— Ты уверена? — спросил Кевин, когда мы выходили из машины.

Я кивнула и огляделась. День был теплый, воздух пах огнем и дымом — и это был не приятный древесный аромат, а отвратительная смесь запахов всего, погибшего в огне. Прекрасные здания и живописные пейзажи превратились в выпотрошенный пустырь. Некоторые стены еще стояли, от других остался только обугленный фундамент. Деревья тоже обгорели. Заградительная лента хлопала на ветру.

Мы положили букет в гору других — целое море цветов и горя, простирающееся вдоль всей ограды. Люди оставляли здесь записки со стихами и словами соболезнования. Я расплакалась над фотографиями погибших, которые оставили здесь их родственники, плюшевыми игрушками и детским паровозиком — мне сразу вспомнился мальчик в окне.

После этого я прошлась по территории, вспоминая, как выглядели здания, где были комнаты. При мысли о дочери я плакала. Мы почти все время молчали, только изредка переговаривались шепотом, словно опасаясь потревожить мертвых. В воздухе еще витала трагическая аура, а развалины словно источали боль и страх. Я чувствовала это всем телом — меня охватила слабость и дрожь. Попытки взять себя в руки оказались тщетными — мне без конца представлялись люди, кричащие от боли, ужас их последних мгновений. Я дотронулась до одной из обуглившихся стен, и на руке у меня остался слой пепла. Я стряхнула его на землю.

Прах к праху, пыль к пыли.

В этот момент ко мне пришел образ, который я до того гнала: смерть дочери, дым в ее легких, крики агонии… Я согнулась пополам, обхватила себя руками и зарыдала. Кевин обнял меня и держал так, пока я плакала.

Когда слезы стихли и мне удалось выпрямиться, сержант провел нас в одну из уцелевших подземных камер. Хотя воздух был теплым, а вход открыт, внутри оказалось сыро и холодно. Разглядывая вырытый в земле туалет, металлическую койку с чудом уцелевшим тонким одеялом, я ежилась и представляла себе тех, кто молил пустить их сюда, голодал до галлюцинаций. Так велико было их желание хотя бы краешком глаза заглянуть в иной мир. Оставалось надеяться, что учение Аарона хотя бы немного утешило их перед лицом смерти.

На обратном пути я устало положила голову Кевину на плечо и взяла его за руку. Вместо утешения у меня возникло еще больше вопросов. Куда пропала моя дочь в последние дни перед пожаром? Неужели Аарон или Джозеф сделали с ней что-то перед тем, как отправиться в Шониган? В голове крутились ужасные мысли. Что, если ее снова похоронили, но никто за ней так и не вернулся? Но Аарон был доволен Лизой, у него не было нужды наказывать ее или мстить ей.

Мы забрали мой автомобиль и отправились домой. Когда мы уже подходили к дому и Кевин собрался занести покупки к ужину, я вдруг услышала шум. Дверь теплицы качалась на ветру.

Кевин проследил за моим взглядом.

— Ты закрыла засов утром? — тревожно спросил он.

— Пытаюсь вспомнить, но…

И в этот момент на дороге раздались чьи-то шаги. Кевин швырнул пакеты на землю и бросился следом, крикнув через плечо:

— Звони в полицию!

Кевину так и не удалось никого поймать. Несколько минут спустя он, запыхавшись, вернулся домой. Полицейские собаки взяли след в теплице, но в паре кварталов от моего дома он терялся. Видимо, этого человека ждала машина, а значит, он планировал сбежать.

В течение следующей недели полиция усилила охрану, а Кевин каждую ночь оставался у меня. Мы не знали, был ли то Джозеф — его тело еще не нашли, или Даниэль, или другой обозленный на меня член коммуны. Но кто-то определенно следил за мной, а зачем — мы не знали. Если Джозеф не погиб в пожаре, он должен где-то скрываться. В любой гостинице его бы опознали, поэтому я заподозрила, что у Аарона где-то есть дом для укрытия. Кроме того, между нападением на меня и пожаром прошел целый день. Чем он занимался? Полицейские уже допросили Джой, но она ничего не знала.

Я вспомнила о Левии. Он был давним членом коммуны и даже входил в число Хранителей. Может, он что-то знает? Мне вспомнился наш разговор. Тогда я решила, что он озлобился на Аарона из-за наркотиков, но могли быть и другие причины. Очевидно, он знал больше, чем рассказал.

Я озвучила свои подозрения полицейским, но те уже говорили с Левием после пожара и не узнали ничего нового. Я решила поговорить с ним сама.

Кевин боялся отпускать меня одну, поэтому мы решили поехать вместе. На следующий день, однако, он задержался на работе. Я в замешательстве мерила дом шагами. Каждый день был на счету. Если Джозеф или Даниэль действительно где-то скрываются, я в опасности. Кто-то уже наблюдает за мной, а что будет дальше? Было и еще одно соображение — им я не могла поделиться даже с Кевином. Что, если Лизу где-то спрятали? Возможно, она до сих пор там.

Я оставила Кевину сообщение, пообещала держать мобильный при себе и отправилась в Шониган.

По пути я заехала к Робби, чтобы сообщить о своих планах, и застала у него Стива Филлипса — они собирались на рыбалку. Мы сели во дворе за старым столом для пикников, собственноручно изготовленным Робби, — сейчас его покрывал слой еловых иголок. Я изложила им свой замысел.

— Он что-то скрывает.

— Вряд ли он тебе что-то скажет, — заметил Робби. — Он всегда был трусом. Хотя сейчас это уже не важно. — Он повернулся к Стиву. — Помнишь драку?