Полицейские и воры

Аннотация

Герои произведения Полицейские и воры нашли хитроумный способ поправить свои денежные дела и в то же время досадить всесильной мафии.

Пролог Я остановил машину на Амстердам-авеню, вышел и свернул за угол на Западную 72-ю улицу. Стояла жара, и я помянул добрым словом управление полиции, разрешившее своим ребятам летом носить рубахи с короткими рукавами и расстегнутым воротом, но вот без груза, притороченного к моему поясу, я вполне мог бы обойтись: пистолет, кобура, портупея, фонарик — все это, вместе и по отдельности, тянуло вниз мои штаны, и они собирались в противные складки, врезавшиеся в бока. Я бы сейчас с удовольствием остановился посреди улицы, стащил с себя всю одежду и почесался. Но в каком-то смысле это было бы даже более грубым правонарушением, чем то, что я задумал. На углу Амстердам-авеню и 72-й улицы стоит отель «Люцерн», где живут мушки из баров, околачивающиеся на Бродвее. Бродвей между 72-й и 79-й улицами представляет собой вереницу таких маленьких баров, ничем не отличающихся один от другого: везде орут музыкальные автоматы; везде одинаковые стойки из шершавого пластика; везде подделки под испанские орнаменты; везде одинаковые молодые пышногрудые пуэрториканки за стойками. Все отребье из холостяцких ночлежек округи проводит ночи, уперев локти в эти стойки и пяля на буфетчиц затуманенные глаза. Дальше по Бродвею, в квартале от «Люцерна», расположена горстка старых домов. В первых этажах ютятся мелкие лавчонки, а над ними живут пенсионеры: вдовы школьных учителей, зеленщики на покое, стареющие портные. Тут же несколько баров, химчистка и винная лавка, обычный набор под красными неоновыми вывесками. Была половина одиннадцатого вечера, и почти все уже закрылось, за исключением баров и винной лавки, но и там едва теплилась жизнь. Неудивительно, если учесть, что стоял душный вечер буднего июньского дня. Народу на улицах было негусто. По тротуарам бегало несколько ребятишек; такси со скоростью сорок миль в час носились туда-сюда в поисках пассажиров. Водители дружно выставили наружу левый локоть: все же прохладнее. А все остальные граждане сидели по домам, перед жужжащими вентиляторами. Винная лавка находилась на полпути к Бродвею. Покупателей внутри не было, только продавец-пуэрториканец читал испанскую книжку с картинками, да два алкаша-подсобника расставляли по полкам бутылки. Я толкнул дверь, и все трое посмотрели на меня. Алкаши тут же возобновили работу, но парень у кассы продолжал глядеть на меня с ничего не выражающей физиономией. Впрочем, на полицейских все так смотрят. В лавке был кондиционер. Я чувствовал его прохладу спиной. Она у меня вспотела от сидения в машине. Я подошел к прилавку. — Слушаю вас, — сказал пуэрториканец блеклым, как серая краска, голосом. Я вытащил пистолет и нацелил ствол ему в живот. — Выкладывай все, что в ящике, — сказал я. Я следил за его лицом. Секунду или две оно не выражало ничего, кроме недоумения. Потом до продавца дошло, что я не полицейский, а грабитель, и он тут же отреагировал единственно верным образом. — Да, сэр, — быстро проговорил он и повернулся к кассе. Он только служил в этой лавке; выручка принадлежала не ему. Алкаши в подсобке застыли, подобно полурастаявшим восковым статуям. У каждого в руках было по две бутылки сладкого вермута. Они стояли друг против друга, я видел их в профиль. Непонятно, куда они смотрели. Во всяком случае, не на меня. Пуэрториканец вытаскивал из кассы пачки бумажных денег: сначала доллары, потом пятерки, десятки и, наконец, двадцатки. Схватив первую пачку левой рукой, я запихнул ее в карман брюк, потом перекинул в левую руку пистолет, а правой завершил грабеж. Пятерки — во второй брючный карман, а десятки и двадцатки — за пазуху. Пуэрториканец оставил кассу открытой и стоял с опущенными руками, давая понять, что не намерен предпринимать каких-либо действий. Я снова переложил пистолет в правую руку, спрятал его в кобуру, но не застегнул клапан. Потом я повернулся и зашагал к двери. Я видел их отражение в витринах. На лице пуэрториканца не дрогнул ни один мускул. Алкаши теперь глядели на меня. Один из них вяло взмахнул бутылкой, но второй покачал головой. Они снова застыли. Я вышел из лавки и повернул обратно, к Амстердам-авеню, застегивая на ходу кобуру. Потом я завернул за угол, сел в машину и уехал. Глава 1 В тот день их смена начиналась в восемь утра. Это означало, что им придется ползти в утреннем потоке машин по лонг-айлендской автостраде. Автомобильные пробки в часы «пик» были непременным атрибутом жизни обитателей пригородов Нью-Йорка. Тридцатидвухлетний Джо Лумис и тридцатичетырехлетний Том Гэррити служили в пятнадцатом полицейском участке Манхэттена и жили на Мэри Эллен Драйв в Монкьюоизе, Лонг-Айленд. Джо был полицейским и вместе со своим напарником Паулем Голдбергом патрулировал улицы Вестсайда. Том, детектив третьей категории, ходил в штатском и обычно работал в паре с Эдом Дантино. Если смены совпадали, в город они ехали вместе, в машине одного из них, на этот раз в «плимуте» Джо. Он сидел за рулем в полной полицейской форме, если не считать фуражки, лежащей на заднем сиденье. Том, в коричневом костюме, белой рубашке и узком желтом галстуке, расположился рядом. Внешне они напоминали друг друга, хотя не требовалось большого труда, чтобы отличить одного от другого. Рост обоих превышал шесть футов, оба весили чуть больше нормы, Том — фунтов на двадцать, Джо — на пятнадцать. У Тома лишний жир скапливался на животе и пониже спины, у Джо — растекался по всему телу, как у младенца. Ни один из них не хотел признавать, что толстеет. Несколько раз они пытались сесть на диету, но добиться желаемого результата не удавалось ни тому, ни другому. Черные, очень густые волосы Джо отросли чуть длиннее, чем следовало. Не то чтобы Джо следил за модой, просто он не любил ходить в парикмахерскую. Том, наоборот, лысел не по дням, а по часам. Несколько лет назад он прочитал в газете, что частые водные процедуры способствуют выпадению волос. После этого, принимая душ, он надевал резиновую шапочку жены, но это не помогало, и в лесу каштановых волос уже появились широкие пролысины. Грубоватого и практичного Джо отличала неуемная жажда деятельности, Тома же — вдумчивость и богатое воображение. Джо нередко становился зачинщиком драк, Том умел успокаивать разгоряченных соперников. И если Тома вполне устраивала компания собственных мыслей, то непоседе Джо требовалось непрерывное движение. Они не стояли и пяти минут, а Джо уже начал нетерпеливо ерзать, пытаясь заглянуть вперед, чтобы узнать причину пробки. Впрочем, он не увидел ничего, кроме трех рядов застывших машин. Наконец, взбешенный бессилием что-либо изменить, он посигналил. Резкий звук острым гвоздем вонзился в уши Тома. — Не надо, — сказал он. — Перестань, Джо. — Мерзавцы, — пробормотал Джо и взглянул направо, через голову Тома. На соседней полосе стоял светло-голубой новенький «кадиллак эльдорадо» с поднятыми, несмотря на жару, стеклами. Водитель наслаждался прохладой кондиционированного воздуха. — Посмотри на этого сукиного сына. Том повернул голову. — Да, вижу. Несколько секунд они смотрели на своего соседа, откровенно завидуя ему. Похоже, того не волновало, едет он или стоит. Судя по пальцам, барабанящим по рулю, в машине играла музыка. Джо глянул на часы. — Если мы простоим еще шестьдесят секунд, я подойду к «кадиллаку», найду какое-нибудь несоответствие правилам и оштрафую этого подонка. Том улыбнулся. — И правильно сделаешь. Джо, нахмурившись, не отрывал глаз от секундной стрелки, но тут ему вспомнилось что-то очень забавное, он ухмыльнулся и поднял голову. — Том… — Да? — Ты помнишь случай, когда один парень, переодетый в полицейскую форму, ограбил винную лавчонку? — Разумеется. — Это был я. Том рассмеялся. Джо уже забыл про часы. — Нет, я серьезно. Должен же я рассказать кому-нибудь об этом! А на кого я могу положиться, кроме тебя? Том растерялся. — Ты меня не разыгрываешь? — Клянусь богом, — Джо пожал плечами. — Ты знаешь, что Грейс уволили? — Да. — А тут еще Джекки занялась плаванием. Это тоже стоит денег. В общем, я не нашел другого выхода, пошел в лавку и ограбил ее. — Ты не шутишь? — Том еще сомневался. — Какие уж тут шутки. Я взял двести тридцать три доллара. Глаза Тома весело блеснули. — Так ты действительно это сделал? — Конечно, черт побери. И знаешь, что меня удивило? — Нет. — Ну, во-первых, то, что я вообще это сделал. Если бы раньше кто-нибудь сказал мне, что я смогу кому-то пистолетом угрожать, требуя деньги, я бы не поверил. Том поощрительно кивнул. — Да, да… — А во-вторых, меня просто потрясла легкость, с которой я добыл эти две сотни. Ни сопротивления, ни хлопот. Вошел, взял, вышел. — А продавец? Джо пожал плечами. — Я наставил на него пистолет. Думаешь, он получил бы медаль, спасая хозяйские денежки? Том восхищенно покачал головой. Его губы расплылись в широкой улыбке. — И все-таки как-то не верится. Ты вошел в лавку, очистил кассу и уехал? — И до сих пор удивляюсь, насколько это легко. Они помолчали. — Джо, и что будет дальше? — спросил наконец Том. Улыбка сползла с его лица. — Дальше? — Джо не сразу понял, чего от него хотят. — Во всяком случае, я не собираюсь отдавать деньги. Я их уже потратил. — А ты мог бы еще раз сделать то же самое? Джо на мгновение задумался. — Пожалуй, что… А впрочем, это ведомо только богу. ТОМ День начался с вооруженного ограбления квартиры около Центрального парка. Собственно, вызов принял Эд Дантино. Положив трубку на рычаг, он повернулся ко мне. — Ну что ж, Том. Нам пора ехать. — В такую жару? Меня слегка поташнивало после вчерашнего пива, и я надеялся провести пару часиков в участке у большого вентилятора. — Это Центральный парк, Том, — напомнил Эд. — О, — вздохнул я. К богатым людям мы выезжаем без промедления. Мы