Шрифт:
В тот же день в город прибыла передовая часть зондеркоманды 4Б под командованием штурмбанфюрера СС Гюнтера Хеермана. Эта зондеркоманда входила в состав айнзатцгруппы «Б»; ее задачей было уничтожение противников нацистов, в том числе – евреев. На следующий день в Львов вступили основные части айнзатцгруппы. В Берлин было направлено следующее сообщение: «Штаб айнзатцгруппы 1.7. в 5 часов утра прибыл во Львов и разместился в здании НКВД. Шеф айнзатцгруппы «Б» сообщает, что украинское повстанческое движение во Львове 25.6.41 было зверски подавлено НКВД. Расстреляно НКВД ок. 3000. Тюрьма горит» [180] .
Согласно оперативному приказу № 1 шефа полиции безопасности и СД Р. Гейдриха, в задачи айнзатцгрупп входила организация еврейских погромов местным населением [181] . Однако антиеврейские акции во Львове оказались развернуты украинскими националистами еще до прибытия в город служащих айнзатцгруппы. Начальнику айнзатцгруппы бригаденфюреру СС Отто Рашу осталось лишь придать этим акциям более массовый порядок. Служащие айнзатцгруппы включились в расстрелы евреев; кроме того, по некоторым предположениям, они в пропагандистских целях уродовали тела расстрелянных заключенных львовских тюрем [182] . За «жертвы большевиков» также выдавались убитые накануне «украинской милицией» евреи [183] . Таким образом, антиеврейские и антисоветские настроения в городе получили дополнительную подпитку.
Антиеврейскую пропаганду развернули и украинские националисты. Утром 1 июля на стенах домов было расклеено обращение краевого провода ОУН(Б), подготовленное еще до войны руководителем ОУН(Б) на Западной Украине Иваном Климовым (псевдоним Легенда).
...
« Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жидова – это твои враги. Уничтожай их!
Знай! Твое руководство – это Провод украинских националистов, это ОУН.
Твой вождь – Степан Бандера » [184] .
Чуть позже краевым провода ОУН(Б) был издан еще один важный приказ – о создании Украинских вооруженных сил. В нем объявлялось о «коллективной ответственности (семейной и национальной) за все проступки против Укр[аинской] державы, Укр[аинского] войска и ОУН» [185] . Таким образом, любой еврей и поляк становился законной целью для убийства.
Антиеврейские призывы были изданы и ОУН(М). В обнародованной 5 июля листовке за подписью Андрея Мельника говорилось: «Смерть жидовским прихвостням – коммунобольшевикам!» [186] Другая листовка ОУН(М) была обращена к молодым украинцам:
...
« ОУН несет Тебе, украинская молодежь, освобождение, свободу и светлую национально-естественную жизнь на Твоей земле, где не будет:
НИ КАЦАПА
НИ ЖИДА
НИ ЛЯХА » [187] .
Призывы руководства обеих фракций ОУН обернулись новыми убийствами, причем уже не только евреев. В журнале боевых действий вступившей во Львов 1-й горной дивизии сохранилась запись от 1 июля: «Во время совещания командиров можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских» [188] .
«Евреев убивали, – писал в это время жене один из немецких офицеров. – Легкое погромное настроение среди украинцев» [189] . О том, что представляло собой «легкое погромное настроение» можно понять по жалобам 711-й группы тайной полевой жандармерии: «Это фанатичное настроение перенеслось на украинских переводчиков группы… Все они считали, что каждого еврея следует тотчас убивать» [190] .
Украинские националисты и военнослужащие айнзатцгруппы начали настоящую охоту на евреев. «Немцы хватали евреев прямо на улицах и в домах и заставляли работать в тюрьмах, – вспоминал раввин Давид Кахане. – Задача поимки евреев, кроме того, была возложена на только что созданную украинскую полицию… Каждое утро власти сгоняли около 1000 евреев, которых распределяли по трем тюрьмам. Одним было приказано разбивать бетон и выкапывать тела, а других заводили в небольшие внутренние дворы тюрьмы и там расстреливали. Но и те «счастливчики», которые оставались работать, не всегда возвращались домой» [191] .
«Тем временем «забава» усиливалась, – вспоминала Руся Вагнер. – Нечеловеческие крики, разбитые головы, обезображенные тела и ужасно обезображенные лица избитых, залитые кровью, смешанной с грязью, возбуждали кровожадные инстинкты черни, которая выла от наслаждения… Женщин и стариков, которые почти без дыхания лежали на земле, сгоряча тыкали палками, тащили и волочили по земле… Когда же ненасытные палачи сдернули всю одежду с какой-то женщины и палками безжалостно били голое тело, то немецкие солдаты, которые проходили двором, которых мы просили вмешаться, ответили: «Das ist die Rache der Ukrainer» [ «Это месть украинцев»] тоном, полным одобрения» [192] .
Издевательства над арестованными порою принимали самый изощренный характер. Согласно показаниям Марии Гольцман, «на третий день после вступления немецких оккупантов в г. Львов группа украинских полицейских во главе с немецкими офицерами привели в дом № 8 по улице Арцышевского около 20 граждан Львова, среди которых были и женщины. Среди мужчин были профессора, юристы и доктора. Немецкие оккупанты заставили приведенных собирать на дворе дома губами мусор (без помощи рук), осыпая их градом ударов палками» [193] . Муж Марии, Бронислав Гольцман, уточнил, что участвовавшие в этих издевательствах полицейские «имели у себя на рукавах опознавательные знаки сине-желтого цвета, т. е. они были украинцами», а пятеро из жертв были в тот же день расстреляны за расположенной неподалеку железнодорожной насыпью [194] .