Не зная, что ответить, она помотала головой:

— Я посмотрю.

— Хорошо, четверти часа хватит?

Наверное, прошло больше, Фрида смотрела, как плетка ходит по спинам, по ягодицам, даже пяткам нижних, видела, что им больно, но лишь одна девушка произнесла стоп-слово.

Незнакомец все это время стоял сзади, плотно держа ее за талию, мало того, правая его рука легко скользнула под ткань юбки и принялась поглаживать ягодицы. И у Фриды не хватило духа сбросить эту руку. Это было безумием, никому и никогда она не позволила бы вести себя вот так нагло, а тут вообще неизвестно кто! Но, наверное, в этом и есть прелесть — они в масках, незнакомы и едва ли будут знакомы…