1 августа Паулюсу было присвоено звание генерал-фельдмаршала. Доктор Геббельс разразился речью о всемирно-историческом значении победы на Волге и путеводной звезде национал-социализма. Москва отозвала генерала Гордова, дальнейшая его судьба неизвестна.

В качестве асимметричного ответа Красная Армия попыталась, действуя по собственному плану, разгромить группу армий «Центр» или, на худой конец, 9-ю немецкую армию в Ржевско-Сычевском выступе. Однако серия наступательных операций, проведенных с 5 июля по 29 августа войсками Калининского, Западного, Брянского фронтов, закончилась потерей 300 тысяч бойцов, в том числе гибелью 39-й армии. На юге 30 июля были образованы два новых фронта: Донской под командованием К.К. Рокоссовского и Юго-Восточный, который возглавил генерал А.И. Еременко. Последний должен был организовать оборону по восточному берегу Волги и линии озер южнее Сталинграда. На долю Рокоссовского выпала задача преградить врагу путь на север.

«Мудрый полководец, с именем которого на устах шли в бой советские воины», по-прежнему полагал, что германская армия, наступая на Сталинград, совершала «сложный обходной маневр» с целью окружения Москвы. Немцы ударными темпами оборудовали глубокоэшелонированные позиции с учетом предстоящей зимовки, но им все равно «не верили»:

«Тов. Сталин своевременно разгадал план германского командования, пытавшегося создать впечатление, будто главной, а не второстепенной целью летнего наступления немецких войск является занятие нефтеносных районов Грозного и Баку. На самом деле главная цель состояла в том, указывал тов. Сталин, чтобы обойти Москву с востока, отрезать ее от волжского и уральского тыла и потом ударить на Москву и тем самым закончить войну в 1942 году. По приказу Верховного Главнокомандующего тов. Сталина советские войска преградили врагу путь на север, в тыл Москве».

Советский Генштаб вводило в заблуждение наращивание сил противника в районе Сталинграда и его активные действия по улучшению своих позиций. В течение августа к Дону выдвинулась 8-я итальянская армия генерала Гарибольди. Итальянцы заняли участок от Павловская до устья реки Хопер. Не слишком надеясь на боеспособность союзников, германское командование не сняло занимавшие этот рубеж дивизии 29-го армейского корпуса, а включило их в состав итальянской и расположившейся выше по течению реки 2-й венгерской армий. Подтягивались румыны, которые должны были взять под охрану берег Волги, из резерва ОКХ на усиление 6-й армии передавался 11-й корпус генерала Штрекера. Кроме того, в начале августа Паулюс провел частную операцию в северном направлении с целью отодвинуть линию фронта от Сталинграда. В результате были заняты позиции на внешнем обводе, проходившие по рекам Иловая и Бердия, захвачены Дубовка и десятки тысяч голов скота, скопившиеся у советских переправ. Немецкий десант высадился на острове Сарпинский, что позволило полностью взять под контроль движение по Волге.

Генерал Рокоссовский, как было заведено в советской военной науке, оборону вел активно. Из резерва в состав Донского фронта были переданы 24-я, 66-я, 1-я гвардейская армии, которые бросались с ходу в бой и поочередно, и все вместе. Однако рвать правильную оборону красные командиры еще не умели. Особый отдел фронта докладывал в столицу: «Руководящие работники штаба не верят в реальность своих же приказов и считают, что войска при теперешнем их состоянии не смогут прорвать оборону противника». Руководящие работники, в свою очередь, доносили: «Люди не обучены и совершенно не подготовлены, многие совершенно не умеют владеть винтовкой. Прежде чем воевать, надо новую дивизию хотя бы месяц обучать и подготовить. Командный состав, как средний, так и старший, тактически безграмотный, не может ориентироваться на местности и теряет управление подразделениями в бою». К вышесказанному остается только добавить, что красноармейцы Донского фронта пухли и умирали от голода. Бесплодные атаки продолжались до середины октября.

