— Да просто решил потянуться, — сказал он и потер спину.

Я смущенно отступила. Через некоторое время мне стало легче — понадобится некоторое время, чтобы что-то найти. Земля была сырая и плотная, то и дело попадались камни и корни. Я отправилась бродить по окрестностям, не выпуская их из виду. Вот они попытались перерубить один из корней, а потом замерли, глядя на что-то. Шум реки заглушал голоса, и я поспешила в их сторону.

Стив повернулся ко мне.

— Похоже на скелет козы или другого какого-то животного.

— Слава богу! — выдохнула я.

— Мы еще раз обойдем окрестности и посмотрим, что найдет Уайетт, — предложил Кен.

Я кивнула. Мы тронулись в путь, и на этот раз мне удалось лучше осмотреть коммуну. Воспоминания нахлынули, когда я подошла к одной из хижин, в канаве под которой когда-то пряталась. Я встала на колени, заглянула под хижину, а потом обернулась и посмотрела на кострище. Пройдя за одной из хижин, я пошла на луг, вспоминая, как мы вместе пели мантры и голоса наши сливались в единое целое. Бредя по полю, я слышала у себя в голове голос Аарона: «Я могу прекратить твою боль».

И тут у меня в голове вдруг появился образ цветущих маков. Я остановилась. Аарон рассказывал, что их цвет символизирует воскрешение, и все собирали их коробочки — видимо, ради опиума. Я провела рукой по листьям ближайшего куста, и возник новый образ.

Я лежу на земле, и Аарон держит меня за волосы. Тяжело дыша, он расстегивает мои шорты. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, но под руку мне попадаются только маки, и мои легкие заполняет их тошнотворно-сладкий запах. Так жарко, что трескается кора на земляничном дереве, и ее обломки медленно кружатся в воздухе, словно коричневые бабочки.

— Надин! — окликнул Стив.

Я вернулась к реальности, чувствуя, что еще пребываю где-то между прошлым и настоящим. Когда это произошло? И что еще со мной случилось?

— Надин! — повторил Стив громче.

Я отбросила зажатый в кулаке листик и принялась вытирать с ладоней его сок.

— Что?

— Уайетт обыскал все вокруг, но ничего не нашел. Мы еще проверим несколько точек, но он уже теряет интерес.

Увидев, как я обхватила себя руками за плечи, он предложил:

— Если хотите, возвращайтесь домой, а я…

— Нет, я останусь.

Вместе со Стивом мы дошли до центра коммуны и пошли следом за Уайеттом, который прочесывал поле и берег — зоны, где было бы легче захоронить тело. Пес шагал все медленнее, хвост его уныло поник.

Наконец Кен объявил:

— Все, он устал.

Мы вернулись к машинам, и Кен усадил Уайетта на заднее сиденье.

— Какой красивый пес! — сказала я. — У моего брата тоже овчарка.

— Да, отличная порода. — Кен потрепал Уайетта по загривку.

Стив взглянул на меня.

— Как дела у Робби?

— Так вы его знаете? — удивилась я. Интересно, почему Стив не сказал об этом раньше?

— Когда я еще работал, он как-то подрался в пабе, и мне пришлось их разнимать.

Я нахмурилась.

— А из-за чего возникла драка?

— Понятия не имею. Двое других участников скрылись. Мы вдвоем еле утихомирили Робби, но он отказался говорить, в чем дело. — Он взглянул мне в глаза. — У него тяжелый характер.

В последних словах словно прозвучала угроза — я смутилась, а потом почувствовала, что сержусь.

— Он был младше. Сейчас он стал спокойнее.

Я понятия не имела, так ли это, но ведь речь шла о моем брате.

Стив кивнул и улыбнулся.

— Со всеми случается.

Мы вместе выехали на главное шоссе, откуда мужчины двинулись в сторону деревни, а я свернула к брату. Он наверняка узнает, что я приезжала, так пусть лучше услышит об этом от меня. Кроме того, мне хотелось рассказать ему о Лизе — он всегда любил ее. Возможно, узнав, что она в опасности, он решится поделиться со мной воспоминаниями, которые до того скрывал.

Я снова застала его за работой. Хмель с громким лаем подбежал и принялся меня обнюхивать — видимо, он чувствовал запах Уайетта. Робби оторвался от пилы, которую точил, оглядел мою грязную машину и заметно напрягся.

— Привет! — сказала я. — Хотела тебе рассказать… Лиза, возможно, попала в «Реку жизни».

— Что? О чем ты?

Я рассказала ему о случившемся и добавила:

— Если Лиза действительно там, то, боюсь, она захочет остаться. Поэтому единственная надежда на то, что этот центр закроют. Тамми может заявить в полицию, но она еще не решила окончательно.