— Лейтенант Уильямс.

Она показывает на нашивку на кармане и достает из кармана блокнот.

— Итак, вы?..

— Том Салливан. А это Пол Харрис.

— Из вашей комнаты что-нибудь пропало?

Пол молчит, продолжая осматриваться, и отвечать приходится мне:

— Мы не знаем.

Лейтенант поднимает голову:

— Вы уже проверили?

— Пока никаких пропаж не заметили.

— Кто из вас сегодня вечером последним выходил из комнаты?

— А что?

Лейтенант откашливается.

— Нам известно, кто оставил незапертой дверь, но мы не знаем, кто оставил открытым окно.

Она делает ударение на словах «дверь» и «окно», как бы напоминая, что виной всему наша собственная неосторожность.

Пол только теперь замечает, что окно открыто, и бледнеет.

— Это, должно быть, я виноват. В спальне было так душно, а Том не хотел открывать окно. Я вышел сюда поработать и, наверное, забыл закрыть.

— Послушайте, — говорит Джил, видя, что лейтенант вовсе не спешит нам помогать, — давайте закончим с этим, ладно? Смотреть тут больше нечего.

Не дожидаясь ответа, он опускает раму и ведет Пола к дивану.

Проктор записывает что-то в блокнот.

— Окно открыто. Дверь не заперта. Ничего не пропало. Что еще?

Мы молчим.

Лейтенант Уильямс качает головой.

— Раскрыть кражу очень трудно, — говорит она, словно заранее предупреждая, чтобы мы не ждали многого. — Поставим в известность местную полицию. В следующий раз проверяйте, заперта ли дверь. Избавите себя от лишних неприятностей. Мы свяжемся, если будет новая информация.

Дверь за ней захлопывается.

Я подхожу к окну. На подоконнике никаких следов, только ровная полоска подтаявшего снега.

— Ничего они не сделают, — качая головой, говорит Чарли.

— Все в порядке, — успокаивает нас Джил. — Ничего не пропало.

Пол молчит, но его взгляд все еще шарит по комнате.

Я поднимаю раму и ежусь от порыва холодного воздуха. Джил поворачивается, но мне не до него. Я смотрю на сетку. Она разрезана с трех сторон по периметру рамы и болтается на ветру, как дверца собачьей конуры. Опускаю голову. Лужица на полу чистая, если не считать грязи от моих ботинок.

— Том, — раздраженно кричит Джил, — закрой это чертово окно!

Что-то здесь не так.

— Посмотрите.

Я провожу рукой по линии разреза. Волокна завернуты наружу. Если бы сетку разрезали извне, они были бы завернуты внутрь.

Чарли кивает.

— И грязи под окном нет, — говорит он, показывая на лужицу, и смотрит на Джила.

Тот принимает взгляд за обвинение. Если сетку разрезали изнутри, то вошли через дверь.

— Ерунда какая-то получается. Если они знали, что дверь открыта, то не уходили бы через окно.

— Ерунда получается в любом случае. Тот, кто попал внутрь, всегда может выйти через дверь.

— Надо было сказать об этом прокторам, — говорит Чарли. — Невероятно, она даже не взглянула.

Пол молча поглаживает дневник.

Я поворачиваюсь к нему:

— Ты собираешься на лекцию Тафта?

— Наверное. Но до нее еще почти час.

Чарли убирает книги на самую верхнюю полку, откуда достать их может только сам.

— Я загляну в Стэнхоуп. Скажу прокторам, что они пропустили.

— По-моему, это чья-то идиотская шутка, — не обращаясь ни к кому в отдельности, говорит Джил. — Может, кто-то из «голышей» порезвился.

Несколько минут мы прибираемся. Джил бросает позаимствованную у Кэти рубашку в корзину для белья и надевает брюки.

— Мы могли перекусить в «Плюще».

Пол кивает, пролистывая книгу Броделя «Мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II», как будто кто-то мог изъять отдельные страницы.

— Мне надо проверить вещи в клубе.

— А вы, парни, не хотите переодеться? — спрашивает, оглядывая нас, Джил.

Пол, похоже, занят какими-то своими мыслями, но я понимаю, что имеет в виду Джил, и иду в спальню. «Плющ» не то место, куда можно заявляться в таком виде. По другим правилам живет только Пол, тень в собственном клубе.

Роясь в ящиках, я с опозданием обнаруживаю, что почти вся моя одежда нуждается в стирке. В конце концов удается найти слаксы цвета хаки и безнадежно помятую рубашку. Ищу зимнюю куртку, но потом вспоминаю, что она осталась в туннеле, и снимаю с вешалки пальто, которое мать купила мне на Рождество.