В Лондоне и Вашингтоне положение Советского Союза считали близким к краху. Впрочем, и над Британской империей небо было далеко не безоблачным. Танки Роммеля стояли на расстоянии одного броска от Александрии. Поражение Красной Армии создавало угрозу Ближнему и Среднему Востоку с севера. Уже 5 июля средневосточный комитет обороны докладывал в Лондон:

«Если кампания в России обернется для русских плохо, а вы не сможете направить нам своевременно необходимое количество подкреплений, то мы окажемся перед дилеммой:

а) либо наши войска или возможно большее количество наших баз и сооружений придется перевести из Египта на северный фланг, чтобы прикрыть иранские нефтепромыслы (а это означало бы потерю Египта);

б) либо нам нужно будет продолжать нашу нынешнюю политику и идти на риск потери иранских нефтепромыслов.

У нас нет сил, чтобы оборонять и то и другое, и если мы попытаемся выполнять обе эти задачи, то не выполним ни одной…

В наихудшем для нас случае следует ожидать возникновения угрозы для Северного Ирана к 15 октября, а если противник изменит свои планы и начнет движение через провинцию Анатолия, то нам нужно быть готовыми встретить эту опасность в Северной Сирии и Ираке к 10 сентября».

На этот доклад премьер ответил письмом, в котором сообщил, что подкрепления могут появиться только после разгрома Роммеля в Западной пустыне, а серьезная угроза Ираку вряд ли возникнет ранее весны 1943 года. 29 июля комитет начальников штабов еще раз подтвердил, что безопасность Среднего Востока обеспечивается в Киренаике. В случае непредвиденного развития ситуации следовало до последней возможности удерживать Абадан, «даже рискуя потерять район дельты Нила в Египте». Потерю Абадана можно было возместить только дополнительными поставками 13,5 миллиона тонн нефти, для чего требовалось найти 270 танкеров. В докладе комитета по контролю топливных ресурсов указывалось: «Потеря Абадана и Бахрейна привела бы к пагубным последствиям, так как вызвала бы резкое сокращение всех наших возможностей продолжать войну и, возможно, вынудила бы оставить ряд районов». Причем для защиты Ирана и Ирака имелись лишь три пехотные и одна моторизованная дивизии. Основные силы 9-й британской армии с июля 1941 года дислоцировались в Сирии в готовности отразить вражеские удары через Турцию.

Турецкое правительство отчаянно лавировало, пытаясь остаться вне мирового конфликта, сохранить суверенитет и независимость страны. В Анкаре вызывали беспокойство как притязания Рима на господство в Средиземном море, так и стремление Москвы контролировать Черноморские проливы. В 1940 году, несмотря на наличие британско-франко-турецкого союза, Турция объявила себя «невоюющим государством». Быстрый разгром Югославии и Греции, захват острова Крит германскими войсками весной 1941 года вывел их к границам Турции, создав реальную угрозу вторжения. В Берлине вдумчиво прорабатывались планы продвижения в Иран и к Суэцкому каналу через территорию Турции, с которой, кстати, был подписан договор о дружбе, независимо от ее согласия: «В случае если Турция не перейдет на нашу сторону даже после поражения Советской России, удар на юг через Анатолию будет осуществлен против ее воли». Летом 1942 года в правящих кругах Турции неуклонно росло влияние прогерманской фракции, призывавшей «не упустить момента» и принять участие в дележе Советского Закавказья. Идеологи «Великой Турции» озаботились судьбой «азербайджанских тюрков» и прочих тюркских народов, живущих к востоку от Волги. Начиная с середины июля турецкие войска начали концентрироваться на восточной границе. Начальник Генштаба маршал Чакмак считал «вступление Турции в войну почти неизбежным».

Что касается арабских стран, то их население традиционно видело в англичанах колонизаторов, а в Гитлере – естественного союзника национально-освободительного движения. Стремясь обеспечить прочный тыл, в формально независимых Ираке, Иране, Сирии, Ливане англичане вынуждены были установить оккупационные режимы с марионеточными правительствами. На территории Палестины и Трансиордании «несознательные» бедуины развернули настоящую партизанскую войну, создавая угрозу стратегическому нефтепроводу Киркук-Хайфа. На северо-западе Ирана разгорался мятеж курдских племен. Антибританские настроения подогревала германская агентура. Для непосредственного вторжения на Средний Восток в штабе ОКВ было принято решение о развертывании корпуса особого назначения «Ф».

