– Хорошо, – сказал Журавлев, не особо веря в секретный бронетранспортер, – давайте попробуем!

Майор не верил, что Иванов и Тюрин вернутся. Сразу решив надеяться только на свои силы, он принялся организовывать оборону. К наступлению полной темноты двести тридцать два бойца окопались вокруг вершины небольшого холма, увенчанного церковью. По предложению Суворова красноармейцы наведались в сельпо и реквизировали там весь запас минеральной воды «Боржоми». Уж каким ветром плановой экономики в богом забытую деревушку занесло столь крупную партию минералки, осталось загадкой. Судя по толстому слою пыли на бутылках, этот товар не пользовался в селе особой популярностью. Воду частично выпили, частично перелили в питьевые бачки, остальную просто вылили на землю. А в освободившуюся стеклотару заправили весь собранный в деревне керосин. Запас метательных снарядов составил триста пятьдесят штук. Теперь, даже в случае танковой атаки, немцы получат большой сюрприз.

Около полуночи в той стороне, куда ушли Иванов и Тюрин, вспыхнула перестрелка. Стоящий рядом с Журавлевым Суворов достал из внутреннего кармана какую-то коробочку, не больше папиросной пачки, и, нажимая на ней кнопку, стал говорить:

– Серега, Серега! Ответь! Здесь Мишка. Прием, прием! – В коробочке зашуршало, но никто не ответил. Суворов замысловато выругался и продолжил: – Гарик, Гарик! Ну, хоть ты, зараза, отзовись!

Ответа не было. Качалова подошла поближе, вопросительно глядя на Михаила. Тем временем перестрелка стихла, и через мучительно долгую минуту из коробочки донесся голос капитана:

– Миха! Это Гарик, мы попали в засаду! Я сумел прорваться к «окну», а Серега куда-то пропал! Буду ждать его здесь! А, черт!!!

Перестрелка вспыхнула с новой силой. Суворов еще несколько раз вызывал друзей, но больше никто не отзывался.

– Надо было с ними идти, – бубнил себе под нос Михаил в перерывах между вызовами. Качалова стояла рядом, притопывая ногой от нетерпения.

– Раз до сих пор стреляют, значит, они еще живы! – попытался успокоить их Журавлев. – Я смотрю, у вас какое-то новое оружие! Вот эти карабины! Неужели вы не можете определить их выстрелы по звуку?

– Точно, ну, блин, я и дурак! У «калашей» звук такой, что ни с чем не перепутаешь! – Михаил стал прислушиваться. – Живы, курилки, оба ствола молотят!

– А чего они по рации не отвечают? – спросила Качалова, заметно волнуясь.

– Машенька, не трясись! Руки у них заняты! – успокоил Суворов. – Да чтобы таких лосей завалить, как наши пацаны, нужен пехотный батальон!

Перестрелка снова смолкла. Капитан опять стал вызывать друзей по радио. Ответа не было. Качалова закусила губу. Журавлев тоже с удивлением отметил, что переживает за этих малознакомых и таинственных людей.

– Либо в «окно» ушли, либо… – сказал Суворов, устало убирая рацию в карман. Журавлев задумался над тем, что может означать эта загадочная фраза.

– Ну, почему, почему я не сказала ему, что люблю, люблю его, супермена чертова! – почти выкрикнула девушка и зарыдала.

Когда до опушки леска, в котором скрывалось «окно», оставалось не больше пятидесяти метров, мы с Гариком нарвались на немецкий дозор. Из-за деревьев раздался негромкий оклик, и тут же ударила автоматная очередь. Я рывком ушел в сторону, но несколько пуль все-таки достали меня. Три или четыре попали в грудь, а одна зацепила руку, чуть повыше локтя. Бронежилет выдержал, но боль была такой, словно меня били кувалдой. Да и под рукавом сразу заструилась кровь.

«МП-40» продолжал постукивать короткими очередями. Неплохой стрелок у немцев! Пули свистели над самой головой. Я быстро сделал несколько перекатов, уходя с линии огня. Справа, там, где должен был находиться Горыныч, коротко рявкнул «АКМ». Автомат у немцев заткнулся, но вместо него нестройно захлопали винтовки. Через несколько секунд их поддержал пулемет. Эге, да их тут не меньше взвода! Я дал несколько очередей по вспышкам и опять перекатился на другое место. Укрывшись за небольшим бугорком, я полез во внутренний карман за рацией, чтобы согласовать с Горынычем тактику. Но верная «Моторола» оказалась разбита пулей. Вот неудача! Мало того, что ранен, так еще и без связи остался. Пулемет продолжал долбить, распуская по полю оранжевые плети трассеров. Я потратил немного драгоценного времени на то, чтобы прицелиться получше. Есть! Как пишут в отчетах – огневая точка противника подавлена.

Автомат Гарика замолотил уже гораздо правее и ближе к лесу. Видимо, мой друг имеет намерение зайти фрицам во фланг. Ну что ж! Даже без согласования мы стали выполнять стандартный прием охвата. Я стал уходить еще левее, периодически постреливая. Снова ожил пулемет, видимо, убитого сменил второй номер расчета. Пришлось успокоить и этого героя.

Прошло не больше десяти минут, и с дозором было покончено. Я вломился в спасительный лес и двинулся вглубь. Найти в полной темноте небольшую полянку со свернутым «окном» было делом чрезвычайно трудным. В правой стороне опять послышались выстрелы. Сразу несколько автоматов. Я сразу узнал характерный чавкающий звук, стреляющих с открытого затвора «МП-40». Им солидно ответил «калашников». Видимо, немцы выслали подмогу дозору и наткнулись на Гарика. Я стал пробираться на шум, чтобы помочь другу. Вскоре впереди замелькали человеческие силуэты. Так как голос «АКМ» сдвинулся в сторону, это могли быть только немцы. Не раздумывая, я нажал на спусковой крючок. Положив троих или четверых, я сменил рожок и прислушался. Судя по звукам, Гарику противостояли всего двое. Определив на слух их местоположение, я зашел с тыла. Вот они, собаки! Две коротких очереди, и все смолкло.

– Эй, Серега, это ты там безобразничаешь? – раздался из темноты голос Игоря.

– Нет, тля, это Кентервильское привидение! – ответил я. – Давай скорее сваливать, а то еще кто-нибудь нагрянет!

– Да я бы рад, но вот не могу найти нужное место, – озабоченно сказал Гарик. Вдвоем мы быстро нашли нужную полянку и развернули «окно». Перейдя на «базовую», мы свернули «окно» и обессиленно рухнули на траву. Щурясь от яркого полуденного солнышка, я скинул пробитую в нескольких местах шинель. Расстегнул гимнастерку и попытался выколупнуть застрявшие в кевларе жилета пули.