спустились вниз, к зеленому «форду» без всяких опознавательных знаков. Эд вызвался вести машину. Я не возражал. По дороге я думал о том, что сказал мне Джо. Это же чистое безумие! Но мои губы невольно растягивались в улыбке, когда я представлял Джо, вытаскивающего пистолет перед остолбеневшим продавцом. Я уже хотел было рассказать обо всем Эду, но вовремя сдержался. В общем-то и Джо следовало держать язык за зубами, хотя я и не собирался выдавать его. Но чем меньше людей знало об ограблении, тем лучше. Джо, конечно, не мог удержаться, чтобы не рассказать о своих подвигах хотя бы одному человеку. И мне льстило, что он выбрал именно меня. Мы живем рядом, служим в одном полицейском участке, и если Джо доверил мне тайну, разглашение которой сулило ему двадцать лет тюрьмы, значит, он считал меня своим другом. Пока я размышлял о Великом ограблении винной лавки, мы подъехали к нужному дому. Эд не включал сирену. Преступление уже свершилось, грабители смылись, так что не было смысла мчаться посреди улицы, пугая прохожих. Потерпевшие обратились в полицию лишь потому, что этого требовала страховая компания, а мы ехали к ним домой из-за их толстой чековой книжки. Дверь открыл швейцар и проводил нас к лифту. Мы поднялись на последний этаж. Элегантно одетая дама лет сорока пяти встретила нас и пригласила пройти в гостиную, но не предложила сесть. Широкие окна смотрели на сочную зелень парка. Вопросы задавал Эд, а я ходил по прекрасной комнате, полной дорогих безделушек из оникса, мрамора, дерева, стекла и нефрита, и думал о том, как хорошо жить в такой роскоши. Иногда до меня доносились обрывки разговора, но я не вникал в подробности. Казалось, я нахожусь в музее и плевать хотел на двух вломившихся сюда ниггеров. — Они вошли через дверь для слуг? — услышал я вопрос Эда. — Да, — ответила женщина оскорбленным голосом. — Они избили мою горничную, и я послала ее к врачу. Если вам нужны ее показания, я позвоню ему. — Пока не надо, — сказал Эд. — Не могу понять, почему они избили ее. В конце концов, она негритянка. — Потом они зашли сюда? — продолжал Эд. — К счастью, нет. Тут есть довольно дорогие вещи. Из кухни они проникли в спальню. — А где находились вы? На стеклянном кофейном столике стояла лакированная японская шкатулка. Я поднял ее и откинул крышку. Внутри лежало полдюжины сигарет. Дерево отливало приятным золотистым цветом. — Я была в кабинете. Услышав шум, я заглянула в спальню. Увидев их, я сразу поняла, что они там делают. — Вы можете сообщить нам их приметы? — Честно говоря… — Сколько это стоит? — спросил я. Женщина удивленно взглянула на меня. — Простите? Я показал ей японскую шкатулку. — Вот это. За сколько ее можно продать? — Кажется, я заплатила за нее три тысячи семьсот долларов. Да, где-то около четырех тысяч. Вот это да! Четыре тысячи долларов за такую маленькую коробочку. — Чтобы держать в ней сигареты, — сказал я главным образом для себя и поставил шкатулку на кофейный столик. — Так на чем мы остановились? — обратилась женщина к Эду. Я разглядывал кофейный столик. Мне нравились красивые вещи. Я улыбался. ДЖО Не знаю почему, но в тот день я встал с левой ноги. Если бы Грейс не держалась от меня подальше, мы бы наверняка поругались. А тут еще транспортная пробка. И удушливая жара. Хорошо, что я рассказал Тому о винной лавке. Мне сразу стало легче, но вскоре настроение вновь ухудшилось. Все во мне кипело, и я уже жалел, что не оштрафовал того мерзавца в кондиционированной кабине «кадиллака». Я ненавижу саму мысль о том, что кто-то живет лучше меня. Быстрее всего я успокаиваюсь, сидя за рулем. Разумеется, если машин гораздо меньше, чем утром на лонг-айлендской автостраде. Мой напарник Пауль Голдберг согласно кивнул, когда я вызвался вести машину. Он предпочитал сидеть рядом и жевать резинку. Пауль на два года моложе меня, холостяк и, как я предполагаю, умеет ладить с женщинами. Я не знаю об этом наверняка, так как он не делился со мной подробностями личной жизни. Как, впрочем, и я с ним. С другой стороны, о какой личной жизни можно вести речь, имея жену и детей? Но и быстрая езда не помогала. Теперь я начал сомневаться, следовало ли говорить Тому о винной лавке. Мог ли я доверять ему? Что, если он скажет кому-то еще, а затем об этом узнает капитан, и тогда я погиб. Раньше капитаны пятнадцатого участка не брезговали ничем, и не составляло труда откупиться бутылкой виски от изнасилования несовершеннолетней, но наш теперешний начальник изображал из себя ангела и мог наказать за плевок на тротуар. Трудно представить, что бы он сделал, узнав, что полицейский ограбил винную лавку, находясь при исполнении служебных обязанностей. В конце концов я решил, что мои сомнения напрасны. Что бы Том ни думал обо мне, ему не придет в голову рассказать кому-либо о моих приключениях. А вскоре я заметил впереди белый «кадиллак эльдорадо», точно такой же, что стоял рядом с нами на лонг-айлендской автостраде, только другого цвета. Пристроившись за ним, я взглянул на спидометр. Пятьдесят четыре мили в час. Вполне достаточно для личной беседы. — Я остановлю этот «кэдди». Пауль, вероятно, задремал, так как он испуганно вздрогнул при звуке моего голоса. — Что? — Этот белый «кэдди»… Пауль присмотрелся к идущей впереди машине, затем повернулся ко мне. — Зачем? — Мне так хочется. К тому же его скорость пятьдесят четыре мили. Я включил только маячок. Он видел меня, поэтому я мог не нарушать покой граждан воем сирены. Он тут же притормозил, и я впритирку вырулил в его ряд. — Ты подрезал его, — заметил Пауль. — Он мог бы посильнее нажать на тормоз. Пауль пожал плечами. Я вышел из машины и направился к «кэдди». Водитель, брюнет в темном костюме и галстуке, с выпученными, как при тириотоксикозе, глазами, коснулся кнопки, и стекло ушло вниз. Я попросил показать мне права и техпаспорт и долго рассматривал их, ожидая, пока он начнет разговор. Его звали Даниэль Моссман, а «кадиллак» он взял напрокат в какой-то компании Тарритауна. Но водитель молчал. — Вы знаете, с какой максимальной скоростью разрешается ехать на этом участке, Дан? — спросил я. — Пятьдесят миль, — ответил он. — А с какой скоростью ехали вы? — Кажется, около пятидесяти пяти, — выпученными глазами он напоминал мне рыбу. — Кем вы работаете, Дан? — Я юрист. Юрист. Он даже не сказал «адвокат». Во мне все кипело. Я вернулся к патрульной машине и сел за руль, держа в руке права и техпаспорт Моссмана. Пауль улыбнулся и потер большим пальцем по указательному. — С добычей? Я покачал головой. — Нет. Дам мерзавцу квитанцию. Глава 2 Они пригласили соседей на жареное мясо. За день до этого прошел дождь, и, хотя к утру лужок уже полностью высох, жара спала. Пришли четыре супружеские пары с детьми. Никто из мужчин не служил в полиции, только один из них работал в Нью-Йорке. Около мангала они устроили импровизированный бар с джином, водкой, виски и лимонадом для детей. Перед обедом Том и Джо по очереди исполняли обязанности бармена, но едва Том разложил над огнем шампуры с мясом и цыплятами, бутылками занялся Джо. Когда все поели, барменом стал Том, а Джо приносил из холодильника лед. Дело шло к вечеру, когда Джо вновь подошел к бару. — Как у тебя со льдом? — Надо бы добавить. — Никаких проблем, — Джо прошел на кухню и вскоре вернулся с кувшином льда. Том начал перекладывать прозрачные кубики в стеклянное ведро. — Послушай, Джо, помнишь, что ты говорил мне о винной лавке? Джо усмехнулся. — Конечно. Том посмотрел на гостей, столпившихся на другом конце дворика. — Больше ты не повторял эту операцию? Джо нахмурился, не понимая, к чему клонит Том. — Нет. А что? — Но думал об этом? Джо отвел взгляд. — Пару раз. Не хотелось искушать судьбу. — Да, я понимаю, — кивнул Том. Подошедший Джордж Хендрикс, управляющий местным универсамом, прервал начатый разговор. — Пора наполнить бокалы, — воскликнул он с пьяной улыбкой. — Вы все еще работаете в городе? — спросил он Джо, так как Том наливал виски. — Да, — ответил тот. — А я нет. Для меня эти крысиные гонки уже закончились. Раньше он заведовал магазином в Бруклине. Пьяницы всегда раздражали Джо, даже в свободное от службы время. — А здесь все по-другому? — скептически спросил он. — Еще бы. Ты сам это знаешь, раз переехал сюда. — Переехали Грейс и дети. А я по-прежнему в городе. Том протянул Джорджу полный стакан. — Держи. Джордж взял стакан, но пить не стал, продолжая говорить с Джо. — Не понимаю, парни, как вы выносите Нью-Йорк. Там живут одни проходимцы. Каждый гоняется за лишним долларом. Джо пожал плечами. — Так уж устроен мир, Джордж, — ответил за него Том. — Только не здесь, — решительно возразил Хендрикс. — И здесь так же, как и везде. — Знаете, парни, — покачал головой Хендрикс, — вам кажется, что все вокруг преступники. На такие мысли и наводит Нью-Йорк, — он доверительно улыбнулся и потер большим пальцем по указательному. — Вы же этим занимаетесь? — Ты уверен? — холодно спросил Джо. — На все сто процентов. Знаю я нью-йоркских полицейских. — Другие города ничуть не лучше, — возразил Том. За долгие годы работы в полиции он привык к подобным высказываниям и не обижался на них. — Ты думаешь, что местные полицейские могут прожить на одну зарплату? Джордж рассмеялся. — Именно об этом я и говорю. Нью-Йорк разлагает вас. Вы в каждом видите преступника. Джо надоело выслушивать нравоучения пьяницы. — Джордж, ты каждый день приносишь домой сумку с продуктами. И не платишь за них ни цента. Джордж побагровел от ярости. — Я за них работаю! — взревел он. — Если бы мне платили приличную зарплату… — Ты бы делал то же самое, — закончил за него Джо. — Совсем не обязательно, Джо, — вмешался Том, чувствуя, что страсти накаляются. — Всем приходится добывать левые деньги, хотя никто к этому и не стремится. Я не хочу, чтобы Мэри работала, ты не хочешь, чтобы работала Грейс, Джордж придерживается того