Нарастала угроза и с юга. Захват японцами в марте 1942 года Андаманских островов и Рангуна укрепил положение их войск в Бирме и создал угрозу вторжения в Индию. В первой половине апреля 1-й воздушный флот под командованием вице-адмирала Нагумо стремительным рейдом пяти авианосцев сорвал судоходство в Бенгальском заливе, разрушил портовые сооружения Коломбо и Тринкомали, потопил все попавшиеся на пути английские корабли, в том числе авианосец «Гермес» и два тяжелых крейсера. Командующий Восточным флотом адмирал Сомервилл вынужден был отказаться от использования баз на Цейлоне и Мальдивских островах и отвести свои силы к восточному побережью Африки, чтобы сохранить контроль хотя бы за западной частью Индийского океана, через которую проходили конвои на Средний Восток. В начале июля японцы начали вторжение на Цейлон. Морское сражение у острова Мадагаскар закончилось уничтожением Восточного флота, в качестве основных боевых единиц имевшего в своем составе два авианосца и пять линкоров времен Первой мировой войны. Захват Цейлона позволял японцам установить господство в Индийском океане и нарушить коммуникации Великобритании, причем не только с Австралией и Индией, но и со Средним Востоком.

12 августа в Москву прилетел Уинстон Черчилль, чтобы лично сообщить товарищу Сталину пренеприятнейшее известие: второго фронта в Европе в 1942 году ожидать не следует. Военных поставок тоже пока не предвидится. 13 августа Сталин вручил британскому премьеру меморандум, в котором обвинил правительство Великобритании в том, что оно нанесло «моральный удар всей советской общественности» и разрушило планы советского командования, построенные из расчета на «создание на Западе серьезной базы сопротивления немецко-фашистским силам и облегчения таким образом положения советских войск». Далее утверждалось, что именно сейчас сложилась наиболее благоприятная ситуация для высадки союзников на континент, поскольку Красная Армия отвлекла на себя все лучшие силы Вермахта. Верховный прямо признал – Советский Союз стоит на грани поражения. Черчилль развел руками и убыл в Каир организовывать оборону британских владений. А советский Вождь окончательно убедился, что англо-американские империалисты желают лишь ослабления и гибели «первого в мире пролетарского государства».

Гитлер еще не получил кавказской нефти, но уже лишил ее Сталина. Оставалось только «наложить руку на район нефтепромыслов».

Еще 23 июля фюрер подписал директиву № 45 на продолжение операции «Брауншвейг». Главная роль на этот раз отводилась группе армий «А», в состав которой передавалась 4-я танковая армия Гота, 11-я полевая армия Манштейна, итальянский альпийский корпус. Ближайшая задача фельдмаршала Листа состояла в окружении (путем захождения моторизованного левого крыла) и уничтожении советских войск южнее и юго-восточнее Ростова. В дальнейшем предстояло разделиться на три группировки. Одна должна была нанести удар вдоль Черноморского побережья, другая, усиленная горными частями, – на Армавир, Майкоп и кавказские перевалы. Конечная цель заключалась в выходе в районы Тбилиси, Кутаиси, Сухуми и овладении всем восточным побережьем Черного моря. Одновременно еще одна группировка, составленная из танковых и моторизованных соединений, прорывалась на Грозный, Махачкалу с тем, чтобы в последующем ударом вдоль Каспийского моря овладеть Баку.

С выходом в Закавказье немцы захватывали последние базы Черноморского флота, которому оставалось только в очередной раз героически утопиться, устанавливали непосредственную связь с турецкой армией. В дальнейшем Гитлер надеялся вовлечь Турцию в войну на стороне Третьего рейха, а также создать условия для вторжения на Ближний и Средний Восток. После прорыва Терского рубежа германское командование планировало также развернуть военно-морские операции на Каспийском море с целью нарушения коммуникаций противника.

