– Это воздействие было очевидным, не так ли? Мы обе знаем это, и он тоже знал, ведь ты его предупреждала, и не раз. Но ты не имела права красть портрет – он взрослый человек и отвечает за себя сам.

– Ты хочешь сказать, тетя, что надо было равнодушно наблюдать, как портрет убивает его? Ни за что! Сама судьба послала меня к нему, чтобы я воочию увидела, что происходит.

– Так он же все равно ничего не понял, как и все другие, пытавшиеся завладеть картиной, – констатировала тетя Софи, которой родная племянница была гораздо ближе чужого мужчины.

– Он просто не может освободиться из этого плена, выйти из лихорадочного состояния. Его спалит эта одержимость. Что-то таинственное есть в этой картине, кроме того, что леди Тэлбот прекрасна и завораживает мужчин.

– И ты решила спасти его против воли, убрав картину из его дома? – пожилая дама неодобрительно покачала седой головой. – А ты понимаешь, что тебя ждет?

Девушка кивнула:

– Полиция скоро будет здесь, поэтому я все тебе и рассказала. Мне очень жаль, но я не могла поступить иначе.

– Нет, надо что-то предпринять. Дай мне, пожалуйста, номер телефона этого адвоката! – Софи фон Штеллинген сидела в своем резном антикварном кресле, как королева на троне. – Наша семья не может пасть так низко! Сначала твой отец опозорил нас своим безрассудством, а теперь тебя арестуют как воровку!

– Зачем ему звонить?

– Ты немедленно сообщишь ему, где портрет! – сказала тетя Софи не терпящим возражения тоном. – Или ты хочешь попасть под суд по обвинению в краже произведения искусства и сесть за решетку на долгие годы? Поверь мне, дорогая, ни один мужчина не стоит такой жертвы, даже самый любимый!

Виктория густо покраснела.

– Ага! Так я и думала! – острый глаз и жизненный опыт пожилой дамы не подвели ее. – А он любит тебя?

– Он любит леди Тэлбот.

– Тогда забудь его! Нет ничего глупее, чем сохнуть по придурку, влюбленному в картинку, а не в живую женщину. Кстати, красотой ты можешь с ней поспорить!

– Тетя, я должна попытаться спасти Ричарда. Ему нужно дать время восстановиться, пожить вдали от портрета, тогда он поймет, что стоял на краю пропасти и неизбежно упадет в нее, если не вернет портрет во дворец.

– Ты спасешь его, а сама попадешь за решетку! Давай попробуем выкупить у него портрет.

– Выкупить? – Виктория ошеломленно взглянула на тетю. – На какие деньги? Ричард выложил за него четверть миллиона!

– Лучше скажи – двести пятьдесят тысяч, это звучит не так драматично, – заметила Софи фон Штеллинген, прикидывая в уме, сколько можно получить за фамильные драгоценности, полученные ею в наследство.

А почему бы и не продать их? Она уже стара и почти не появляется в свете, а Виктория, которой они бы достались от нее, не очень-то в них нуждается.

– Тетя, что ты предлагаешь? – Виктория почти потеряла свое холодное самообладание.

– Мы продадим изумрудное колье и бриллиантовую тиару.

– Нет, нет! – запротестовала девушка. – Это старинные вещи, они не должны уходить из семьи.

– Глупости! Разве изумрудное колье не принадлежало леди Тэлбот? Оно одно стоит кучу денег.

Софи фон Штеллинген углубилась в подсчеты, отставив в сторону сантименты. Это было верное решение: выкупить портрет, продав драгоценности, которые все равно теперь некуда носить.

– Диктуй мне номер!

Виктория поняла, что протесты бесполезны.

– Доктор фон Вильд? Говорит Софи фон Штеллинген – тетя Виктории фон Ленхард! Я хотела бы поговорить с вами по поводу выкупа портрета леди Тэлбот. Он должен вернуться во дворец, чтобы не причинять вреда вам и избежать несчастий в будущем. Вы ведь знаете от моей племянницы, что картина имеет особое свойство вредить всем, кто хочет владеть ею. Виктория заботится о вас…

Софи фон Штеллинген слушала адвоката, не перебивая, и ее лицо становилось все мрачнее.

– Вы видите все в неверном свете, господин фон Вильд. Моя племянница – не воровка. Просто она не видела другого способа спасти вас от неминуемой смерти. Вы не соглашаетесь продать портрет и настаиваете на его возвращении, даже если на карту поставлена ваша жизнь? – голос пожилой дамы звучал сурово. – Очень сожалею, что вы так ничего и не поняли. Поступок моей племянницы и мое предложение о выкупе могли бы избавить всех нас от крупных неприятностей. Мы, как потомки леди Тэлбот, чувствуем себя обязанными предотвратить несчастье.