же мнения относительно Филлис, но разве у нас есть другой выход? Джордж попытался загладить свою вспышку. — Можно позволить банку забрать наши дома. — По моему представлению, проблема состоит в следующем, — продолжал Том. — Есть определенное количество денег и определенное число людей. И денег не хватает. Поэтому не остается ничего другого, как украсть недостающую сумму. Джо подозрительно посмотрел на Тома, но тот говорил не о винной лавке. — Ладно, — кивнул Джордж, — с этим я согласен. Действительно, разницу приходится покрывать. Я это делаю продуктами, — он улыбнулся. — А вы — тем, что сможете достать. — Ты не прав, Джордж, — заметил Джо. — На нашей работе мы можем достать все, что пожелаем. Но дело в том, что мы сдерживаем себя. Джордж рассмеялся, а Том удивленно взглянул на Джо, который не сводил глаз с Хендрикса, думая о том, что с удовольствием оштрафовал бы его. ТОМ Если хочешь вытащить кого-то из компании друзей, делать это надо очень быстро. На Макдугэл-стрит в Грин-Виллидж есть кафетерий, где собираются студенты, туристы, хиппи. В час ночи с субботы на воскресенье там всегда полно народу, причем мало кто из присутствующих благоволит к полиции. Эд остался на тротуаре, чтобы Ламберт, выскочив на улицу, угодил прямо в его объятия. Он сидел за столиком посреди зала вместе с двумя мужчинами и двумя женщинами и держал в руке клетчатый платок, то и дело вытирая им нос. Или он простудился, или чего-то нанюхался. Рано или поздно большинство из них пробует свой товар, благо что он достается им даром. Я подошел сзади и наклонился над ним. — Ламберт? Он оглянулся. Его глаза слезились. Может, от простуды, а скорее всего от белого порошка. — Да? Вопреки тому, что утверждают кинофильмы, детектива в штатском не сразу принимают за полицейского. — Полиция, — тихо сказал я. — Пойдем со мной. Он ухмыльнулся. — Я не в настроении, приятель, — и повернулся к своим друзьям. Он был в кожаной жилетке. Я дернул ее вверх и закрутил вокруг плеч Ламберта, как смирительную рубашку, а ногой вышиб из-под него стул. Тело всегда реагирует первым. Упади он на пол, мне бы не удалось вывести его из кафетерия. Дружки Ламберта позаботились бы об этом. Но ноги автоматически спружинили, в то же мгновение я развернул его и погнал к двери. Он вскрикнул и попытался вырваться, но я крепко держал его. Дверь оказалась закрытой, и ему пришлось открывать ее головой. Мы выскочили на улицу так быстро, что никто не успел моргнуть глазом. Ламберт все еще пытался сопротивляться. Наш «форд» стоял у тротуара, и я, не останавливаясь, швырнул его в борт машины. Чтобы он окончательно успокоился, я оттащил его на шаг или два и повторил ту же процедуру. Он сразу обмяк и перестал дергаться. Эд держал наготове наручники. Я отпустил жилетку, завел руки Ламберта назад, и железные браслеты сомкнулись на запястьях. Открыв дверцу, я впихнул его на заднее сиденье. В этот миг меня дернули за рукав. — Простите, пожалуйста, — произнес женский голос. Я выпрямился. Передо мной стояла женщина средних лет, в красно-белом цветастом платье, с большой соломенной сумкой. Что-то очень рассердило ее. — Вы совершенно уверены, что необходимо прибегать к насилию? Друзья Ламберта могли появиться с минуты на минуту. — Не понимаю, о чем вы говорите, — сухо ответил я. — Полиция всегда стремится обойтись без насилия. Я влез на заднее сиденье рядом с Ламбертом, Эд захлопнул дверцу, сел за руль, и наш «форд» рванулся с места еще до того, как открылась дверь бара и на улицу повалил народ. Скрюченный Ламберт напоминал побитую собаку. — Том, — позвал Эд. — Да? — Похоже, к твоему личному делу подошьют еще одно письмо, — он смотрел в зеркало заднего обзора. — Она записывает наш номер. — Я свалю вину на тебя. Эд довольно хмыкнул. — У меня болят руки, — неожиданно сказал Ламберт, когда мы проехали пару кварталов. Я взглянул на него. Судя по всему, он полностью очухался. Как известно, простуда так быстро не проходит. — А ты поменьше коли их иголками, — посоветовал я. — Мне мешают наручники, — пожаловался он. — Очень жаль. — Нельзя ли их снять? — Только в участке. — Если я дам честное слово, что… Я рассмеялся. Ламберт тяжело вздохнул. — Да, к сожалению, все давно забыли, что такое честь. — Полностью с тобой согласен. Ламберт устроился поудобнее, насколько позволяли наручники, и отвернулся к окну. Минуты три он разглядывал проплывающие мимо дома, а потом посмотрел на меня. — Пора мне уезжать из этого города. Я вновь засмеялся. — Твое желание исполнится. В следующий раз ты увидишь Нью-Йорк не раньше, чем через десять лет. — Я понимаю, — кивнул он. — Прошу тебя, ответь на один вопрос. — Если смогу. — Что, по-твоему, является большим наказанием: жить в Нью-Йорке или уехать из него? — Зачем же ты болтался здесь до тех пор, пока не влип в такой переплет? Ламберт пожал плечами. — А почему ты остаешься в городе? — Я не торгую наркотиками. — Наркотиками — нет. Но стараешься доказать всем, что ты — мужчина. Волна наркомании захлестнула университеты, и продавцы этого ядовитого зелья стали куда более грамотными. — Никто из нас не родился таким. Мы все появились на свет чистыми и невинными младенцами. Я хмуро взглянул на него. — Один парень, такой же болтливый, как ты, показал мне фотографию матери. А пока я разглядывал ее, попытался вытащить пистолет из моей кобуры. Ламберт широко улыбнулся. — Оставайся в Нью-Йорке. Тебе понравится то, что сделает с тобой этот город. ДЖО По лестнице женщина спускалась нормально. На правой ее руке зиял длинный кровоточащий порез; лицо, кисти рук и одежда тоже были сплошь залиты кровью — ее собственной и мужа, — и, наверное, она еще не оправилась после случившегося. Но когда мы вышли из передней двери и женщина увидела пялящуюся на нее толпу, она сорвалась. Негритянка орала и вырывалась, и мы еле выволокли ее на тротуар: от крови кожа ее стала скользкой — не ухватиться. Все это мне совершенно не нравилось: два полицейских в форме тащили окровавленную негритянку прямо в толпу чернокожих жителей Гарлема. Судя по выражению лица Пауля, ему тоже было не по себе. — Пустите меня! — орала женщина. — Он первый меня пырнул! Пустите меня! У меня есть права! Наконец в перерывах между воплями я услышал приближающийся вой сирены. Это ехала «скорая». Слава богу! Мы добрались до тротуара, когда она притормозила у бордюра. Женщина извивалась как угорь — длинный черный окровавленный угорь, визжащий так, что, казалось, кто-то скребет ногтем по классной доске. В «скорой» было четверо санитаров в белых халатах. Подбежав, они схватили женщину. — Все в порядке, мы ее возьмем, — сказал один. — Давно пора, — ответил я. Я знал, что быстрее они приехать не могли, но случившееся нагнало на меня страху, а когда я струхну, то впадаю в бешенство и начинаю болтать. Они не обратили на меня внимания и правильно сделали. Наверное, белые халаты испугали женщину. Она закричала: — Я хочу к моему доктору! Отвезите меня к моему доктору! Они затолкали ее в «скорую», потратив не меньше сил, чем перед этим потратили мы. Подъехала еще одна карета «скорой помощи», из нее вылезли двое парней в белом. — Где жмурик? — спросил меня один из них. Я не мог говорить и с трудом дышал. Я просто указал на дом, а Пауль сказал: — Третий этаж, сзади. В кухне. Она буквально искромсала его на куски. Появились еще двое, со сложенными носилками. Толпа, завороженная суматохой и многочисленными мигающими красными огоньками, стояла тихо. На этот раз они удовлетворились ролью зрителей. Мы с Паулем сделали свое дело. Потом, в участке, надо будет писать отчет, но пока мы свободны. И хорошо. Возбуждение помогает пережить самое трудное. Так было всегда, с первой моей встречи с насилием, когда к западу от Центрального парка такси сбило десятилетнего мальчика. Тот был еще жив, но лучше бы ему умереть сразу… Я тогда работал со стариком Джерри, самым первым своим напарником. Я попросил его остановиться у тротуара, вылез из машины и похвалился обедом. С тех пор я больше ни разу не блевал, но чувства испытываю все те же. Волнение помогает, но потом наступает реакция, и становится совсем худо. Патрульную машину мы оставили у противоположного тротуара. Теперь мы протолкались сквозь толпу и подошли к ней, не отвечая ни на какие вопросы и не обращая внимания на то, что творится у нас за спиной. Снова завыла сирена. Первая «скорая» отъехала, увозя женщину в госпиталь Бельвью. Грудь Пауля была залита кровью, которая крапинками запеклась на его лице и руках. — Ты весь в крови, — сказал я. — Ты тоже, — ответил он. Я оглядел себя. Ведя женщину вниз, я шел с той стороны, где был порез, и вымазался в крови даже больше, чем Пауль. С рук капало, а волосы были похожи на шерсть раздавленной кошки. Я чувствовал, как кровь засыхает на моей коже, превращаясь в тонкую тянущую пленку. — Иисусе, — проговорил я, отвернулся от Пауля и привалился левым боком к машине. Я не думал о том, что надо вымыться. Единственной мыслью было: «Я должен с этим покончить. Я должен с этим покончить». Глава 3 Они возвращались домой поздно ночью — их смена началась в четыре часа дня и закончилась в полночь. Отсутствие транспорта на дорогах было единственным преимуществом вечерней смены. В город они ехали днем, когда основной поток машин шел в противоположном направлении, а обратно возвращались по практически пустому шоссе. Однако эта смена обладала и существенным недостатком, так как на нее приходилась большая часть совершаемых преступлений. Число ограблений достигало пика от шести до восьми, когда люди шли домой с работы, потом жены начинали ссориться с мужьями, а затем к ним добавлялись и пьяницы. Грабежи магазинов, вроде того, что провернул Джо, в основном совершались от десяти вечера до рассвета, когда большинство из них уже закрыто. Так что в эту смену приходилось вкалывать засучив рукава. Мы ехали в «шевроле» Тома, купленном