В самом начале расследования покойную опознали как Элизабет Страйд, но впоследствии выяснилось, что на самом деле ее личность не установлена.

Уильям Уэст. Я проживаю в доме № 2 на Уильям-стрит, Кэннон-стрит-роуд. Работаю контролером в типографии, примыкающей к дому № 40 на Бернер-стрит, Коммершиал-роуд. Это здание занимает Международное общество обучения рабочих, там расположен их клуб.

Прошлую субботу я провел в типографии, а вечером пошел в клуб. С девяти часов до половины одиннадцатого был дома у друга, затем вернулся в клуб и был там до 00:15. Мы сидели в аудитории, окна которой выходят во двор. Там проходила дискуссия, в которой принимали участие почти сто человек. Все закончилось ближе к полуночи, когда большинство людей ушли через дверь, ведущую на улицу. Осталось где-то двадцать членов общества: кто-то сидел в аудитории, кто-то спустился вниз. Несколько человек продолжили обсуждение, остальные что-то пели. Окна аудитории были приоткрыты.

Коронер. Откуда вы знаете, что ушли именно в 00:15?

Уэст. Я посмотрел на часы, когда вернулся в ночлежный дом. После клуба я заглянул в типографию, чтобы оставить там несколько книг. На обратном пути я заметил, что входная дверь открыта. Во дворе нет ламп, а уличные фонари горят в стороне. Так что двор освещался только светом из окон клуба и многоквартирных домов на противоположной стороне. Что касается этих домов, я заметил огни лишь в двух окнах на втором этаже. Кроме того, свет горел в типографии: редактор работал в своем кабинете.

Коронер. В клубе было очень шумно?

Уэст. Нет, но я слышал пение, когда находился во дворе.

Коронер. Вы смотрели в сторону дворовых ворот?

Уэст. Я смотрел не столько на ворота, сколько на землю, но не заметил ничего необычного.

Коронер. Вы уверены, что на земле ничего не было?

Уэст. Боюсь, что нет.

Коронер. Вы полагаете, что могли что-то не заметить?

Уэст. Не исключено, поскольку было темно, а я слегка близорук. От ворот до двери в кухню примерно пять метров.

Коронер. Что же все-таки заставило вас взглянуть на ворота?

Уэст. Они были открыты. Я вернулся в клуб, позвал брата, и мы вместе вышли через переднюю дверь.

Коронер. Вы никого не заметили, когда шли через двор?

Уэст. Нет.

Уэст. Нет, не припоминаю. Я вернулся домой между двенадцатью и часом ночи.

Коронер. На Бернер-стрит часто встречаются женщины непристойного поведения?

Уэст. Я видел мужчин и женщин, которые стояли на Фейрклаф-стрит и разговаривали друг с другом.

Коронер. Но видели ли вы их рядом с клубом?

Уэст. Нет.

Коронер. А во дворе клуба?

Уэст. Только однажды, примерно год назад. Где-то за час до полуночи. Они болтали возле ворот. На моей памяти больше такого не случалось.

Констебль Генри Лэмб (отдел «Н»). В минувшее воскресенье я дежурил на Коммершиал-роуд, между Кристиан-стрит и Бэтти-стрит. Примерно в час ночи ко мне подбежали двое явно взволнованных мужчин. Они закричали:

«Пойдемте, произошло еще одно убийство!» Они отвели меня на угол Бернер-стрит; я увидел, что у ворот дома № 40 суетятся люди. Я побежал туда, за мной последовал еще один констебль — из отдела «Н 426». Включив фонарь, я обнаружил, что справа у ворот лежит женщина с перерезанным горлом. Очевидно, она была мертва. Я послал констебля за врачом, а молодого человека, который стоял рядом, — в полицейский участок, чтобы сообщить инспектору о случившемся. Когда я вернулся, во дворе уже было около тридцати человек. Но к убитой никто не приближался. Пока я изучал тело, вокруг собралась толпа; я попросил их держаться подальше, иначе они могли испачкать свою одежду кровью, что привело бы к неприятностям.

Коронер. До этого момента вы прикасались к телу?

Констебль Лэмб. Я положил руку на лицо убитой.

Коронер. Оно было еще теплым?

Констебль Лэмб. Немного. Я потрогал запястье, но не смог нащупать пульс. Тогда я дунул в свисток, чтобы позвать на помощь.

Констебль Лэмб. Она лежала на левом боку, а левая рука была на земле.

Коронер. В этой руке у нее что-нибудь было?

Констебль Лэмб. Я ничего не заметил. Правая рука лежала на груди. Голова женщины находилась на расстоянии не более 15 см от стены клуба.

Коронер. Ее одежда была в беспорядке?

Констебль Лэмб. Нет.

Коронер. Были видны только ее сапоги?

Констебль Лэмб. Да, и то лишь подошвы. Не было никаких признаков борьбы. Некоторое количество крови еще не свернулось, и она текла в сторону кухонной двери клуба. Пятна крови на земле рядом с телом уже засохли. Мне трудно сказать, текла ли еще кровь из горла. Минут через десять — точнее сказать не могу, у меня с собой не было часов — на место преступления прибыл доктор Блэкуэлл.