Шрифт:
Женщины невесело посмеялись.
Они так и эдак старались повернуть ситуацию, но неизбежно попадали в тупик, выход из которого могли указать только главные персонажи.
— Знаешь, — наконец сдалась Елена Ивановна, — мы с тобой все равно ничего толкового не придумаем, пока я не поговорю с сыном… и с Лелей, когда она вернется.
— Да я вам сейчас могу рассказать все, что скажет Леля: само Небо против их отношений, Петр Андреевич никогда не избавится от своих комплексов, а она…
— Но она ведь любит его!
— Любит, в том-то и дело, что любит!
— Значит, все будет зависеть от Петра! — подытожила Елена Ивановна.
Она боялась, что сын вообще не захочет говорить с ней о Леле. Но тот с удивительной готовностью пошел на разговор, как будто давно уже ждал его, жаждал высказаться, не в силах больше носить в душе эту тяжесть.
И на первый же вопрос матери: «А что там с Лелей? Почему она сменила работу?» — рассказал все без утайки.
Это была оборотная сторона той же медали. Картинки дополнили друг друга и слились в единое целое.
— Что же нам теперь делать, Петруша? — расстроенно спросила Елена Ивановна.
И эта ее готовность разделить с ним его боль тронула Буданова до самого сердца.
— Не знаю, — обнял он мать. — Ее нет. Исчезла…
— Леля в Германии…
— Откуда такая информация? — удивился Петр Андреевич.
— Я говорила с Катериной. Она сказала, что Леля может вообще там остаться…
Буданов молчал.
— Ты должен поговорить с ней, сынок. Ты виноват, ну так повинись. Нет ничего стыдного в том, чтобы попросить прощения и сказать женщине о своей любви.
— Боюсь, не нужны ей больше ни мое раскаяние, ни моя любовь. Она и говорить-то со мной не захочет, — печально усмехнулся Буданов.
— Но со мной-то захочет!
— Ты думаешь, еще не все потеряно, ма?
Она давно не видела его таким… беспомощным? Даже в тот черный день, когда обнаружилась дикая правда об отце и горячо любимой жене. Тогда он еще не понял, какую страшную рану нанесла ему жизнь. А теперь вот платит по счетам…
— Даже не сомневайся, Петушок! — горячо уверила Елена Ивановна. — Главное, что она тебя любит!
— С чего ты взяла?
Она видела, как ему важно поверить.
— Это абсолютно очевидно! Это видно невооруженным глазом, — твердо сказала мать. — У меня лично нет никаких сомнений.
— Тогда мы что-нибудь придумаем, правда, ма?
И это «мы» значило для нее так много!
24
С этого дня Елена Ивановна звонила Леле каждый вечер. Через неделю та сняла трубку, и обе чрезвычайно обрадовались, услышав друг друга.
План был уже разработан, и Елена Ивановна активно приступила к его реализации.
— Приезжай ко мне на выходные, — предложила она. — У нас здесь такая красота! Сирень цветет. Воздухом нормальным подышишь.
— Ой, — растерялась Леля. — Наверное, у меня ничего не получится…
— А ты постарайся, — не отступала Елена Ивановна и как бы невзначай добавила: — Петруша в пятницу уезжает по делам денька на три… в Питер…
— Это точно? — усомнилась Леля.
— Точно, точно, — развеяла ее опасения Елена Ивановна. — А уж мы с тобой на просторе отведем душу: в баньке попаримся, поболтаем, Клаша нам пирогов напечет с капустой!
— Ну, тогда я приеду!
Больше всего ее привлекала возможность «поболтать». Конечно, она никак не связывала это с Будановым. Ее решение вычеркнуть его из своей жизни оставалось непоколебимым. Просто она дружит с его матерью. А говорить можно о чем угодно. Мало что ли тем для беседы?
В заговор были посвящены трое: Петр Андреевич, Елена Ивановна и верная домработница Клава. Роли распределили и тщательно выписали.
Все волновались, как артисты перед долгожданной премьерой, особенно Клава, гордая оказанным доверием.
Леля собралась было появиться в субботу, но Елена Ивановна убедила ее приехать в пятницу вечером. Мол, темнеет поздно, я тебя на станции встречу, да и зачем же терять лишнюю ночь на природе?!
Долгожданная пятница наступила, но к загородным прогулкам никак не располагала. С утра небо затянули тяжелые черные тучи, готовые пролиться дождем, парило и где-то далеко многообещающе погромыхивало.