шесть лет назад, пожирателе бензина и масла, с хлипкими пружинами и никудышными замками. Том уже не раз собирался поменять машину на более новую, но у него не хватало духу отогнать «шевроле» к продавцу подержанных автомобилей. Он понимал, сколько ему заплатят за эту рухлядь. — Джо… — прервал молчание Том, когда они выехали из города. Джо успел задремать. — Что? — Я хочу задать тебе вопрос. — Я слушаю. Том смотрел прямо перед собой. — Что бы ты делал, будь у тебя миллион долларов? Джо ответил мгновенно, будто ждал этого вопроса всю жизнь: — Уехал бы в Монтану. Том слегка нахмурился и покачал головой. — Нет, я серьезно. — Я тоже. Их взгляды встретились. Ни один не улыбнулся. — А я бы уехал к Карибскому морю, — сказал Том. — Так далеко? — Да, — кивнул Том. — На один из тамошних островов. Например, на Тринидад. Джо вздохнул. — Но вместо этого мы в Нью-Йорке. Том снова взглянул на своего соседа. — Помнишь, что ты сказал Джорджу на прошлой неделе? — Этому болтуну? Нет. Что я сказал? — Что мы можем достать все, что пожелаем, только сдерживаем себя. Джо довольно хмыкнул. — Помню. — Так давай это сделаем! Достанем все, что нам нужно! — Но как? — скептически спросил Джо. — Грабежом винных лавок? Том нетерпеливо махнул рукой. — Мелочевка, Джо! Этот вонючий город набит деньгами, а наше положение действительно позволяет достать все, что мы пожелаем. По миллиону на брата, одним махом. Джо явно заинтересовался. — И что мы должны ограбить? Том пожал плечами. — У нас есть, из чего выбирать. Банки, ювелирные магазины. Мы пройдем, куда захотим. Тут до Джо дошло, о чем идет речь, и он расхохотался. — Переодетыми полицейскими! — Точно! — Тома тоже разобрал смех. — Переодетыми полицейскими! ДЖО Опять сломалась подземка. В половине десятого мы с Паулем стояли у люка на Бродвее, из которого выходили люди. Они просидели в поезде больше часа, там что-то горело, потом гуськом шли по тоннелю и поднимались наверх по железной лесенке. Патрульная машина с включенным маячком загораживала люк от объезжающего нас потока автомобилей. Некоторые благодарили нас за то, что мы помогали им выбраться из люка. Другие возмущались и ругали городские власти вообще и нас как их представителей в частности. Мы пропускали эти слова мимо ушей. Но один тип оказался особенно назойливым. Лет пятидесяти, в хорошем костюме, с чемоданчиком в руке, он встал по другую сторону люка и разразился длинной речью: — Мне стыдно за наш город! Это кошмар! Тут житья нет! И кого это волнует? Волнует ли это кого-нибудь? Все ломается, и всем глубоко наплевать! Учителя бастуют, подземка бастует, полицейские бастуют, уборщики мусора тоже бастуют. Деньги, деньги, деньги! Все требуют денег, а что они за них делают? Учителя учат? Не смешите меня! В подземку опасно спускаться. Уже не знаешь, выйдешь ли оттуда живым. Уборщики мусора? Посмотрите на улицы. Где они? Зарплату им повысили, но улицы от этого не стали чище! И вы, полицейские! Дай, дай, дай — вот все, что от вас услышишь! Квартиры грабят, где вы находитесь в это время? Женщин насилуют прямо на улицах, а вас не найдешь днем с огнем… Мы не обращали на него внимания, как привыкли не замечать городской шум. Но тут он допустил ошибку. Он наклонился вперед и дернул меня за рукав. — Вы слышали, что я сказал? — прокричал он. Не стоило ему цепляться ко мне. Я повернулся и хмуро взглянул на него. Он тут же отступил на шаг. Город наконец заметил его. — Дело идет к тому, что вы споткнулись, поднимаясь по этим ступеням, упали и расквасили нос, — тихо сказал я. — Должно быть, вы не очень дорожите своей работой! — выкрикнул он, пятясь назад, и растворился в толпе. Глава 4 В тот жаркий солнечный день они пили пиво во дворе Джо, около сборного бассейна. Джо, в плавках, чинил водяной фильтр, который постоянно засорялся и выходил из строя. Они жили рядом уже девять лет. Том купил дом первым, одиннадцать лет назад. После рождения Джекки Джо решил уехать из Нью-Йорка. Как раз в тот момент продавался соседний дом. Том тогда был простым патрульным, давно знал Джо, иногда они работали в паре, и подумал, что тот будет хорошим соседом. Так оно и получилось. Дома построили до того, как в моду вошли пластмассы, и предпочтение отдавалось обычному дереву. И Джо, и Тому вполне хватало трех спален, расположенных на одном этаже. Некоторые соседи переоборудовали маленький чердак в четвертую спальню, но они использовали чердаки по прямому назначению, для хранения уже ненужного барахла, которое не хотелось выкидывать. В доме имелся гараж и просторный подвал, а позади находился довольно большой двор. Разделяли дома широкие подъездные дорожки, посыпанные гравием. Каждый дом в трех или четырех кварталах по обе стороны отличался от других разве что цветом окраски. После ночной поездки Том и Джо больше не говорили о возможном ограблении, хотя оба думали о нем, правда, в самых общих чертах. — Как ты думаешь, — спросил Том, — сколько заплатят русские, если мы похитим их посла? Джо чуть не выронил банку с пивом. — Ты серьезно? — А почему бы и нет? Такое похищение не только прибыльно, но и патриотично. Джо задумался, а потом подозрительно огляделся. — А где мы спрячем русского посла? Том посмотрел на свой дом. — Это проблема. Джо покачал головой и занялся фильтром. Том отхлебнул пива. Им было о чем подумать. ТОМ Нас вызвали в школу. Там нашли пропавшую учительницу мертвой. Небо затянули облака, с минуты на минуту мог пойти дождь. Серое трехэтажное здание школы по внешнему виду больше походило на форт, чем на место обучения детей. Асфальтированный двор огораживал восьмифутовый забор. Директор предложил нам пройти с ним, чтобы посмотреть на тело. — В той комнате был женский туалет, но канализационные трубы давно перекрыли, и туда никто не заходил. Школьники с любопытством поглядывали на нас. Вероятно, большинство еще не знало о случившемся. — Почему вы не заявили о том, что она пропала? — спросил Эд. — У молодых учителей вошло в привычку исчезать без предупреждения на два-три дня, — ответил директор, — поэтому мы особенно не волновались. Другая учительница почувствовала неприятный запах и заглянула в ту комнату. — Мы хотели бы поговорить с ней, — сказал я. — С другой учительницей. — Разумеется, — кивнул директор. — Она сейчас в школе. Мы думаем, мисс Эванс хотели изнасиловать и завели в бывший туалет. Она начала сопротивляться. Вряд ли ее собирались убивать. Намерения не имеют значения, если ее убили, подумал я. Дальше мы шли молча. — Она там, — указал директор на закрытую дверь. — Вы сообщили семье? — спросил Эд, когда я направился к двери. Я открыл ее, и в нос ударил тошнотворный запах. Она лежала у зеленой стены. Больше недели, а школа кишела крысами. — О господи, — пробормотал я, отступил назад и захлопнул дверь. — Она жила одна в… — директор отвечал на вопрос Эда, но умолк на полуслове, увидев выражение моего лица. — О, простите, пожалуйста. Мне следовало предупредить вас. Эд подошел ко мне. — Что с тобой, Том? Я махнул рукой, отгоняя его от двери. — Не ходи туда. Пусть за ней едут санитары. У меня похолодели руки и ноги, кровь отхлынула от лица. — Извините, пожалуйста, — директор удивленно смотрел на меня. — Я думал, вы привыкли к подобным вещам. О боже! Глава 5 Всю неделю они работали с полуночи до восьми утра, в самую спокойную из трех смен. Джо вывел «плимут» со стоянки и остановился перед зданием участка. Десять минут спустя из подъезда вышел хмурый Том. — Что случилось? — спросил Джо, когда тот сел рядом. — Маленькая беседа с лейтенантом. Опять эти чертовы наркотики. — А что такое? Том зевнул и пожал плечами. — Мы, мол, должны сдавать все, что попало к нам в руки. Обычная болтовня. «Плимут» медленно тронулся с места. — Интересно, кого они поймали? — спросил Джо. — Во всяком случае, никого из нашего участка, — Том снова зевнул. — Приеду домой и сразу завалюсь в постель. — У меня есть идея, — сказал Джо. Том сразу понял, о чем он говорит. — Какая же? — Картины из музея. Том нахмурился. — Что-то я тебя не понимаю. — В музеях есть картины, которые стоят по миллиону каждая. Мы возьмем десяток и продадим их оптом за четыре миллиона. По два на брата. Том почесал подбородок. — Ну, не знаю. Десять картин… Спрятать их так же сложно, как и русского посла. — Я могу положить их в гараж. Кто будет искать их там? — Твои дети изгадят их за один день. Джо не хотелось отказываться от своей идеи. — Пять картин. По миллиону каждому. Том ответил не сразу, стараясь найти не столько недостаток в предложении Джо, сколько основные принципы будущего ограбления. — Нам не нужно ничего из того, что мы должны вернуть. Очень важно, чтобы нам ничего не пришлось прятать. Надо брать товар, который можно тут же сбыть. Джо неохотно кивнул. — Пожалуй, ты прав. Нам негде хранить украденное. — Точно. — Но нам не нужны деньги. Мы говорили об этом. Том кивнул. — Я помню. Сейчас все переписывают номера банкнот. Джо покачал головой. — Не так-то просто найти то, что нам нужно. Они помолчали. — Я думаю, мы должны добыть товар, который тут же купят за большие деньги, — сказал Том, когда они въезжали в мидтаунский тоннель. — Правильно. И найти покупателя. Какого-нибудь богача с толстой мошной. ДЖО Две телевизионные компании прислали своих операторов. Наша машина прибыла первой на место происшествия, поэтому одна группа брала интервью у меня, а другая — у Пауля. Я не нервничал, хотя еще ни разу не выступал перед камерой. Но полицейские нередко попадают на телеэкраны. Трижды в выпусках новостей я видел парней, которых знал лично. И частенько, принимая душ, я представлял, как эти вопросы задают мне и что я на них отвечаю. Так что можно сказать, что я подготовился к встрече с телевидением. Сначала они дали панораму громадины строящегося здания. Монтажники продолжали работать, хотя один из них только что свалился с верхнего