Они сидели на самом выходе из тайги, и Ниночка теперь уже сама видела, как вываливается из-за деревьев солнце и в хвое тоненько поблескивают росинки, постепенно скатываясь к самому концу игл затем, чтобы фиолетовой искоркой блеснуть на лету и раствориться в земле. А чуть позже, прижимаясь к молодому ельнику, как- то боком, но резко и стремительно пронеслась сова, и шум ее крыльев был неуловимо тих, словно под потолком замедленно работал вентилятор…

Теперь Ниночка была в центре внимания всего поселка. О ней говорили шепотом и вслух, за глаза и прямо спрашивали о том, что она нашла в Макаре. Ниночка смущалась

от столь неожиданного внимания, а однажды рассердилась и запальчиво сказала:

— Он лучше вас всех. Это вы чокнутые, а он природу понимает. Макар Иванович уже три года выдру подкармливает, а еще раньше он ее из капкана с перебитыми лапами спас. Поэтому он каждое утро в тайгу ходит. А выдра совсем ручная и рыбу у Макара Ивановича из рук берет. А у вас и кошки дома не держатся…

После этого о ней и Макаре говорили уже в основном за глаза.

Все так же манила Макара тайга, и каждое утро солнце по-новому вставало для него. Но когда однажды, прождав Ниночку почти десять минут, он так и ушел в тайгу один, Макар Чупров загрустил. Дольше обычного провозился он с выдрой, все прислушиваясь, не треснет ли сучок под ногой Ниночки и не покажется ли ее тоненькая стройная фигурка между деревьев.

— Нет, сегодня не придет, — сказал он выдре, словно успокаивая зверька, — видно, сон побороть не может.

И пошел Макар раньше обычного в конструкторское бюро, в свою боковушку. Смотрел он в засиженное мухами окно и первый раз за свою жизнь не видел синих хребтов Мяо-Чана, и того, что солнце за стенкой из туч поднялось — тоже не заметил. А потому и удивился рассеянно, когда к обеду по стеклу застучал крупный летний дождь. В боковушке сделалось темно, загудела крытая жестью крыша и ударил гром, прежде синим высветлив задумчивые глаза Макара.

— Вот и дождь, на бабину рожь, — заглянул директор и закурил папиросу. Он присел на верстак и провел белым, гладким пальцем по стеклу, от чего по нему пролегла сизая борозда. — Слышал, Макар, я себе сеттера купил? В питомнике достал. Как ты думаешь, стоящая псина?

— Собака от хозяина зависит, — не сразу ответил Макар, тяжело опустив руки на кожаный фартук. — Вон овчарка, человека может загрызть, а может и от смерти спасти. Это смотря чему ее выучить.

— Да мне-то человек зачем? — удивился директор. — Мне бы ее на соболя натаскать, на птицу какую-нибудь. Ты вот выдру приручил, а мне соболя домашнего хочется иметь.

— Так я выдру без собаки прикармливаю. — Макар глянул на директора и увидел, что перед ним сидит совсем другой директор. На его лице было внимание и желание понять слова Макара, и больше того — желание встать вровень с Макаром.

— Я бы его, сеттера, и продать мог, — сказал Сергей Иванович и еще одну бороздку оставил на стекле, — Семен бы и купил, да мне в хорошие руки пса отдать хочется.

И только теперь Макар понял, что директор предлагает сеттера ему, Макару Чупрову.

— А Нинка-то наша в больницу попала, застудилась, — круто переменил разговор директор и соскочил с верстака. — Кожу я тебе заказал, на этой неделе обещали доставить…

Накинув на голову капюшон старенького дождевика, Макар Чупров крупно шагал по раскисшей дороге. Тайга его встретила дружным шумом дождя, мглистым полусумраком и сильным запахом замолодевшей хвои. Речка моментально взбухла и помутнела и весело пузырилась крохотными кратерами вмятин от дождя. Макар долго ждал, пока, наконец, с шумом выметнулась из потока выдра. Несколько мгновений она подслеповато приглядывалась к нему, а затем легко и величественно вышла на берег.

— Что, Ласка, привольно тебе? — говорил Макар, заглядывая в любопытные и все еще настороженные глаза выдры. — Дождь славный, и тебе теперь самая охота. Да я не задержу, я на минутку только. Вот Нина заболела, надо бы проведать…

По-беличьи выдра почесала обеими передними лапками за ушами и нетерпеливо покосилась на воду. Ее остренькая мордочка с короткими жесткими усами была сейчас необыкновенно доброй, располагающей к беседе, но Макар удержался и в знак прощания тихо и протяжно посвистал.

Наверное, первый раз в жизни Макар не смог бы объяснить, зачем он сегодня пришел в тайгу. Что-то его томило и не давало покоя. И он долго еще кружился по тайге, длинный и смешной в коротком не по росту дождевике, пока не понял, что в больницу все-таки пойдет. И он шел мимо деревьев, словно прощаясь с каждым из них, искал глазами синий призрак хребтов, но все было покрыто дождем и черными громадными тучами…

У самой больницы, что стояла над глубоким оврагом, по которому теперь шумно несся поток серо-желтой воды, Макару повстречался Семен. Был он необычайно тих и приветлив. Долго тряс руку Макара Чупрова, сочувственно заглядывал в глаза.