После спектакля мы снова взяли извозчика и поехали к месту высадки. Маша, устав от обилия впечатлений, молча любовалась мягким светом газовых уличных фонарей. Возле Тверского-Ямского переулка извозчик остановился.

– Извини, барин, но дальше не поеду, пошаливать там стали! – сказал мужик. Я показал «водиле» предпоследний оставшийся после сегодняшней прогулки золотой червонец, целое состояние по здешнему времени, но извозчик, облизав внезапно пересохшие губы, отрицательно мотнул головой:

– Нет, барин, не соблазняй, мне жизнь дорога!

– Ладно, езжай, любезный! – Я все-таки сунул мужику золотой. – Спасибо, что хотя бы предупредил!

До свернутого окна предстояло пройти около пятидесяти метров, но 2-я Тверская-Ямская, в отличие от магистральной 1-й Тверской-Ямской, была практически не освещена. Я как-то не подумал, что нам придется возвращаться почти в полной темноте, и поэтому не взял ни фонарик, ни прибор ночного видения. Оставалось полагаться на собственное зрение. Пару минут мы постояли неподвижно, пока глаза привыкали к чернильному мраку. Достав из кобуры «стечкин», я почти силой потащил Качалову за собой. Ведь, увидев в моей руке оружие, Маша поняла, что ситуация действительно опасна, и сильно испугалась. Когда до спасительного «окна» осталось не больше десяти шагов, я нажал на ПДУ кнопку развертки. В базовой реальности был день, и из развернувшегося «окна» хлынул поток света, как от включившегося прожектора. В этом свете я успел увидеть выметнувшиеся из-за кирпичного каретного сарая три приземистые фигуры. Блеснули лезвия ножей. Я толкнул Марию в салон «Газели» и, развернувшись, выстрелил в ближайшего нападающего. Пуля вошла ему между глаз и снесла полчерепа. Два других налетчика, ошеломленные произошедшим, бросились наутек, но через пару метров получили по пуле в затылок. Уже не слишком торопясь, я подобрал гильзы, перешел в свою машину и закрыл «окно». Бледная Мария сидела на заднем сиденье, ее била крупная дрожь. Я достал из бардачка фляжку с коньяком и заставил журналистку сделать большой глоток. Антишоковое подействовало быстро – Качалова перестала дрожать, щеки порозовели.

– А вы опасный человек! – сказала Маша, отбирая у меня фляжку и делая второй глоток. – И даже безжалостный. Вы ведь вполне могли отпустить тех двоих.

– А они бы потом зарезали еще несколько невинных людей, – сказал я, – отдайте коньяк, вам еще домой ехать!

– Да, конечно, извините, я как-то забыла о существовании ГАИ, – Мария казалась уже вполне пришедшей в себя. – Ваше хладнокровие спасло мне жизнь, простите мне мою слабость, просто я никогда не видела, как убивают. А ведь у вас даже руки не дрожат.

– Не могу сказать, что привык стрелять по людям, просто тренировки с оружием сказываются. А вас можно поздравить с боевым крещением!

– Хорошенькое крещение, я чуть не умерла со страху!

– Предлагаю выпить еще по глоточку и перейти на «ты», – мы по очереди приложились к фляжке, – ты, Маша, теперь мой боевой товарищ.

– Да, товарищ, раскисла, как мокрая курица. Но, даже несмотря на пережитый ужас, меня буквально переполняет восторг. Спасибо, Сережа, ты подарил мне незабываемое приключение. – Мария выглянула наружу. – Ой, а почему здесь еще день?

– Потому, что мы вернулись в ту же минуту, из которой отправились. Твой фотограф, сидящий в красной «Ниве» на той стороне улицы, даже не успел соскучиться.

– Ты знал?!

– Да, я засек его, когда приехал на встречу. Можешь ему передать, что он лопух! И про твой диктофон под одеждой я тоже знаю. А вот про твой разговор с редактором журнала могу только догадываться. Как он воспринял запись нашей с тобой беседы? Потребовал более весомых доказательств или счел это полной чепухой? Ты поэтому на вторую встречу притащила фотографа?

– Ты все знал с самого начала и тем не менее устроил мне такую великолепную прогулку? Я чувствую себя последней свиньей. Извини, Сергей, я, пожалуй, пойду! – Мария открыла дверь и выскочила на тротуар.

– Маша, – сказал я в спину удаляющейся девушки, – я не обижаюсь – ты просто делала свою работу. Но теперь подумай – либо мы будем друзьями, либо ты будешь раскручивать сенсацию. Что тебе будет интереснее?

– Я подумаю! – очень серьезно ответила Качалова. – А что бы предпочел ты?

– Я бы предпочел первый вариант! – Махнув на прощание рукой, я сел за руль и погнал машину на бешеной скорости, давая выход накопившимся эмоциям.

На следующий после похода в начало века день я отправился на Куликово поле – навестить друзей. По кислым мордам ребят я догадался, что накануне что-то произошло. Я насел на товарищей с расспросами и вскоре узнал правду. Игорю все-таки удалось уговорить Бэдмена на авантюру. Они выкатили свою «Газель» в центр поля, поставили прямо перед позициями Передового полка, развернули «окно» и открыли по наступающему неприятелю стрельбу из пулеметов. Но генуэзские наемники оказались не робкого десятка и, невзирая на потери, продолжили атаку. И через пару минут, израсходовав все снаряженные ленты, мои друзья отстреливались из пистолетов от лезущих в кузов панцирников. Пришлось в срочном порядке закрывать «окно».

Внимательно просмотрев запись этого знаменательного сражения, я долго ругал Мишку и Гарика. Ведь в этот раз они были на волосок от гибели. На экране было отчетливо видно, как в спину бросившемуся к компьютеру Мишке попало два арбалетных болта. Бронежилет, конечно, выручил. А что было бы, если стрелы ушли бы выше или ниже? В голову или по ногам? Бэдмен не смог бы закрыть «окно», и в нашу реальность, убив моих друзей, полезли бы тупые, но не боящиеся крови головорезы. Да здесь на многие километры вокруг не останется ничего живого!