этажа. Эти небоскребы из стекла и бетона растут по всему городу как грибы. В основном они заняты различными учреждениями, потому что никто не хочет жить на Манхэттене. Сюда приезжают только работать. Особенно рьяно их строят после второй мировой войны. Плохие ли времена или хорошие, экономический подъем или депрессия, они знай себе поднимаются все выше и выше. Комментатор, усатый мулат со светло-коричневой кожей, взглянул на оператора, звукорежиссера и, убедившись, что все готово, включил микрофон. — Несчастный случай произошел сегодня на строительной площадке на Колумб-авеню, где возводится новое здание «Трансконтинентал Эйрлайнс». Кто-то из монтажников упал с одного из верхних этажей и разбился. Патрульный Джозеф Лумис прибыл сюда одним из первых, — он повернулся ко мне. — Патрульный Лумис, могли бы вы описать, что произошло? — и сунул микрофон мне под нос. — Погибшего звали Джордж Брук. Он чистокровный индеец-мохаук, монтажник-высотник. Пока я говорил, комментатор смотрел мне прямо в глаза и, едва я замолчал, задал следующий вопрос: — Как, по-вашему, почему он упал? — Вероятно, у него соскользнула нога. Он монтировал каркас пятьдесят второго этажа и упал на бетонные плиты пятнадцатого, пролетев тридцать семь этажей внутри строящегося здания. — Он встретил смерть тридцатью семью этажами ниже, — сказал комментатор. — Нет, — возразил я, — он умер гораздо раньше. По пути он несколько раз стукнулся о стальные балки. Комментатор сменил тему. — Среди монтажников много индейцев, не правда ли, патрульный Лумис? — Да. В Бруклине живет два племени, и все они монтажники-высотники. — Потому что они обладают особыми качествами, необходимыми для работы на высоте, не так ли? — Не знаю. Они падают довольно часто. Во всяком случае, не реже, чем остальные. Я видел, что мои слова заинтересовали комментатора. — Тогда почему они выбрали эту опасную профессию? Я пожал плечами. — Полагаю, чтобы заработать на жизнь. Его глаза затуманились. Такой ответ не устраивал ни его, ни телевидение. — Благодарю вас, патрульный Лумис, — и он повернулся к строящейся коробке. Я хотел послать его к черту, но передумал. В вечернюю программу вошла лишь первая часть моего интервью. Потом комментатор говорил сам, не забыв упомянуть, что монтажник «встретил смерть тридцатью семью этажами ниже». Как видно, объективностью в их передачах и не пахло. Не знаю, что сказал Пауль, но в выпуске новостей его не показали. ТОМ В нашем районе арестовали двух крупных мафиози, и мне, Эду и еще четырем детективам приказали доставить их в суд. Такие акулы редко заплывают в Нью-Йорк, предпочитая отсиживаться где-нибудь в Нью-Джерси, и еще реже попадаются в наши сети. Одного из них звали Энтони Вигано, другого — Луис Самбелла. Никто не знал, удастся ли довезти их без помех. Мы опасались, как бы кто-то из конкурирующих банд не напал на них в тот момент, когда рядом не было их телохранителей. После многочисленных предосторожностей мы посадили их в две машины. Я вел одну из них. Вигано сидел сзади, между Эдом и Чарльзом Редди, еще одним детективом нашего участка. До здания суда мы доехали без происшествий. У двери нас встретили двое полицейских, в сопровождении которых мы прошли к лифту и поднялись на четвертый этаж. Вигано и Самбелла походили друг на друга как близнецы. Небольшого роста, широкоплечие, пышущие здоровьем, с лицами, на которых застыли маски презрения, в дорогих костюмах, с огромными золотыми запонками. На руках сверкали многочисленные перстни. От них пахло лосьоном и дезодорантом, и их ничуть не пугала встреча с законом. В машине никто не произнес ни слова, и лишь в лифте Чарльз Редди прервал молчание. — Похоже, ты не волнуешься, Тони. Если Вигано и не понравилось, что его назвали по имени, внешне он этого ничем не выказал. — Волнуюсь? — он искоса взглянул на детектива. — Я могу купить и продать тебя. О чем же мне волноваться? Вечером я буду ужинать в кругу семьи, и, когда четыре года спустя дело закроют, меня оправдают по всем пунктам обвинения. Ему никто не ответил. Да и что мы могли сказать? «Я могу купить тебя и продать…» Нам оставалось лишь стоять да смотреть на Вигано. Глава 6 Выходной они проводили дома. Джекки, дочери Джо, исполнилось девять лет, женщины и дети толпились на кухне, а Джо с Томом ушли в гостиную. — Как ты помнишь, мы договорились о том, что для успеха нам необходимы добыча, которую без хлопот можно превратить в звонкую монету, и богатый покупатель. Джо согласно кивнул. — Конечно, помню. — Я нашел покупателя. Джо недоверчиво посмотрел на него. — Кто же это? — Мафия. — Что? — глаза Джо чуть не вылезли из орбит. — Ты рехнулся? — Отнюдь. У кого еще есть два миллиона наличными? Кто, кроме них, купит краденое на такую сумму? Джо задумался. — Точно, Том, если не они, то кто еще? — Я рассказывал тебе о хищениях в порту. Следы привели к мафии. Крали по-крупному. На четыре миллиона в год. — Хорошо, — кивнул Джо. — Но что мы им продадим? — То, что они захотят купить. ТОМ Мы с Джо думали над тем, как выйти на мафию, и решили, что обращаться к мелкой сошке на территории нашего участка не имеет смысла. Во-первых, неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы пройти все ступени до самого верха, а во-вторых, где-то по пути мог оказаться осведомитель, и тогда нам бы не поздоровилось. Кроме того, мафия — деловое предприятие, и как в любом деле, с ценным предложением следовало выходить к руководству, минуя клерков. Поэтому мы остановились на Энтони Вигано. Его, как он и обещал, выпустили под залог в тот же день. Мы пришли к выводу, что пойти к нему должен кто-то один. Джо охотно согласился, когда я предложил свою кандидатуру. Он не любил много говорить. Благодаря моему удостоверению я без труда получил в центральной картотеке досье Вигано. Кроме адреса, там содержалось немало сведений о различных событиях его бурной жизни. Первый раз он угодил в тюрьму в возрасте двадцати двух лет за вооруженное нападение и отсидел восемь месяцев. Общее же число арестов Вигано перевалило за сотню, но с тех пор никому не удалось упечь его за решетку. Он был профсоюзным боссом, участвовал в экспортных махинациях; ему принадлежали пивоваренный завод в Нью-Джерси, автомобильное предприятие в Трентоне. Его арестовывали за торговлю наркотиками, вымогательство, скупку краденого, взятки, короче, в список могли бы войти все преступления, упомянутые в уголовном законодательстве. Дважды его обвиняли в уклонении от уплаты налогов, но тоже безрезультатно. Трижды его пытались убить, последний раз в Бруклине, девять лет назад. В перестрелке погиб один из телохранителей Вигано, но сам он остался цел и невредим. Жил он в Нью-Джерси, в большом поместье, огороженном высоким забором. На машине я добрался до него довольно быстро. Асфальтовая дорога петляла по аккуратно подстриженному лужку между большими дубами, за которыми виднелся трехэтажный особняк с белыми колоннами. Около дома стояли два автомобиля, а какой-то тип, одетый как садовник, слонялся у ворот. Впрочем, садовника он напоминал только платьем. В нашем участке есть комната, битком набитая костюмами, париками, подкладными животами и прочей ерундой, необходимой для изменения внешности. Там я подобрал себе усы, парик и очки в роговой оправе с простыми стеклами. Показавшись Джо и получив добро, я вновь поехал в Нью-Джерси, на этот раз на поезде. Я не хотел, чтобы Вигано нашел меня по номеру машины. От станции до поместья Вигано я добрался на такси. Заплатив шоферу, подождал, пока он уедет, и подошел к воротам. Уже стемнело, и фонарь, внезапно вспыхнувший за воротами, ослепил меня. Я вскинул руку, прикрывая глаза. — Эй! Не надо меня слепить! — Чего тебе? — спросил сиплый голос. Я держал руку перед глазами. — Убери этот чертов фонарь! Луч уперся мне в живот. — Я все-таки хочу знать, что тебе нужно? — Поговорить с мистером Вигано. Я опустил руку. По спине пробежал холодок. Только сейчас я осознал свою полную беззащитность. Я имел в виду не только пистолет, но и статус сотрудника полиции. — Я тебя не знаю, — прохрипел голос. — Я нью-йоркский полицейский. У меня есть предложение к мистеру Вигано. — Нам не нужны перебежчики. — Я хочу кое-что предложить, только и всего, — настаивал я. — Я могу пойти к кому-нибудь еще. Секунд десять стояла полная тишина. Потом фонарь погас. — Подожди здесь, — сказал голос, и я услышал удаляющиеся шаги. Я ждал почти пять минут. Этого вполне хватило, чтобы прийти к заключению, что я полный идиот. Какого черта я приехал сюда? Разве наши разговоры об ограблении можно принимать всерьез? Неужели я действительно собираюсь украсть миллион и уехать в Тринидад? Вдалеке вспыхнул фонарь. Я еще мог повернуться и уйти. Меня остановила лишь мысль о том, что придется объясняться с Джо. К воротам подошли несколько человек, луч фонаря осветил замок, чьи-то руки открыли его, и другой, более бархатистый голос сказал: — Заходи. Я вошел, ворота закрылись, меня тут же обыскали, подхватили под руки и повели к дому. Мы прошли мимо парадного входа, обогнули угол, через боковую дверь вошли в маленькую комнатушку, где хранились лопаты для снега, валенки и полушубки, а потом прошли в просторную кухню. Меня снова обыскали, на этот раз более тщательно, даже вывернули карманы. Меня сопровождали трое, и они оставались бандитами, несмотря на костюмы и галстуки. После обыска один из них вышел. Мне не хотелось думать о том, что мистер Вигано мог приказать убить меня. Я не находил причины, по которой ему потребовалась бы моя смерть, но кто мог предсказать поведение мафиози? Поэтому я разглядывал кухню, размеры которой позволяли приготовить обед на добрую сотню гостей. Бандит вернулся. — Мы отведем вас к мистеру Вигано. — Прекрасно, — сказал я в основном для того, чтобы удостовериться, действуют ли мои голосовые связки. Первый бандит пошел вперед, двое других