Шрифт:
Среди писем, сохранившихся в архиве актрисы, есть такое, написанное Кольцовым в шутливом тоне:
«Золотая милочка,Я вас очень люблю.Только вы меняНе разлюбляйте.Приезжай, и всеБудет хорошо.М.».
Влюбленные часто расставались: Кольцов ездил в командировки в Италию, в Австрию, в Испанию. А потом Рина узнала, что Михаил женат, и жена его живет во Франции. Рина приняла решение, что больше так продолжаться не может, и разбивать чужую семью она не намерена.
Расставаясь, она переживала, что больше не встретит идеального мужчину… К счастью, это оказалось не так.
Жизнь Михаила Кольцова оборвет водоворот сталинских репрессий, многие из любимых друзей юности Рины Зеленой окажутся за решеткой. И долгие-долгие годы историки будут выяснять истинные причины смерти Сергея Есенина и Владимира Маяковского, пред которыми она преклонялась и за которых так переживала.
Молодость и становление великой комедийной актрисы прошли в окружении великих трагических фигур эпохи…
Большую часть военных лет Рина Зеленая провела на фронте. А осенью 1945 года она побывала в Берлине и даже расписалась на рейхстаге: «Мне удалось втиснуться между фамилиями бойца-пехотинца и матроса на одной из колонн».
Она сама добилась приказа командировать ее в действующую армию, для чего несколько дней буквально «штурмовала» политуправление. Вместе с Риной Васильевной в состав бригады вошел еще один великий артист эстрады – Аркадий Райкин.
Сосчитать количество концертов, в которых она приняла участие, было бы делом непростым. Да никто и не вел этих подсчетов. На фронте актеры каждый день держали суровый экзамен в совершенно необычной обстановке. Все было непохоже на то, к чему они привыкли: быт, питание, ночлег, о котором никто не мог заранее сказать, где он будет и в каких условиях. Может, высоко в горах, в одинокой хате, на широких лавках и столах. Или в роскошном отеле, на огромной лаковой кровати модерн, где вчера еще ночевали немецкие офицеры. Или в штабе на полу, на соломе с блохами. Или в монастыре XVI века, где монахиня в огромном крахмальном чепце и гофрированном воротнике, гремя ключами, приносит белое полотняное белье. Или в палатке медсанбата на пока свободных носилках, которые могут посреди ночи понадобиться для раненых, так как бой гремит в четырех километрах…
«На мою долю выпало счастье – слышать смех, громкий, беззаботный, такой необычный в этой обстановке, – писала Рина Васильевна. – Наивные, светлые строчки детских стихов Михалкова, Маршака несли с собою тепло, воспоминания о семье, и, может быть, каждый в эту минуту думал о своем ребенке, за нарушенное детство которого он мстит здесь врагу».
В свою очередь, военный корреспондент Сергей Михалков в одной из заметок написал, что на передовой услышал горестный разговор солдат о том, как «чертовы фрицы вдребезги разбили Рину Зеленую». Оказалось, что во время очередного воздушного налета были разбиты пластинки.
В Москве тоже было неспокойно. Фашисты каждый вечер устраивали налеты на город, и на крыше дома, где жила Рина Зеленая, появилась зенитная батарея. Немцы, естественно, старались попасть именно туда.
Что любопытно, в этом доме бомбоубежища не было, зато жили актеры МХАТа, Большого театра, Театра Немировича-Данченко. Когда завывала сирена, многие спускались вниз, в квартиру управдома Пайкиса, считая почему-то, что там безопаснее. Единственным человеком, который никогда не выходил из своей квартиры, был Владимир Иванович Немирович-Данченко.
И вот однажды Рина Васильевна увидела его у Пайкиса. Мэтр сидел в кресле, положив ногу на ногу и подперев голову кулаком правой руки. Сидел прямо, ни с кем не разговаривая. Гул зениток и взрывы продолжались бесконечно долго, и вдруг грохот раздался совсем рядом. Дом содрогнулся, и все повскакивали со своих мест, готовые ринуться куда-то. И в это время раздался негромкий голос Немировича-Данченко: «Спокойно! Для того и убежище, чтобы из него не убегали».
Все почему-то послушались и сели на свои места.
Бомба упала через дорогу, попав в типографию Академии архитектуры и уничтожив рукопись книги мужа Рины Зеленой, архитектора Котэ Топуридзе. Он как раз дежурил в ту ночь где-то наверху дома, и взрывная волна отнесла его на этаж ниже, бросив в объятия Асафа Мессерера. Дружинниками в доме были все оставшиеся мужчины, прославленные режиссеры, актеры и писатели. Они тушили зажигалки и убирали осколки снарядов, которые сыпались дождем от зенитки, установленной на крыше. Шлемы дружинникам не полагались, и Рина Васильевна просила мужа: «Ты надень хоть кастрюлю, а то тебе голову пробьет». На это супруг отвечал: «Я дворянин. Я не могу умирать с кастрюлей на голове!»
Рина Зеленая нередко говорила, что у нее есть вторая профессия – жена архитектора. Будучи человеком далеко не сентиментальным, она испытывала неописуемое счастье, находясь рядом с мужем. «Человек этот был моим другом, подругой, учителем, наставником, – писала она. – Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить». Константина Тихоновича называли энциклопедистом, ему без конца звонили за необходимыми справками и разъяснениями.