В заливе простояли девять суток, и, положившись на единодушный порыв «вперед!», мы вышли в открытое море, до дома оставалось 15–16 суток. Не успели отойти на несколько миль от залива, как над нами пронеслись два боевых самолета США. В течение дня они кружили над теплоходом. Солдаты бросали в самолеты гнилую картошку, дескать, нас не запугаешь.

Теплоход «Белицк» по сравнению с «Победой» имел приличную скорость. Судно было не загружено, и потому его болтало, иногда винт оголялся и бился о волны. Особенно густой туман был при подходе к Ла-Маншу. Гудок за гудком плыл над туманной гладью, этот звук сеял в душе тревогу и смятение.

Предчувствие меня не обмануло. В калининградском порту увидел странную картину: из машины высаживаются солдаты, вооруженные карабинами. Пока мы пришвартовывались к причалу, нас по всему периметру окружили вооруженные солдаты.

Когда спустили трап, я представился генералу, поинтересовался, что сие означает? Почетный караул или встреча уголовников? Он ответил: «Я не знаю, кто вы, предъявите документы. Я требую переодеть всех в военную форму. Только тогда разрешу оставить корабль».

Пришлось объяснять: обмундирование не надевали больше года, и видеть солдат в панамах, в шинелях с воротниками, объеденными крысами, зрелище грустное. Генерал ответил: «Я выполняю приказ».

Объясняться дальше было бесполезно. Поднимаясь по трапу, впервые призадумался: «Кто же ты, Россия, своим детям? Мать? Мачеха?» Собрал в твиндеке офицеров и объявил: «Час на переодевание».

Привезли нас в городок мотострелковой дивизии. Надо отдать должное генералу Андрею Власовичу Болибруху, начальнику штаба армии: организовал работу так, что даже ночью машинистки печатали проходные свидетельства. Офицерам выписывали направления в те округа, из которых они прибыли: в Ленинградский, Киевский, Московский.

24 октября я в последний раз построил полк и вручил всем документы. С каждым солдатом и офицером попрощался по-братски. У многих непрошено навернулись слезы на глазах. Мы понимали, что слово «кубинец» станет символом для нас, как позже – «афганец».

Поезд отходил вечером, и мы съездили на могилу Канта, посмотрели полуразрушенные форты. Давно отгремели бои, но следы войны еще были видны. После экскурсии я зашел представиться командующему армией генерал-лейтенанту Александру Терентьевичу Алтунину, сибиряку. Оказалось, что мы из одного района Омской области.

…Вот и Ленинград. Радость заполнила душу, вижу, к вагону бегут мои дети, улыбка со слезами на лице и у Екатерины Федоровны. Игорь и Леночка подросли, особенно Игорь, и не узнать, ростом – выше матери. Остановили такси и поехали на улицу Замшина, на нашу новую квартиру…

Как быстро все кануло в Лету: заверения в дружбе, клятвенные обещания, хорошие манеры. В 1989 году, когда праздновали 30-летие Кубинской революции, Фидель Кастро прислал телеграмму в президентские структуры. Попросил дать согласие наградить кубинскими орденами участников высадки на Кубу в 1962 году. Так Горбачев не дал согласия, обозвав боевые ордена железками.

Кубинские ордена в России? К чему эта экзотика? Вон сколько орденов на арбатских лотках. Покупай, сколько хочешь, и сталинградские, со следами крови, и Красного Знамени, Суворова, Кутузова, а коль не приглянулись – гони доллары, тебе продадут подлинную Звезду Героя… Зато сам Горбачев, не раздумывая, принял от канцлера Коля немецкую золотую медаль Отто Хана, ведь это не железка – золото! Горбачев поклянчить умеет, как золотоордынец, шатается по миру, собирает дань для «Горбачев-фонда». Размежевание Москвы и Гаваны в начале 90-х годов было поспешным. С подобострастием мы взирали на государства, которые в состоянии бросить России обглоданную жульем косточку займов, и совсем не замечали искренних друзей. Если льстить Америке, так льстить до конца. И потому наша московская творческая интеллигенция торжественно отпраздновала 500-летие открытия Америки Колумбом, не вспомнив того, что только на Кубе было уничтожено свыше 100 тысяч аборигенов. Да неужто это русским невдомек?

Хорошо написал Владимир Возовиков: «Ох как нужно единство Руси, чтобы закрыть дорогу врагам в наши пределы, приструнить грабежников и крамольников. Да временщиков бы повыкорчевать с русской земли – и пришлых, и доморощенных».

Один из цековских вельмож А.Н. Яковлев еще в 1972 году опубликовал статью «Об антиисторизме». Православную церковь будущий идеолог предал анафеме, а тех, кто предлагал переиздать «Историю государства Российского» Карамзина, потребовал сурово наказать. Сам родом из Ярославской области, он в годы Великой Отечественной служил в морской бригаде. Так нас свела судьба, что наша 177-я стрелковая дивизия оборонялась в районе станции Погостье, а ее соседом слева была 6-я морская бригада, в которой служил старший лейтенант А.Н. Яковлев. В личном деле Яковлева почти на каждой странице: «Идеологически выдержан! Предан партии Ленина – Сталина». Пройдут годы, и обер-перевертыш, курирующий идеологию, расставит своих людей на ключевые посты, выполняя один из пунктов решения американского Совета безопасности: «С помощью агентов влияния захватить средства массовой информации, разрушить коллективистский образ жизни, отрезать прошлое от настоящего, тем самым лишить страну будущего».

Вскоре Горбачев передаст Яковлеву обязанности куратора Варшавского Договора, стран социализма. Идеологию же уступят В.А. Медведеву. Но идеология никогда не перестраивается, она перерождается. И поэтому А.Н. Яковлеву Варшавский Договор стал в тягость. Это Александр Николаевич начал доказывать, что военный союз не нужен, хотя блок НАТО распускаться не собирался и после падения «империи зла».

Вспоминая о прошлом, я стараюсь не допускать суетности в искренних чувствах моей боли. Можно только представить, сколько позвоночной гибкости, услужливости понадобилось Горбачеву, чтобы пробраться наверх. Еще будучи секретарем ЦК, курируя сельское хозяйство, Горбачев вылетал в Канаду, где послом был А.Н.Яковлев. Не исключено, что там, в Канаде, они и «забеременели» идеями перестройки. Многие партийные работники потом рассказывали, как Яковлев восторгался канадским образом жизни, рассуждая о преимуществах фермерского ведения хозяйства.