вновь взяли меня под руки, и мы последовали за ним. Меня провели по анфиладе богато обставленных комнат, затем мы попали на лестницу, спустились вниз и оказались в кегельбане. Кегельбан в подвале! Такого я еще не видел. Вигано в сером тренировочном костюме, кроссовках, с белым полотенцем на шее сидел на круговой кожаной кушетке и пил пиво из высокого бокала. Рядом на столике стояла открытая бутылка. В дальнем конце дорожки широкоплечий мужчина в черном костюме расставлял кегли. Мои сопровождающие остались у дверей, я подошел к кушетке. Несколько секунд Вигано разглядывал меня, а затем кивнул. — Садись, — не пригласил, а скорее приказал он. Я сел напротив Вигано. — Ты в парике, — сказал он. — Дело в том, что за вашими гостями следят, — ответил я. — Я не хочу, чтобы меня узнали. Он кивнул. — Усы тоже фальшивые? — Конечно. — Они смотрятся лучше, чем парик, — он отхлебнул пива. — Ты полицейский, да? — Детектив третьей категории. Вигано вылил в бокал остатки пива из бутылки. — Мне сказали, что при тебе нет документов. Ни удостоверения, ни водительских прав, ничего. — По-моему, вам не надо знать, кто я такой. Он снова кивнул. — Ты хочешь что-то сделать для меня. — Да, продать вам кое-что. Он нахмурился. — Продать? — За два миллиона долларов. Вигано не знал, смеяться ему или нет. — И что ты хочешь продать? — То, что вы захотите купить. — Что за чушь ты несешь? — он начинал сердиться. — Вы покупаете разные вещи, — ответил я. — У меня есть приятель, тоже полицейский. В нашей форме мы можем пройти куда угодно и достать все, что захотим. Скажите, за что вы могли бы заплатить два миллиона, и мы достанем то, что вам нужно. Вигано покачал головой. — Вы сами это придумали? — Естественно, — кивнул я. — Если вы скажете мне, что вам нужно, вряд ли это повредит вам. Ваши парни обыскали меня, мои карманы пусты, я нигде не прячу диктофон. Разумеется, я не собираюсь открыто привезти к вам краденое и тут же получить два миллиона наличными. Нам придется принять определенные меры предосторожности, найти посредников, место передачи, чтобы не привлекать внимания полиции. Вигано пристально посмотрел на меня. — Ты предлагаешь украсть все, что я захочу? — Если вы заплатите за это два миллиона. И только то, что мы сможем украсть. Я не собираюсь доставать вам самолет. — У меня есть самолет. Вигано повернулся к кегли. Я чувствовал, что сказал еще не все, но понимал, что сейчас лучше помолчать. Он не мог не прийти к выводу, что в любом случае ничего не потеряет. Если даже я псих или дурак, ему не придется платить ни цента. Я задал вопрос, и ответ не заставил долго себя ждать. Вигано вновь взглянул на меня. — Ценные бумаги. Государственные облигации. На предъявителя. — Вы имеете в виду Уолл-стрит? — Да. Ты знаешь там кого-нибудь? Я рассчитывал, что мы сможем остаться на территории нашего участка. — Нет, — ответил я. — Разве это имеет значение? Вигано пожал плечами. — Мы изменим номера, — сказал он. — Только не приноси мне именные бумаги. — Что? Он тяжело вздохнул. — Если в облигации указано имя владельца, она мне не нужна. Меня интересуют только те, на которых написано: «На предъявителя». — Вы говорите о государственных облигациях? — Точно. О них и о любых других, выписанных на предъявителя. Честно говоря, раньше я никогда не слыхал о существовании таких облигаций. — Вы хотите сказать, что это другой вид денег? Вигано хмыкнул. — Это деньги. Я все понял. — Деньги богатых людей? Лицо Вигано расплылось в широкой улыбке. Стало ясно, что мы поладим. — Правильно. Деньги богатых людей. — И вы купите их у нас? — По двадцать центов за доллар. Меня это удивило. — Мы получим всего лишь пятую часть? — Я даю вам хорошую цену. Только потому, что покупаю оптом. Обычно платят по десять центов за доллар. — Если эти облигации на предъявителя, почему я не могу продать их сам? — Они пронумерованы, и ты не знаешь, как менять номера серий, а также тех, кому их можно предложить. Тут он был прав на все сто процентов. — Хорошо, — кивнул я. — Значит, мы должны принести вам облигации на десять миллионов, чтобы получить от вас два миллиона наличными. — Только не тащи крупные облигации. Не больше ста тысяч. — А бывают больше? — Облигации казначейства США доходят до миллиона. Но их невозможно сбыть. — Миллион монет в одной бумажке… — цифра произвела на меня впечатление. — Бери только мелкие облигации, — продолжал он. — На двадцать, пятьдесят, в крайнем случае на сто тысяч. Назвать сто тысяч долларов мелочью! Я понял, что попал в другой мир. — Тебе все ясно? — Вигано не сводил с меня тяжелого взгляда. — Да, — ответил я. — Облигации на предъявителя, не больше ста тысяч каждая. — Точно. — Теперь поговорим об оплате. — Сначала достань товар. — Дайте мне телефонный номер, который не прослушивается ФБР. — Лучше дай мне свой номер. Я покачал головой. — Ни в коем случае. Я уже говорил, что вы не должны знать, кто я такой. Кроме того, моя жена ничего не знает. В его глазах мелькнуло удивление. — Твоя жена ничего не знает? — он расхохотался. — Теперь я верю, что ты говоришь серьезно. — Улыбка сползла с его лица. Протянув руку, он взял со стола ручку и блокнот и передал их мне. — Записывай номер. Он не хотел оставлять никаких улик. Даже телефонного номера, написанного его почерком. — Шесть, девять, один, девять, девять, семь, ноль, — я записал. — Спросишь Артура. Тебе ответят, что его нет. Оставь свой номер, чтобы Артур мог перезвонить тебе. Если в течение пятнадцати минут звонка не будет, значит, меня не нашли. Тогда позвонишь позже. Ясно? Я кивнул. — Когда будешь звонить, назовись мистером Коппом. [1] Я улыбнулся. — Это легко запомнить. — Но не беспокой меня вопросами. Или ты идешь на дело, или я тебя не знаю. Если ты возьмешь десять миллионов на Уолл-стрит, газеты сообщат об этом. В любом другом случае твой звонок останется без ответа. — Естественно, — сказал я. — Все будет в порядке. — Считай, что мы обо всем договорились, — он взял бокал с пивом, давая понять, что аудиенция окончена. 1 Игра слов: «коп» на американском жаргоне — полицейский (прим. пер.). — Я позвоню вам, — сказал я, поднимаясь с кушетки. Он пожал плечами. Слова его не интересовали. — Вот и хорошо. ВИГАНО Едва за гостем закрылась дверь, Вигано нажал на кнопку в ножке стола. Ожидая Марти, он раздумывал над только что закончившимся разговором. Говорил ли этот парень серьезно? В это трудно поверить, но, с другой стороны, была ли у него другая причина для приезда сюда? Ни полиция, ни ФБР, ни его конкуренты не могли извлечь из этого визита никакой выгоды. В конце концов, он не услышит о ночном госте до тех пор, пока Уолл-стрит не обворуют на десяток миллионов. Ни газеты, ни телевидение не упустят случая попотчевать читателей и зрителей такой сенсацией. К тому же, у него имелись свои, достаточно надежные источники информации. Ну допустим, он говорил серьезно. Сможет ли он провернуть это дело и выйти сухим из воды? Скорее всего, нет. Если этот загадочный полицейский не решится на ограбление, он, Вигано, ничего не потеряет. Если же достанет облигации — выиграет очень многое. Редко кому удавалось оказаться в столь выгодном положении. В этот момент вошел Марти. — Вы меня звали, мистер Вигано? — Я хочу знать фамилию и адрес этого парня. И где он служит. — Хорошо, сэр, — и Марти скрылся за дверью. ДЖО Мы с Томом сразу решили, что не уйдем живыми, если мафия выследит нас. Мы не сомневались, что после разговора с Томом, если ему удастся встретиться с Вигано, тот пошлет за ним своих людей. Поэтому первым делом следовало позаботиться о том, чтобы отрезать Тома от его преследователей. Последний поезд из Нью-Джерси прибывает на Пенсильванский вокзал без двадцати час. Мы выбрали эту станцию потому, что с платформы в город вела лишь одна лестница. Я пришел за пятнадцать минут, в полицейской форме. Мы трижды побывали на станции, и поезд никогда не приезжал так рано, но я подумал, что лучше перестраховаться. Вскоре вдали послышался шум приближающегося поезда. Я стоял наверху, под сенью растущих у лестницы кустов. Том, как мы рассчитывали, первым взбежал по ступенькам. Если б я не видел его раньше в парике, с усами и в очках, то никогда бы не узнал в нем своего старого друга. Мне же основным прикрытием служила полицейская форма. Люди редко видят за ней живого человека. Правда, я приклеил длинные усы, но сделал это исключительно для очистки совести. Никому бы и в голову не пришло связывать меня с Томом. Следом за ним к лестнице устремилась еще дюжина пассажиров, обычное число для столь позднего часа, и я без труда отличил трех головорезов Вигано, несмотря на их костюмы и галстуки. Тем не менее мое сердце учащенно забилось, когда я увидел, что за Томом следят. До этой секунды я не верил, что он встретится с Вигано и сможет убедить его в серьезности наших намерений. Но Тому удалось проникнуть к нему, иначе эти трое не приехали бы на одном поезде с ним. Когда Том, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх, остальные не одолели и половины лестницы. Он проскользнул мимо, даже не взглянув в мою сторону, и в то же мгновение я шагнул вперед, преградив путь его преследователям. — Подождите, пожалуйста, подождите. По инерции они поднялись еще на две или три ступеньки и остановились, вопросительно глядя на меня. Люди всегда повинуются полицейской форме. Двое из бандитов Вигано протиснулись вперед, а третий побежал вниз, надеясь найти другой выход в город. Они толпились на ступеньках, переминаясь с ноги на ногу. Впрочем, нью-йоркцы привыкли к подобным передрягам и особо не возмущались. Один из оставшихся бандитов поднялся на самый верх, чтобы увидеть удаляющуюся спину Тома. — В чем дело? — раздраженно спросил он. — Одну минуту, — спокойно ответил я. По его вытянувшейся физиономии я понял, что Том свернул за угол, но продержал их еще тридцать секунд. За это