– Надо ее запереть и не давать еды, чтобы она все осознала.

– Нет, это не годится. Она выйдет и всех нас накажет. Надо что-то другое, более действенное.

Толпа принялась спорить, как со мной поступить. Расталкивая народ локтями, ко мне подошел сутулый старик. Я его сразу узнала, это родной дед Елены. На старческом лице застыла маска злобы и ненависти.

Он ткнул костлявым пальцем мне в грудь и громко прошипел:

– Я готов взять на себя этот грех. Мне все равно осталось недолго. Свое отжил давно. Все в жизни видел, но чтоб такое черное зло, никогда. Ты ребенок, у тебя есть все: теплый дом, заботливые родители, здоровье. Что сделало тебя такой жестокой, я не знаю. Но я готов пожертвовать собой, чтобы остановить тебя, ведьма.

Толпа в предчувствии крови заревела еще громче. Не было человека, который бы не поддерживал желание старика. Всем хотелось для меня смерти.

В руках у одного из мужчин появилась веревка. Меня грубо развернули и заложили руки за спину. Связали в несколько секунд, затем бросили на землю. Кто-то кинул в меня сырое яйцо. Оно угодило в плечо. Жидкая и холодная масса медленно впитывалась в одежду. Пытаясь его скинуть с себя, я повернулась на бок и попробовала встать.

Продавщица из магазина схватила меня за волосы и потянула вверх. От боли я громко взревела:

– Вы поплатитесь за это, клянусь!

– Да неужто? В том положении, в котором ты сейчас находишься, принято заткнуться и молчать.

Я отчетливо помню, что стояла на коленях со связанными руками. Вся одежда в пыли и грязи. Людям нравилось мое публичное унижение. Они смаковали каждое мгновение.

Чтобы не расплакаться, я попыталась представить, что все происходящее не со мной. Что все – страшный сон.

– Смотри в глаза людям, падла, – женщина с силой дернула меня за волосы.

От резкой боли слезы сами собой навернулись на глазах. Такое высшее унижение я позволить уже не могла.

– Отпустите меня сию же минуту, – прошептала я не своим голосом, – иначе, вам всем худо будет.

Внутри поднялась волна знакомой ненависти. Она придала мне сил, в которых я так нуждалась.

Над поселком потемнело небо. Тучи стали сгущаться. Подул пронизывающий ветер. Ветки деревьев зашелестели. В воздухе закружился хоровод сухих листьев.

В толпе пробежал испуганный шепот. Народ стал озираться по сторонам. Вдалеке вспыхнула молния.

– Вижу, что вы уже не так храбры. Верно?

Я почти кричала. Ненависть разрасталась во мне все сильней и сильней. Над их головами закружилась черная воронка.

– Если вы не отпустите меня, клянусь, от вас и мокрого места не останется, а все ваши дома будут сожжены дотла.

– Развяжите ей руки, пусть убирается ко всем чертям, – крикнула женщина, что держала ребенка на руках.

– Надо спасаться от дождя.

Мнение толпы стало расходиться. Одни засобирались по домам, вторые решили остаться. У соседнего дома вспыхнула молния. Кусты смородины охватило пламя.

– Я вас предупредила, следующий ваш ход, – мой голос с нотками безумия слышали все.

Кто-то бросился тушить огонь, кто-то засобирался домой, и только решительно настроенные остались.

Я посмотрела на небо. Следующая молния должна зажечь магазин. Потом я сожгу самый дальний дом, пусть попробуют до него добежать, если успеют. Таков был мой план, но ему не удалось свершиться.

Кто-то резко ударил меня сзади по голове, и я отключилась. Когда пришла в себя, то лежала на холодной земле. В затылке и висках пульсировала адская боль. Хотелось пить. Небо снова было голубым и безоблачным. Тучи, что я нагнала, рассеялись без следа.

– Кажется, она пришла в себя. Что будем с ней делать?

– Я же говорю, – причитал старик, – дайте мне оружие и я в миг с ней расправлюсь.

– Ты хочешь застрелить ее, словно паршивую собаку, но ведь в поселке дети. Ты о них не подумал. Оружие здесь не к месту, надо придумать другой способ.

Чтобы увидеть говорящего, пришлось повернуть голову. Это было практически невозможно. Все тело пронзила острая боль.

– Она должна умереть быстро и тихо. Чтобы потом не было крови и других следов.

– Ее можно утопить, – не сдавался старик, – у меня во дворе бочка с водой стоит. Набросить на шею петлю, привязать камень – и делу конец.

Мужчина задумался. Потянулись мучительные минуты ожидания. Внутри от страха и ужаса все затряслось. В голове отчетливо засела мысль, что это мой конец.

– Ну, хорошо, мы проводим тебя до дома, а ты там уже сам с ней разберешься.

Сердце опустилось вниз. Тело сковал мертвецкий холод. Вот он, приговор. Я попыталась их остановить, хотела что-то сказать, но вместо слов из губ вылетел хрип. От страха я потеряла голос.