На долю группы армий «Б» выпадали более «скромные» задачи: организовать прочную оборону по реке Дон, а подвижными соединениями совершить экспедицию в Астрахань.

К началу нового наступление в группе армий «А» имелось 63 дивизии, в том числе 6 танковых, 4 моторизованные.

Войска Южного фронта генерала Р.Я. Малиновского (18, 12, 37, 9, 56-я общевойсковые, 4-я воздушная армии), прикрывавшие Кавказское направление, занимали на южном берегу Дона полосу шириной 320 км – от Батайска до Романовской. В составе номинально шести армий насчитывалось 27 стрелковых дивизий, 8 стрелковых, 5 танковых бригад, 2 укрепрайона и 14-й танковый корпус. При этом 56-я армия была выведена во второй эшелон для доукомплектования. Перед фронтом стояла задача ликвидировать прорвавшегося на левый берег противника и, восстановив положение, прочно удерживать занятые рубежи. После отхода фронта создалось весьма напряженное положение с материально-техническим обеспечением войск. Поспешное отступление потребовало срочной эвакуации материальных ценностей из угрожаемых районов. Железнодорожные пути были забиты эшелонами. По грунтовым дорогам от Дона до Кубани двигалось огромное количество автомобильного и гужевого транспорта, угоняемого скота, беженцев. Это в большой степени осложняло нормальное снабжение действующей армии, в которой остро ощущался недостаток боеприпасов и горючего.

Оборону от устья Дона по восточному берегу Азовского моря, Керченского пролива и по побережью Черного моря до Лазаревской обеспечивал Северо-Кавказский фронт маршала С.М. Буденного (47-я армия, 1-й отдельный стрелковый и 17-й кавалерийский корпуса, 5-я воздушная армия). Войска Закавказского фронта под командованием генерала армии И.В. Тюленева (44, 46, 45-я армии, 15-й кавалерийский корпус) обороняли побережье от Лазаревской до Батуми и далее по советско-турецкой границе. Часть сил фронта находилась в Северном Иране.

Оборона Кавказа с севера была подготовлена слабо. Несмотря на ряд ценнейших указаний из центра, никаких подготовленных рубежей создать не успели. Более-менее, используя передышку, окопались армии Малиновского. Во всей полосе Южного фронта моторизованные и танковые соединения врага под прикрытием и при поддержке авиации настойчиво расширяли захваченные плацдармы, сосредоточивая ударные группировки для дальнейшего наступления.

Наконец, 10 августа 17-я немецкая армия (57-й танковый, 5-й и 52-й армейские, 49-й горно-стрелковый корпуса), отбив все попытки противника ликвидировать плацдарм у Батайска, перешла в наступление в общем направлении на Краснодар. Ожесточенные бои в полосе обороны 18-й армии генерал-лейтенанта Ф.В. Камкова продолжались весь день. Впрочем, для немцев они носили скорее сковывающий характер. Начальник оперативного отдела штаба ОКХ генерал Хойзингер специально напоминал начальнику штаба группы армий «А», чтобы генерал Руофф не нажимал на русских слишком сильно, «чтобы не принудить противника к отступлению прежде, чем он будет окружен продвигающимся вперед левым флангом группы армий».

11 августа с плацдарма у Константиновской нанесла удар на юг 4-я танковая армия Гота (24-й, 14-й танковые, 4-й армейский корпуса), а из района Ремонтная вдоль железной дороги на Тихорецк, – 1-я танковая армия Клейста (3-й танковый, 44-й, 51-й армейские корпуса). У Батайска на стыке двух советских армий в дело был пущен 57-й танковый корпус (13-я танковая дивизия и дивизия СС «Викинг») Кирхнера. В один день оборона Южного фронта была взломана во всей полосе, сутки спустя немецкие подвижные соединения продвинулись на глубину до 80 км. Генерал Малиновский принял решение в ночь на 13 августа отвести войска левого крыла фронта на рубеж, проходивший по южному берегу реки Кагальник и Манычскому каналу. Однако планомерного отступления не получилось, дивизии не смогли оторваться от противника и организованно отойти на указанные рубежи. К тому же, как указывает история 18-й армии, «этот рубеж в инженерном отношении не был подготовлен, а пересохшая степная речушка Кагальник не представляла серьезной преграды для наступавших дивизий противника. Советским войскам пришлось занимать оборону под ударами врага, поспешно строить оборонительные сооружение под его огнем». Маневр дезорганизовал войска, нарушил систему управления и связи. К концу дня 13 августа фронта уже не было, между советскими армиями образовались большие разрывы, войска оказались неспособными сдержать немецкий натиск и продолжали откатываться на юг. На ряде участков отступление превратилось в бегство. Танки Гота в это время овладели Егорлыкской, Клейста – захватили Пролетарскую.