время третий бандит успел вернуться, убедившись в тщетности своих поисков. Я отступил в сторону. — Все, можете идти. Бандиты вихрем промчались мимо меня. Я безмятежно наблюдал за ними, заранее зная, что их старания напрасны. Мы с Томом проверили, сколько времени потребуется ему, чтобы добраться до машины и завести мотор. Сейчас он, вероятно, выезжал на Девятую авеню. Бросив последний взгляд на удаляющиеся фигуры бандитов, я неторопливо пошел в противоположную сторону. Глава 7 Иногда случалось, что Тому и Джо приходилось работать в разные смены. Вот и на этот раз им удалось поговорить о встрече с Вигано лишь через три дня. Перед этим Джо пришлось отработать шестнадцать часов, так как часть полицейских их участка перебросили к зданию ООН на разгон мирной демонстрации. Том закончил обычную смену, и ему не терпелось рассказать Джо о своих приключениях. Тот же настолько устал, что оставил «плимут» в городе, не решившись сесть за руль, и поехал домой в машине Тома. Сначала Том не замечал состояния Джо и, как только тот залез в кабину, начал пересказывать разговор с Вигано. Но Джо никак не реагировал на его слова. — Все очень просто, — говорил Том. — Что такое облигация? Клочок бумаги, — он искоса взглянул на своего соседа. — Джо? Тот безразлично кивнул. — И самое главное, мы действительно сможем это сделать, — он вновь взглянул на Джо. — Ты меня не слушаешь? Джо заворочался на сиденье, устраиваясь поудобнее. — Ради бога, Том, я с ног валюсь. Они въехали в мидтаунский тоннель. — У тебя есть мелочь? — спросил Том. Пока Джо ощупывал карманы, Том остановил машину у будки контролера. — У меня только доллар, — сказал Джо, передавая Тому потертую бумажку. — Благодарю, — Том отдал ее контролеру, взял сдачу и положил монеты на ладонь Джо, который несколько секунд смотрел на них, будто не зная, что это такое. — Как тебе нравится такая работа? — спросил Том, когда они отъехали от будки. — Не хочу я никакой работы, — Джо сунул монеты в нагрудный карман. — Стоишь целый день и только собираешь деньги. — Кое-что перепадает и им, — заметил Джо. — Да, но в конце концов их ловят. Джо повернулся к Тому. — А нас не поймают? — Нет, — твердо ответил Том. Джо пожал плечами и отвернулся к окну. — Разница в том, что мы провернем все за один раз, — добавил Том. — Одно ограбление, и дело с концом. Я еду в Тринидад, а ты — в Монтану. — Саскачеван, — ответил Джо. Том вырулил в третий ряд, обгоняя грузовик. — Что? Несмотря на усталость, Джо начало передаваться возбуждение Тома. — Я хочу увезти семью из этой страны. — И куда ты поедешь? — В Саскачеван. Это в Канаде. Там дают землю любому, кто хочет стать фермером. Том рассмеялся. — А что ты знаешь о сельском хозяйстве? — Гораздо меньше, чем буду знать в следующем году. Я действительно думал о том, чтобы собрать вещи, посадить жену и детей в машину и уехать в Канаду. Надеюсь, что «плимут» не сломается до того, как мы пересечем границу. — С миллионом тебе не придется копаться в земле, — ответил Том. Джо покачал головой. — Иногда мне кажется, что мы все-таки провернем это дело. Том нахмурился. — Что с тобой? Ты его уже провернул. — Ты имеешь в виду винную лавочку? — А что же еще? — Это совсем другое. Это… — Мелочь, — подсказал ему Том. — А нам пора мыслить по-крупному. Знаешь, что я видел у Вигано? — Что? — Собственный кегельбан. Прямо в доме. — Кегельбан? — удивился Джо. — Настоящий кегельбан. С одной дорожкой. В подвале. Джо ухмыльнулся. — Сукин он сын. — Вот и скажи ему, что преступления не дают дохода. Джо согласно кивнул. — И он говорил тебе об облигациях? — На предъявителя. Несколько десятков листков бумаги. Джо полностью пришел в себя, забыв про двойную смену. — Расскажи мне обо всем. Что ты сказал? Что он ответил? Как выглядит его дом? ДЖО По-моему, Бродвей между семидесятыми и восьмидесятыми улицами — единственная часть Манхэттена, которая чего-то стоит. Пауль и я частенько патрулируем здешние места на машине, и мне это даже немного нравится. Люди тут выглядят, может быть, чуть безобразнее обычного, но это, по крайней мере, человеческие существа — не то, что отребье из Виллидж или нижнего Ист-Сайда. Нам предписано патрулировать перекрестки Вест-Энд авеню, Колумб авеню, Амстердам авеню и Западную Сентрал-Парк авеню, но, если за рулем сижу я, меня так и тянет на Бродвей. Если, конечно, я не развлекаюсь ездой или раздачей штрафных квитанций. В этом случае я еду на Генри Гудзон Парквэй. Спустя два дня после разговора с Томом о Вигано мы с Паулем ехали на юг по Бродвею. Машину вел я. Вдруг впереди, на расстоянии в полквартала, распахнулась дверь скобяной лавки, и на тротуар выкатились двое мужчин кавказской наружности. Один был маленький, толстый, лет пятидесяти, в серых рабочих штанах и белой рубахе с закатанными выше локтей рукавами. Второму было лет двадцать с небольшим; высокий, стройный, в армейских ботинках, брюках защитного цвета и жокейской курточке. Сначала я видел только, что они боролись, сцепившись и кружа, будто в танце. Пауль тоже заметил их. — Вон, гляди! — сказал он, показывая пальцем. Я дал газу и, когда мы приблизились, нажал на тормоз. Теперь я разглядел в одной руке у молодого парня маленькую сумочку на молнии, а в другой — крошечный пистолет, рукоятью которого он норовил оглушить коротышку, вцепившегося в пояс его штанов. На тротуаре было полным-полно прохожих, но они, как это обычно бывает, сторонились дерущихся. Мы с Паулем выскочили из машины одновременно. Он был ближе к тротуару, а мне пришлось обежать капот машины. Высокий парень наконец вырвался из рук коротышки. Тот по инерции сделал пару шагов и со всего маху сел на землю, когда высокий оттолкнул его. Заметив наше приближение, он навел на нас пистолет. — Брось! Брось его! — заорал я. Вдруг этот сукин сын выстрелил. Два раза. Краем глаза я увидел, что Пауль падает, но мне надлежало сосредоточить все внимание на парне с пистолетом, который повернулся и побежал по тротуару в южном направлении. Я ступил на тротуар, упал на левое колено, а в правое уперся локтем. Пригодились-таки многолетние упражнения. Я прицелился в его зеленую жокейскую куртку, потом взял на мушку ноги. Но на тротуаре было битком народу, в прицеле мельтешили лица и тела, а у парня хватило ума бежать зигзагами. — Проклятье! — прошептал я, когда он скрылся за углом. — Проклятье! Я поднялся на ноги. Пожилой кавказец у входа в лавку тоже вставал. Пауль навзничь лежал на тротуаре и барахтался, пытаясь сесть. Он напоминал перевернутую на спину черепаху. Я пошел к Паулю, засовывая пистолет в кобуру, и склонился над ним, как раз когда ему удалось сесть. У Пауля был такой вид, словно он не понимал, где находится. — Пауль, — позвал я. — Иисусе, — проговорил он. — Иисусе… Левая штанина у него промокла и потемнела от крови. Пуля попала в бедро. — Ляг, — сказал я и толкнул его в плечо. Но Пауль ничего не соображал. Он не слышал или не понимал меня. Он просто сидел с разинутым ртом и медленно хлопал глазами. Я снова выпрямился, повернулся к патрульной машине, и тут старик схватил меня за руку. Когда я вырвался и взглянул на него, он заорал: — А деньги! Деньги-то как же? Я был готов убить его. — Заткнись ты со своими деньгами! — завопил я и бросился к машине, чтобы позвонить в участок. Глава 8 Том, в плавках, косил лужок, когда к нему подошел Джо с двумя открытыми банками пива. — Эй, Том, — позвал он. Том оторвался от косилки. Его лицо и тело блестели от пота. — Что? — Передохни. Том указал на пиво. — Это мне? — Я даже открыл банку, — Джо улыбнулся, передавая ее Тому. — Пойдем искупнемся. Дети как раз убежали. Том глотнул пива, и они направились к бассейну. В жаркий июльский день голубая вода так и манила к себе. — Фильтр работает? — спросил Том. — Тс-с, — Джо приложил палец к губам. — А то он услышит тебя. Допив пиво, они залезли в прохладную воду. — Послушай, Джо, а как насчет жен? — неожиданно спросил Том. — Что? — Джо не понял вопроса. — Что мы скажем женам? — А, ты имеешь в виду ограбление? — Естественно. Джо пожал плечами. — Ничего. — Ничего? Я не в курсе твоих взаимоотношений с Грейс, но если я скажу Мэри, что мы едем в Тринидад, она захочет знать почему. — Она и узнает. Перед самым отъездом. Тогда мы им скажем, откуда денежки. Том все еще колебался. Иногда, особенно по ночам, его так и подмывало рассказать обо всем Мэри, выяснить, что она думает по этому поводу. — А сейчас ничего? — Во-первых, они будут волноваться, — заметил Джо. — Во-вторых, начнут отговаривать нас, в этом можно не сомневаться. Том кивнул. Только это соображение и заставляло его молчать. — Я знаю, Мэри не одобрит нашей затеи. Во всяком случае, если пронюхает о ней до ее завершения. — Если мы скажем женам, все так и закончится разговорами. — Ты прав, — Том согласно кивнул. — Сначала провернем это дело, потом расскажем им обо всем. — Только перед самым отъездом. — Точно. Но ты понимаешь, что мы не сможем сразу уехать? — Да, конечно, — ухмыльнулся Джо. — Иначе нас тут же сцапают. — Нам придется спрятать деньги и не притрагиваться к ним, пока все не успокоится. — Я согласен. — У нас есть большое преимущество, — хмыкнул Том. — Нам известно, на чем попадаются грабители. — Правильно, — поддакнул Джо. — И мы можем избежать их ошибок. Том глубоко вздохнул. — Два года. — Два? — ахнул Джо. — Нам спешить некуда. ТОМ За несколько недель, прошедших после моего визита к Вигано, мне пришлось вплотную заняться изучением акций и государственных ценных бумаг, брокеражем и Уолл-стрит. Другого выхода не было, если, конечно, мы хотели взять там десять миллионов. Уолл-стрит тянется всего на пять кварталов, но маклерские конторы находятся и на соседних улицах, на Пайн-стрит и Эксчейндж Плейс, на Вильям-стрит и Нассау-стрит и Мейден-Лейн. Я слышал, что район Уолл-стрит называют «американским Лондоном». Я никогда не был в Лондоне, но могу