Но Аврелиан был не только воином, а практичным политиком. Оценив ситуацию, он осознал – прочно удерживать северные провинции уже не получится. Приказал оставить Дакию. Гарнизоны из нее выводились, желающее население эвакуировалось. Но многие не ушли. Дакия традиционно являлась местом ссылки, сюда направляли опальных со всех концов державы. Любить Рим им было не за что, а под властью готских королей жилось ничуть не хуже, чем в империи, раздираемой нападениями врагов и гражданскими войнами. Это смешанное население говорило между собой на латинском языке и стало предками румын и молдаван.

Аврелиан принял еще одно спасительное решение. Он разобрался, что некоторые из «варваров» в общем-то не являются для римлян врагами. Они просто не желают подчиняться готам, стремятся уйти от них. Таких он начал пускать на свою территорию и давал им права «федератов». Они признавались младшими союзниками римлян, сохраняли племенное самоуправление, получали землю для поселения, оплату, а за это должны были охранять границу, выставлять вспомогательные войска. Увидев подобное отношение, к римлянам перешли несколько славянских племен, часть ругов, вандалов. Таким способом император расколол неприятельскую коалицию, прикрыл дунайские рубежи и смог перебросить войска на другие направления.

Он по очереди сокрушил Пальмирскую и Галльскую империи. Богатства, награбленные в собственных усмиренных провинциях, позволили впервые за долгое время потешить гордыню римлян. В 274 г. Аврелиан ублажил их зрелищами сразу трех пышных триумфов: «Дакского» (несмотря на потерю Дакии), «Пальмирского» и «Галльского» [147]. Чтобы число «побежденных народов» выглядело более внушительно, пленных вели, разбив по национальностям: готы, аланы, языги, роксоланы, вандалы и т. п. Ради экзотики в триумфальном шествии выставили каких-то полуголых «амазонок» в мужских штанах, сарматок или славянок. Добавили и жителей Галлии, Востока. Пальмирскую царицу Зенобию провели перед публикой в золотых цепях. После этого ее уморили в темнице, а пленных заставили выпускать друг другу кишки на гладиаторской арене. Достигнув столь выдающихся успехов, Аврелиан при жизни объявил себя «богом». Но наслаждаться почестями ему не довелось. Его подданные сочли, что все враги побеждены, опасность миновала, и в 275 г. убили Аврелиана.

А уж дальше покатилась настоящая вакханалия цареубийств и переворотов, за 9 лет угробили еще 9 императоров. Эту свистопляску сумел приостановить Диоклетиан. Он ввел суровую диктатуру, драконовскими мерами подтягивал дисциплину. Завоеваний больше не было, казна не пополнялась за счет побежденных, и Диоклетиан обложил все население огромными налогами. Силясь возродить империю, он оглядывался на образцы прошлого. Требовал вернуться к древним римским добродетелям, традиционной языческой религии. И то, и другое было уже нереально. Предательство, разврат, хищничество процветали по-прежнему. Но шел и обратный процесс. Для многих римлян те же предательства и грязь были отвратительны. Несмотря на массовые казни, христиан становилось все больше, к истинной Вере потянулись и солдаты, причем лучшие.

Диоклетиан такого выхода не нашел. Он отчаялся реанимировать былую империю, и у него руки опустились. В 305 г. он отрекся от власти, и Рим опять окунулся в хаос смуты. Победил в ней Константин Великий. В отличие от Диоклетиана, он понял, что надо обращаться не к умершим идеалам, а к новой духовной силе. Когда он поднял на знамени знак Креста, это определило исход борьбы. На его сторону стали переходить воины-христиане, и в 313 г. Константин получил венец императора. Он предоставил христианству статус государственной религии, бросил прогнивший Рим и на месте городка Византий начал строить новую столицу, Константинополь. Перевел сюда только тех чиновников и вельмож, кого выбрал сам, а опорой в возрождении империи сделал Церковь.

Ну а пока в Риме шли свары, племена готов поделили приобретенные территории. В Трансильвании (Западной Румынии) расположилось королевство гепидов, восточнее, от Дуная до Днестра – вестготов, от Днестра до Дона – остготов. Они и впрямь обрели «землю обетованную»: плодородные поля, пастбища, теплое море. Можно было собирать дань с местных жителей, а если захочется – пограбить римлян. До легендарной реки «Танаквисль» – Дона, дошли, с «асами» встретились: ведь асами называли себя аланы (осетины). Идея «священного похода» угасла, готский союз распался, три племени постепенно обосабливались.

Самым сильным из них были остготы. Их королевство было самым большим, их друзьями были аланы, под их властью оживленно торговали города Боспора. В 318 г. на престол остготов взошел Агиульф. При нем выдвинулся его сын Германарих. Решительный, жестокий, он проявил себя лучшим военачальником отца, заслужил высочайший авторитет среди воинов, и Агиульф сделал его своим соправителем. Аммиан Марцеллин писал, что это был «наиболее воинственный монарх, вызывающий испуг соседних наций, благодаря своим многочисленным и различным доблестям». Германариху масштабов племенного королевства показалось мало, он задумал создать собственную обширную империю.

Начал он с недавних соратников: в 332 г. напал на вестготов и гепидов. Разгромил тех и других, лишил их королей власти и низвел до положения «судей». Завязались бои с соседними придунайскими племенами. Это вызвало бурный взрыв на римской границе. Побежденные снова пытались уйти от победителей, отступали в империю. Но на ее территории уже проживало много «варваров». Они вмешались в войну, принимая ту или иную сторону. Остготы старались достать врагов и на чужой земле, лезли во владения императора. А римские полководцы безуспешно старались взять ситуацию под контроль. В 334 г. на Дунай прибыл сам Константин Великий с войсками. Он нанес несколько ударов по готам, охладив их пыл, потом завязались переговоры. По условиям мира остготы обязались не вести войн вблизи границ и не нарушать их, поставлять вспомогательные отряды в римскую армию.