– Ты прекратишь когда-нибудь эти разговоры?! Ишь, заладил как попугай! Если тебе нужна рожающая машина, тогда тебе придется искать себе другую бабу!

На какое-то время Майкл замолчат, однако эта проблема так и витала в воздухе, осложняя между ними отношения. Вирджиния даже начала думать, что в таких условиях не сможет долго продолжать совместную жизнь с Майклом. В общем-то, девушка и так знала, что рано или поздно, полностью залечив душевные раны, нанесенные Эндрю, и снова став беззаботной хохотушкой с чувством собственного достоинства, она все равно бросит Майкла. Сначала, думая об этом, Вирджиния испытывала угрызения совести, но потом… В конце концов должен же Майкл чувствовать, что она отвечает на его любовь весьма неохотно и сдержанно. За его беспочвенные фантазии она никакой ответственности не несет.

Томми, соседский мальчик, вскоре стал их ежедневным гостем. Вечерами, возвращаясь из Кембриджа, они находили его сидящим в ожидании у дверей их дома.

– Майкл! – кричал Томми что было сил. – Майкл!!!

И тот кидался к мальчику со всех ног, подхватывал его и с радостными воплями подбрасывал высоко в воздух, ловил и кружился с ним на месте. Затем оба шли на кухню, и Томми помогал Майклу готовить ужин. Парнишке разрешалось хватать все продукты и утварь, при этом он устраивал не просто бардак, а настоящий хаос.

К лету Майкл скопил достаточно денег, чтобы купить машину, что он собственно и сделал. После этого мальчик всерьез увлекся автомобилем. Они с Майклом восседали в салоне часами. С горящими от возбуждения глазами и щеками Томми занимал почетное водительское кресло и крутил руль. Мальчик чувствовал себя самым знаменитым автогонщиком, который мчится по треку Монцы или Монте-Карло, оставляя далеко позади всех своих соперников!

Вирджиния с раздражением думала, что Майкл, оставаясь верным себе, опять перегибает палку. Если уж он полюбит кого-то, то эта любовь становится такой преувеличенной, такой всепоглощающей, что от нее просто некуда деваться. Так он долгие годы относился к ней, так получилось теперь и с этим маленьким мальчиком. Выходило, что Майкл хотел навеки приковать к себе цепями всех, кто когда-то запал ему в душу.

«Его чувства так раздуты, и при этом так инфантильны!» – думала она раздраженно.

И все же то обстоятельство, что Майкл уделял Томми большую часть своего времени, определенным образом развязывало Вирджинии руки. Пока он болтался с мальчиком, она могла заниматься своими делами – тихо, спокойно, не выслушивая бесконечного нытья кузена на тему женитьбы. К тому же она надеялась, что чем больше Майкл будет общаться с мальчиком, тем реже он станет приступать к ней с просьбой завести собственного ребенка. Пусть он утоляет свою жажду отцовства без ее участия!

Однажды Майкл сказал:

– Хорошо бы нам освободить гараж от садового хлама и поставить туда автомобиль. Томми просто без ума от машины, и я боюсь, что он когда-нибудь заберется в нее в мое отсутствие и снимет ее с ручника. Здесь такой крутой спуск, что автомобиль непременно выкатится на улицу.

Но у Вирджинии за это время накопилось так много садового инструмента, что она полностью оккупировала гараж всякими тяпками, газонокосилками и лопатами.

– Ничего не выйдет, – отрезала она. – Куда же я все это дену?

– Но…

– Что но? Это по твоей милости он так влюбился в машину! Сам заварил кашу, сам теперь и расхлебывай. При чем здесь я?

Как всегда, Майкл не решился вступать с ней в спор.

– Хорошо, хорошо, тогда нам надо постоянно следить, чтобы машина была заперта. И все будет в порядке.

– Ладно, – отозвалась Вирджиния благосклонным тоном, – я буду следить за этим. Даю слово!

Ей тоже по-своему нравился Томми. Конечно, такого фанатизма, как Майкл, она по отношению к мальчику не испытывала, но в общем относилась к нему довольно тепло.

Майкл улыбнулся.

– Как хорошо жить здесь с тобою вместе! – сказал он, ласково глядя на Вирджинию.

«Какая с тобой тоска!» – думала та, глядя на Майкла.

– Да, именно так все и было, – вздохнула Вирджиния. – Мы жили в Сент-Ивсе, и в нашем доме царила типичная обывательская идиллия. Такая жизнь очень нравилась Майклу, и это несмотря на то, что все просьбы выйти за него замуж наталкивались на непробиваемую стену, которую я сознательно возвела между нами. Также я упорно сопротивлялась его желанию иметь детей. Я посвятила себя саду, при этом много думала об Эндрю, и совесть моя постоянно была нечиста.

Вирджиния и Натан сидели на кухне за четвертый или пятой чашкой кофе. Он вызвался приготовить завтрак, но женщина заявила, что совершенно не хочет есть, и гость беспрекословно подчинился ее воле.

С шести утра Вирджиния, как обычно, некоторое время бегала трусцой по парку. Теперь она сидела в теплом пуловере и толстых носках, но, несмотря на это, мерзла. «Надо будет включить отопление… А ведь на дворе еще август», – печально думала она.

Натан возник на кухне как раз в тот момент, когда она наполняла молотым кофе фильтр кофеварки. Вирджиния удивилась, что его появление так обрадовало ее. Обычно она предпочитала пить утренний кофе в одиночестве, молчаливо следуя по лабиринтам собственных мыслей. Но в последние дни в ней многое переменилось, и, как ей казалось, далеко не все к лучшему. Она стала намного беспокойней. Стала тяжелее переносить одиночество. Ночами она долго не могла заснуть и ворочалась в кровати, а днем ее без конца мучили живые картины из прошлого.