Выход германских танковых и моторизованных соединений в Задонские и Сальские степи и на просторы Краснодарского края создал непосредственную угрозу их прорыва в глубь Кавказа. С целью объединить усилия советских войск Ставка решением от 14 августа подчинила все армии на этом направлении С.М. Буденному. Маршал, в свою очередь, разделил войска на две оперативные группы: Донскую на правом крыле и Приморскую на левом крыле Северо-Кавказского фронта. Донская группа, которую возглавил Р.Я. Малиновский, в составе 9, 37 и 12-й армий прикрывала ставропольское направление. Приморская группа генерала Я.Т. Черевиченко в составе 18, 56, 47-й армий, 1-го стрелкового и 17-го кавалерийского корпусов прикрывала краснодарское направление и Таманский полуостров. Фактически разгромленным, слабоуправляемым, испытывающим острую нехватку боеприпасов войскам Семен Михайлович поставил задачу разгромить и отбросить врага, во что бы то ни стало вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу Дона.

Немцы советских контрударов ждать не стали и продолжали наступление. К середине августа они вышли на рубеж Сальск, Белая Глина, Павловская. Отсюда 4-я танковая армия быстро продвигалась по двум направлениям: 14-й танковый корпус наносил удар на Тихорецк, Краснодар, 24-й танковый корпус – на Кропоткин, Армавир. 1-я танковая армия рвалась через степь к Ворошиловску, который пал 20 августа. Через день войска 4-й танковой армии форсировали Кубань, захватили Армавир и продолжали наступление на Майкоп. Моторизованные части Клейста развернули активные действия на рубеже Невинномысск – Минеральные Воды – Георгиевск. На этом Донская оперативная группа генерала Масленникова прекратила свое существование. От 9-й армии осталось только управление, от 37-й армии – разрозненные и деморализованные подразделения, 12-я армия оказалась отброшена на юго-запад и включена в состав Приморской группы войск, которая находилась в не менее тяжелом положении.

Основной удар армии Руоффа приняли на себя ослабленные 18-я и 56-я армии. Уже к моменту ликвидации Южного фронта лишенные управления дивизии Камкова беспорядочно отступали, не оказывая противнику серьезного сопротивления. Наиболее боеспособная, полностью укомплектованная 47-я армия Приморской группы находилась на Таманском полуострове в ожидании вражеского морского десанта, части 1-го отдельного стрелкового корпуса передислоцировались для занятия Краснодарского оборонительного обвода. Краснодар был захвачен немцами 24 августа. В этот же день советские части оставили Майкоп, а это уже первая нефть, к которой так стремился Гитлер. Начальник Генерального штаба итальянской армии маршал Кавальеро писал в дневнике: «За армиями Листа следуют 10 тысяч специалистов, которые должны после взятия Майкопа восстановить нефтяные скважины. Согласно подсчетам, для того чтобы снова пустить их в эксплуатацию, потребуется от 4 до 5 месяцев». На самом деле времени потребовалось меньше. Хотя запасы нефти и бензина были русскими заблаговременно вывезены, буровые скважины забиты, демонтированное оборудование удалось вывезти лишь частично, а минирование нефтепромыслов не производилось. Поэтому прошло чуть больше месяца до того момента, когда немцы начали качать майкопское «черное золото». Впрочем, нефть – это еще не топливо.

