Возможны и боевые действия – американцы Фиделя не жаловали.

В конце июля – начале августа началась погрузка в железнодорожные эшелоны на станции Громово, что в семи километрах от Саперного. Первым уходил 1-й мотострелковый батальон Виктора Еремина, недавнего выпускника академии им. М.В.Фрунзе. Провожающих было много: жены, дети, соспуживцы, родители, друзья и конечно же начальники. Был какой-то особый настрой, играл оркестр, все шутили, и тени уныния не было на лицах. И лишь когда раздался гудок, наступила тишина и поезд тронулся, Виктор Еремин, улыбаясь, послал своей жене Галине «воздушный» поцелуй. Она держала на руках дочку Мариночку, сквозь слезы дочка крикнула: «До встречи!»

Эшелоны уходили каждые два-три дня, все меньше оставалось техники на танкодроме, все меньше людей оставалось в городке. Уже отправили Пахомова и Крысова, Спинев и с ним 500 человек уехали 10 августа. Я же с остальными, а их насчитывалось 500 человек, убыл из Саперного 18 августа.

Перед отъездом, как и обещал детям, сделали вылазку на Балахановские озера, где поспели малина, земляника, черника и было много грибов. Почти весь день провели в лесу, а к вечеру уставшие, но довольные, вернулись домой.

И тут к нам заехали наши давнишние знакомые по Ленинграду Василий Семенович и Зинаида Александровна Коконины. Получился хороший прощальный ужин. Василий Семенович аккомпанировал, а Зинаида Александровна исполнила полюбившиеся арии из опер, оперетт, протяжные народные песни.

Проводив гостей, мы с Екатериной Федоровной решили обсудить, как им жить без меня. Командующий обещал, что квартиру в Ленинграде моей семье дадут до Нового года, и я сказал жене, к кому ей можно обратиться за помощью.

Утром 18 августа нас приехало проводить все руководство дивизии. Хорошо, что никто не плакал, оркестр уезжал с нами, и ему было не до игры. Попрощались спокойно. Непрошеная слеза скатилась по щеке Екатерины Федоровны, когда я целовал детей. Поезд тронулся, и вскоре набежавший туман закрыл станцию и провожающих.

Во второй половине дня мы прибыли в Приморск. У причала нас поджидали военные корабли, несколько катеров, вдоль причальной стенки выстроилась команда моряков.

Я подошел к строю, капитан второго ранга доложил, что команда готова оказать помощь в погрузке материальных средств и размещении личного состава. Море было спокойное, стоял редкий туман, только чайки, вечные спутники мореплавателей, визгливо кричали над пристанью.

Вдруг прямо к пирсу подъехало несколько легковых автомобилей. Первым вышел из машины М.И. Казаков, за ним командующий ленинградской военно-морской базой. Я подал команду «Смирно!», доложил о прибытии на погрузку. Михаил Ильич подошел к строю, поздоровался, офицеры и солдаты четко ответили: «Здравия желаем, товарищ генерал армии!»

– Чувствуется парадная выучка, – улыбнулся Михаил Ильич. Командующий побеседовал с офицерами и солдатами, и затем подразделения прошли торжественным маршем с песней. Пели так, что у Михаила Ильича проступили слезы на глазах. Командующий объяснил мне, что мы выезжаем в Кронштадт и что «Победа» уже подходит из Марселя.

Городок моряков, где нам предстояло разместиться на сей раз, был безлюдным. Здесь готовятся специалисты для всех флотов, и сейчас они находились на практике.

К вечеру прибыли мои гвардейцы, катерами доставили персонал военного госпиталя, сформированного в Киеве, военно-морской лазарет из Ленинграда.

Распоряжался в городке представитель Генерального штаба, он и встречал, и размещал, и советовал, кому в какое гражданское платье переодеться. На переодевание ушли сутки, солдаты, да и офицеры не узнавали друг друга. В шутку стали называть себя «аграриями», специалистами по сахару.

Я до самого последнего момента ходил в форме, переоделся в гражданское только на «Победе». Многие засели за письма. Писали, не зная того, что все письма будут уничтожены.

Ночью удалось дозвониться до квартиры в Саперном, сказал жене, что говорил с Михаилом Ильичем – квартиру выделят, поручение дано генерал-полковнику М.П. Константинову. Шел уже двадцать первый год моей службы в Вооруженных Силах. Мне часто приходилось расставаться с семьей, переезжать, но мы с женой никак не могли привыкнуть к разлукам. Я положил трубку, и меня окутала грусть, знал, что и Катя не уснет до утра. В каком-то полузабытье я мысленно подходил к ней, и меня охватывал ласковый, как солнечный полдень, знакомый зной ее дыхания. И убаюканный ее ласками, я плыл дальше к берегу счастья.

Беспокойные мысли не позволяли уснуть, столько было вопросов и все без ответов. Вспоминались слова Василия Ивановича Чуйкова: «Ты будешь в полном смысле слова единоначальником, думай и решай. Все в твоих руках».

Утром военный городок моряков мне показался муравейником: все куда-то спешили в гражданском платье, было много женщин. «Аграрии» расспрашивали моряков: укачивает ли на корабле? Бывалые мичманы только посмеивались.

После обеда в день отплытия, а это было 23 августа, в городок прибыли командующие округом и военно-морской базой и генерал-полковник Николай Иванович Четверяков-помощник начальника Генерального штаба по организационно-мобилизационным вопросам.