И Западу бы сейчас как нельзя к месту задуматься о своей политике, о своей беспринципности в отношении к вопросам самоопределения народов. В отношении к России. В том, как важно различать граждан России и власти России…

Но эти уроки ни власти, ни большая часть других «реально-политических» сил пока что не собираются извлекать. Ни в России, ни на Западе. У нас все сильнее нарастают тенденции безоговорочной поддержки государства. На Западе появились формальные предлоги найти, наконец, «врага демократии». И то, и другое — дороги в тупик.

Мы уверены: получившие сейчас в силу в основном действительно правомерных действий определенный кредит доверия российские власти его вряд ли смогут реализовать. Они выражают интересы тех сил, которые проводили и, скорее всего, будут проводить в основе своей антисоциальную, недемократическую, мелочно-имперскую политику. И как таковые власти России этот кредит вполне могут растерять. Раньше или позже. Как растеряли кредит доверия власти Российской империи, поддержавшие в конце XIX века действительно справедливую борьбу балканских народов за независимость в войне против Турции (которую, кстати, тогда поддерживала Великобритания — суперимперия XIX века).

Запад же убедится, что демонизация России как страны (в отличие от критики тех или иных действий ее властей) чудовищно вредна не только народам нашей страны, но и Западу, где ростки новой холодной войны усиливают и без того все более влиятельные правоконсервативные политические силы: сторонников либерально-капиталистического социально-экономического курса; имперски-агрессивной геополитики; все более авторитарно-консервативной внутренней политики, подавляющей права и свободы человека, союзов, социальных движений и НПО.

Тем важнее сейчас мирные, последовательно-демократические, антиимперские альтернативы. И солидарность выдвигающих и защищающих эти альтернативы сил. В мире и в России.

Летом 2007 года наконец-то начались хоть сколько-нибудь публичные дебаты о проблемах клерикализации социальной и духовной жизни страны, образования, культуры, нравственного бытия общества. Обращение 10 академиков всколыхнуло некоторую часть общества, привлекло внимание СМИ, а вслед за ними и граждан к тому, что (вот парадокс!) их всерьез волновало, но мало открыто обсуждалось. И это отрадно. Диалог начался, хотя и норовит затухнуть.

Причин для последнего немало. В современной России церковь (и это касается всех основных конфессий нашей страны, но прежде всего — господствующей — православной) объявлена едва ли не единственным выразителем нравственных начал, духовности и т. п. Более того, православная церковь превратилась в мощную структуру, тесно сращенную со всеми ветвями государственной машины, со всеми основными партиями. Она контролирует огромные материальные ресурсы. Активно влияет на общественное мнение.

И если влияние на общественное мнение есть «нормальная» функция церкви, то все большее проникновение церкви во все поры общественной жизни и особенно сращивание с государством есть уже симптомы клерикализации. И в данном случае неважно, кто в большей степени инициирует и укрепляет унию церкви и государства: президент или патриарх. Важно, что они сращиваются. Не так важно, кто — Министерство образования или соответствующие институты церкви инициируют внедрение «основ православной культуры» в школьную программу, важно, что этот процесс активно разворачивается в нашей стране.

Подчеркну, однако, что этот текст — не критика церкви. Этот текст — анализ того, почему и в чьих интересах все большее внедрение церкви в общественную жизнь страны и почему церковь все более стремится выдать себя за главного поборника нравственности и духовности.

Представители церкви в дискуссии пытаются свести феномен клерикализации исключительно к формальному вхождению иерархов церкви в государственные структуры и ссылаются на то, что в основных официальных документах церкви (в частности, православной) не содержится таких интенций [39] . Действительно, в документы никаких прямых призывов к клерикализации высокообразованные специалисты церкви, конечно же, не включили. И непосредственно высшие чины церкви занимать государственные посты не стремятся. Но означает ли это, что нет процесса все большего проникновения церкви во все поры общественной жизни? Или проникновения туда, где может и должна быть распространена исключительно светская власть — власть общества и государства? И если это не клерикализация, то что это? На мой взгляд, это именно клерикализация, причем в первую очередь общества, и это особенно важно анализировать.

И самое главное: при крайне низком уровне действительной религиозности населения в нашей стране господствует полубессознательное «оцерковление» образа мыслей едва ли не большинства граждан, некритически принявших навязываемую церковью монополию на духовность и нравственность. И это при том, что более-менее регулярное посещение церкви, знание основных религиозных канонов и т. п. характерно для меньшинства россиян.

Почему же это произошло?

Прежде всего подчеркну, что этот текст не будет затрагивать вопросов личного выбора человека: верить в бога или нет, и если да, то к какому религиозному течению принадлежать и принадлежать ли вообще.

Для того чтобы уйти от этой проблемы, я проведу различие между тремя аспектами религиозности. Оставим пока в стороне атеизм и зафиксируем, что человек может признавать наличие высших идеальных сил и при этом оставаться в стороне от какой-либо конкретной религии (помните Высоцкого: «кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса…») или религии вообще — это первый вариант религиозности. Второй — сознательная идентификация с какой-либо религией или ее ветвью, например, православием как особой разновидностью христианства. Для верующих людей, однако, и в первом, и во втором случае может быть характерно дистанцирование от конкретных институтов этой религии — церкви. Третий — более или менее активное признание именно одной особой церкви как единственного возможного посредника между человеком и богом, посредника, берущего на себя толкование религиозной истины и претендующего на сведение к этой религиозной истине всех духовных истин вообще.