Из района Сталинграда фельдмаршал Паулюс, пока Рокоссовский преграждал ему путь на север, 16 августа ударил в диаметрально противоположном направлении – начался поход на Астрахань 40-го танкового и 8-го армейского корпусов. Закрывавшая путь на юг 57-я армия генерал-лейтенанта Ф.И. Толбухина состояла на тот момент из двух стрелковых дивизий и одной истребительной бригады, поэтому прорвать оборону немцам, имевшим две танковые и две моторизованные дивизии, труда не составило. После чего предстояло просто преодолеть походным маршем 400 км солончаковой степи. До самой Астрахани советских войск больше не было, не было их и в самом городе. Астраханский оборонительный обвод, созданный в спешке еще зимой и переданный под охрану местных органов власти, после весенних дождей и паводков находился в плачевном состоянии.

Операция «Эдельвейс» развивалась по плану с незначительным отставанием от графика, вызванным трудностями снабжения боевых частей. 26 августа дивизии Гота прорвались в район Ходыженской. Ударная группа 17-й армии – 57-й танковый и 52-й армейский корпуса – наступала на Горячий Ключ, 5-й армейский корпус – на Анапу, Новороссийск. Восемь пехотных дивизий 11-й армии Манштейна (54-й, 30-й армейские корпуса) приступили к форсированию Керченского пролива. Еще через три дня 16-я моторизованная дивизия вошла к морю у Туапсе, отрезав тем самым войска Северо-Кавказского фронта – 47, 56, 12, 18-ю армии. В окружении оказались 12 советских дивизий и 8 бригад – около 200 тысяч командиров и красноармейцев. Черноморский флот лишился своей передовой базы. Пока Манштейн и Руофф занимались ликвидаций «котла», генерал Гот повернул на юго-восток – вдоль шоссейной дороги Туапсе – Сочи – Сухуми.

Для защиты Грозного и Баку по приказу Ставки была сформирована Северная группа войск Закавказского фронта под командованием генерал-лейтенанта И.И. Масленникова, занявшая оборону по рекам Терек и Баксан. В группу вошли 44-я, 37-я и созданная заново 9-я армия – 11 стрелковых, 2 кавалерийские дивизии, 8 стрелковых, 1 танковая бригады. Против них действовала 1-я танковая армия Клейста (3-й, 14-й танковые, 44-й, 51-й армейские корпуса), в состав которой входили 3 танковые, 2 моторизованные, 7 пехотных дивизий. Проблемой Масленникова и его командармов являлось также наличие большого количества национальных формирований, из которых красноармейцы сотнями разбегались по домам или переходили к противнику. Среди немецких солдат распространялась инструкция об особом отношении к местному населению: «Особенности проживающих на Кавказе народов заставляют предупредить о недопустимости перегибов в отношении местного населения. Жители Кавказа в большинстве своем враждебны большевизму и стремятся освободиться от коммунистического насилия. Они видят в германском солдате естественного союзника, и разрушать их веру является преступление перед германским народом».

Оборона Главного Кавказского хребта от Мамисонского перевала до побережья Черного моря была возложена на войска 46-й армии, которой командовал генерал-майор В.Ф. Сергацков – 5 стрелковых, 1 кавалерийская дивизии, 2 стрелковые и 1 танковая бригады. Против нее разворачивались восемь дивизий 49-го горно-стрелкового и итальянского альпийского корпусов.

45-я армия генерал-лейтенанта Ф.Н. Ремезова и 15-й кавалерийский корпус прикрывали государственную границу с Турцией и коммуникации в Иране. В районе Махачкалы спешно формировалась 58-я армия генерал-майора В.А. Хоменко в составе 4 стрелковых дивизий и 1 стрелковой бригады.

Дальнейший немецкий план сводился к тому, чтобы после небольшой перегруппировки приступить к непосредственному штурму Кавказа одновременно на трех направлениях. 17-я армия получила задачу во взаимодействии с 11-й армией захватить побережье Черного моря от Анапы до Поти и затем наступать на Батуми и Тбилиси. 4-я танковая армия должна была выйти вдоль побережья к Сухуми и далее продвигаться на Тбилиси. 49-му горно-стрелковому и итальянскому альпийскому корпусам предстояло преодолеть перевалы Главного Кавказского хребта. 1-я танковая армия получила задачу нанести удар из района Пятигорска на Орджоникидзе, Грозный, Махачкалу, Баку.

В конце августа сражение вспыхнуло с новой силой. Армия Клейста, захватив Моздок, форсировала Терек в полосе 9-й армии и прорвалась в Эльхотовские ворота – долину шириной 4–5 км, через которую пролегали дороги на Грозный и Орджоникидзе. Егеря генерала Конрада «неожиданно» заняли перевалы, большинство из которых оказались просто не заняты советскими войсками. Как вспоминает А.А. Гречко: «Существовала какая-то беспечность, порожденная, очевидно, неверием в способность немецких войск сколько-нибудь значительными силами просочиться через высокогорные перевалы в Закавказье… Все это привело к тому, что, хотя время и местность позволяли сделать оборону непреодолимой, она оставалась слабо оборудованной. Даже некоторые ключевые высоты оказались не укрепленными и не занятыми…»

Дивизии Гота и Манштейна продвигались на юг вдоль Черноморского побережья к Сухуми. «Экспедиционный корпус» Паулюса захватил Астрахань, немецкая мотопехота оседлала железную дорогу на Кизляр, авиация приступила к бомбардировкам Гурьева и свободной охоте за любой плавающей в Каспийском море посудиной.

1 сентября Стамбул разорвал советско-турецкий Договор о дружбе и нейтралитете. Турецкая армия двинулась через Иранское нагорье на помощь «азербайджанским братьям».

В пылающий Грозный 3-й танковый корпус Маккензена ворвался 8 сентября, в конце месяца победоносные германские войска вступили в Баку.

14 октября Гитлер подписал приказ о переходе к стратегической обороне. У его генералов все большие опасения вызывал вопрос, насколько реально удержать захваченные территории. На этой почве вновь вышла размолвка с Гельдером, и его пришлось отправить на пенсию. Новым начальником Генштаба сухопутных сил стал фельдмаршал Паулюс. Но и он, ознакомившись с ситуацией, пришел к выводу: «Территория, захваченная на Востоке, больше не соответствует размерам оккупирующей армии. Другими словами, слишком мало солдат находится на таком огромном пространстве». Однако Гитлер верил, что под его руководством Вермахт способен штурмовать небеса. И действительно, своевременная переброска подвижных соединений на север и создание новой группы армий «Дон» позволили отразить последнее контрнаступление Красной Армии, которое состоялось в ноябре 1942 года. Правда, в Северной Африке полузабытый корпус Роммеля потерпел серьезное поражение от англичан, но ничего непоправимого пока не случилось. В зимнюю кампанию германские войска вступали «с гордым сознанием достигнутых успехов, с твердой верой в свои силы, с непоколебимой волей разбить противника везде, где бы он только ни попытался прорвать наш фронт».

На пороге 1943 года Третий рейх обеспечил себе захватывающие перспективы.

Во-первых, предстояло освоение территория и ресурсов в интересах германского народа, и можно было не сомневаться, что под управлением немецких специалистов кавказские нефтепромыслы очень скоро снова начнут качать «кровь войны».

Во-вторых, Советский Союз был практически выведен из борьбы. Потеряв треть ВВП, кавказскую нефть, половину запасов угля, железа и марганцевой руды, лишенная заграничной помощи, советская экономика была на грани коллапса. Сталин вполне созрел для заключения сепаратного мира с Германией.

В-третьих, японские друзья, оккупировав Цейлон, обеспечив себе господство в Индийском океане, получили возможность атаковать британские нефтяные промыслы в Персидском заливе, Аден и Абадан, через которые снабжалась горючим 8-я британская армия, а это значительно повышало шансы Роммеля.

В-четвертых, настало, наконец, время вытащить из сейфов заветные планы прорыва в страны Ближнего и Среднего Востока под лозунгом освобождения их от ига плутократов-колонизаторов.

Имея в своих руках нефтяные скважины Кавказа и Ирана, можно было всерьез заняться умиротворением Англии и поспорить на равных с Соединенными Штатами.