сказать, что это самые узкие и кривые улицы Нью-Йорка, с крошечными тротуарами и огромными банковскими зданиями, жмущимися друг к другу и к мостовой. Писатели зовут эти улицы «каньонами», потому что высотные дома только в полдень позволяют солнечным лучам коснуться мостовой. Впервые я понял, что нарушать закон так же сложно, как и охранять его. Мне всегда казалось, что полиция находится в худшем положении, чем преступники, но, возможно, я и ошибался. Во всяком случае, оказавшись на их месте, я начал им симпатизировать. Предстояло учесть множество деталей. Выбрать время ограбления, найти способ отвлечь охрану, добыть облигации, причем не просто облигации, а те, что требовались. А потом предстояло скрыться от погони и спрятать добычу до того момента, как она попадет к Вигано. А ведь сначала мы решили не красть ничего из того, что надо хранить при себе. И проникнуть в маклерскую контору оказалось далеко не простым делом. Они охранялись как банки, нет, лучше банков. Прежде всего, в полицейском управлении имеется специальное подразделение, которое занимается исключительно биржевыми правонарушениями. Сотрудники этого подразделения разбираются в финансовых проблемах не хуже редактора «Уолл-стрит джорнэл» и находятся в постоянном контакте со всеми маклерскими конторами, интересуясь, кого они нанимают на работу, какие принимают меры предосторожности. В каждой крупной маклерской конторе есть своя служба безопасности, вооруженные охранники, картотека преступников, телемониторы в ключевых точках, а во главе службы обычно стоит бывший детектив или агент ФБР. И, судя по их рвению, можно подумать, что охраняют они не маклерскую контору, а по меньшей мере сверхсекретную атомную лабораторию. Вся их работа состоит в том, чтобы ни одна из миллионов бумажек, проплывающих по Уолл-стрит, не утекла на сторону. Разумеется, некоторые пропадали. Но большинство биржевых ограблений совершалось служащими Уолл-стрит. На акциях, облигациях, так же, как и на долларовых банкнотах, есть серийные номера. А сотрудник маклерской конторы мог подделать отчетные документы, чтобы кража прошла незамеченной, а потом с выгодой продать добычу. Оставался, правда, еще один вариант, пригодный лишь для облигаций на предъявителя. Такой человек, как Вигано, располагающий и специалистами, и обширными связями, мог поменять номера украденных облигаций и вновь пустить их в оборот. Маклерские конторы приняли все меры, чтобы никто не проник в их сейфы. Как-то раз одна из них переехала в другое здание, и опустевшее помещение заняли под ресторан. Но прежде строителям пришлось выломать сейф, и вот тут они как следует попотели. Попробуйте-ка развалить метровую бетонную стену, к тому же армированную стальными прутьями. Ко всему прочему, стена оказалась двойной, и в промежутке находился отравляющий газ. Так что работали они в противогазах. В общем, только сумасшедший мог рассчитывать на то, что ему удастся забраться в хранилище. Однако мы с Джо стояли ступенькой выше обычного взломщика или бесчестного служащего. В нашем распоряжении находились ресурсы всего полицейского управления, начиная со всевозможных приспособлений для взлома и кончая схемами систем сигнализации и перечнем мероприятий по охране любой маклерской конторы. В конце концов мы остановили свой выбор на почтенном учреждении с длинным названием «Паркер, Тобин, Истпул и компания», разместившемся в большом здании на углу Джон-стрит и Пэрл-стрит. Как-то днем я выбрался в этот район. В крошечный вестибюль (эти финансисты экономят на всем, даже на площади) выходили двери трех лифтов. Маклерская контора «Паркер, Тобин, Истпул и компания» занимала шестой, седьмой и восьмой этажи. Я знал, что нас интересует только седьмой, так как посмотрел в архиве полицейского управления все материалы, касающиеся этой конторы. В лифт набилось довольно много народу, и трое вышли на седьмом этаже. Двое сразу направились к охраннику, что дало мне возможность спокойно оглядеться. Широкий холл разделяла перегородка из светлого дерева. У прохода в ней стояли два вооруженных охранника. На большой доске у стены стояли шесть телевизоров, каждый из которых показывал одно из помещений конторы, в том числе и холл, в котором находился я. Над телевизорами возвышалась телекамера, медленно поворачивающаяся из стороны в сторону. На второй доске, значительно меньше первой, висели еще двадцать пять пропусков с надписью «Посетитель». Две двери в стенах, примыкающих к перегородке, вели во внутренние помещения. Прибывшие служащие брали свои пропуска, уходящие вешали их на доску, курьеры приносили большие конверты из плотной бумаги. Один из охранников следил за потоком людей, другой не отрывал взгляда от телеэкранов. Такие же телевизоры стояли еще в трех-четырех местах, у директора, начальника службы безопасности, в тамбуре у главного хранилища, возможно, где-то еще. Скорее всего, изображение записывалось на видеопленку, которая хранилась неделю, а может, и месяц, на случай, что кто-то совершит кражу. Тогда служба безопасности могла бы найти грабителя, просмотрев видеозапись. — Чем я могу помочь вам? Охранник наконец-то заметил меня. Я подошел к перегородке с глупой улыбкой на лице. — Это я? — спросил я, указав на экран одного из телевизоров. Охранник искоса взглянул на черно-белое изображение. — Вы. К кому вы пришли? — Никогда не видел себя в телевизоре, — будто загипнотизированный, я смотрел на экран. Я вновь надел парик и приклеил усы и, честно говоря, не узнавал сам себя. Охранник начал терять терпение. — Вы курьер? — Нет, — ответил я. — Я пришел устраиваться на работу. Мне нужен отдел кадров. — Это на восьмом этаже, — охранник показал наверх. — О, значит, я ошибся этажом. — Похоже, что так. — Благодарю, — я подошел к лифту и нажал кнопку. Принятые ими меры предосторожности не могли не вызвать восхищения. Тем не менее я не видел более подходящего объекта. Глава 9 Их смена начиналась в полночь, и в сторону Нью-Йорка они ехали чуть ли не одни. — Мне нравится идея насчет бомбы, — сказал Джо. — Мы сможем это сделать. Позвоним им, скажем, что у них в хранилище бомба, а потом сами явимся по их вызову. Том покачал головой. — Ничего не получится. — Но мы попадем в сейф. — Разумеется, — кивнул Том. — Но когда будем выходить оттуда, нас встретит пара других полицейских, направленных диспетчером по этому вызову. — Мы как-нибудь выкрутимся. — Вряд ли. — Подкупим диспетчера, чтобы он передал вызов нашей машине. — Какого диспетчера? И сколько ты ему заплатишь? Мы получим по миллиону, а он сто тысяч? Не пройдет и недели, как он продаст нас. Или начнет шантажировать. — Мы что-нибудь придумаем, — настаивал Джо. — Основная проблема не в том, как войти, — продолжал Том. — Главное заключается в том, каким образом нам удастся вынести облигации, где мы их спрячем и как обменяем на наличные. Но Джо не унимался. — Но сначала мы должны попасть в сейф. — Мы туда попадем, — сказал Том, и тут его осенило. — Черт побери! — воскликнул он. — Что с тобой? — удивленно спросил Джо. — Когда будет парад? Помнишь, ты говорил мне о параде в честь астронавтов? Джо нахмурился. — Кажется, на следующей неделе. Да, в среду, семнадцатого. А что? — Вот тогда мы совершим великое ограбление. — Во время парада? Том возбужденно ерзал по сиденью. — Джо, я гений! — Неужели? — в голосе Джо слышался скептицизм. — Послушай меня. Что мы собираемся украсть? — О чем ты? — подозрительно спросил Джо. — Просто скажи, что мы собираемся украсть? — Облигации на предъявителя, — пожав плечами, ответил Джо. — Как и просил этот тип. — Деньги, — поправил его Том. — О’кей, о’кей, — кивнул Джо. — Деньги. — Но не наличные, — продолжал Том. — Понимаешь? Мы должны достать нечто, что потом превратится в хрустящие купюры. — Еще минута, и я остановлю машину, чтобы дать тебе в лоб. — Слушай, Джо. Главное в том, что деньги — не только долларовые бумажки. Они бывают разными. Чековые книжки. Кредитные карточки. Ценные бумаги. — Объясни, ради бога, к чему ты клонишь. — Деньгами является то, что человек принимает за деньги. Так, Вигано думает, что деньги — это облигации на предъявителя. — Он совершенно прав. — Разумеется, он прав. И именно это избавит нас от всех проблем. — От всех? — Абсолютно от всех. Теперь мне ясно, как попасть в хранилище, как выйти оттуда и где спрятать добычу. — Это же прекрасно, — лицо Джо расплылось в широкой улыбке. — Еще бы, — хмыкнул Том. — Поэтому мы провернем это дело в день парада. ДЖО Я остановил машину у пуэрториканской бакалеи на 86-й улице и взглянул на Лу, моего нового напарника, временно заменившего Пауля. — Почему бы тебе не купить нам «кока-колы»? — Отличная мысль, — кивнул тот. Я выбрал пуэрториканский магазин, потому что покупка двух бутылок «колы» занимала там куда больше времени, чем в любом другом. Маленькие пуэрториканские лавочки всегда полны мужчинами и женщинами, во всю глотку тараторящими по-испански. И чтобы купить что-либо, надо по меньшей мере минуту кричать громче других. А прежде — еще добраться до прилавка. Так что я мог не спешить. Как только машина остановилась у тротуара, я выключил мотор, а когда Лу скрылся за дверью, вылез из кабины, открыл капот и снял бегунок с распределителя зажигания. Затем закрыл капот и вновь сел за руль. Еще не было одиннадцати, но солнце палило вовсю, и я обливался потом. Вернулся Лу с двумя бутылками «кока-колы». — Сколько же они говорят, — сказал он, вытирая со лба пот и протягивая мне одну из бутылок. — Сегодня слишком жарко для преступлений. Тихий спокойный день. Я повернул ключ зажигания, но, как и следовало ожидать, во внутренностях машины ничего не заурчало. Лу обреченно взглянул на ключ. — Опять? Наша машина ломалась уже третий раз. После второго я понял, как избавиться от Лу в день парада. Я подергал проводки, вновь повернул ключ. Мотор молчал. — Я говорил им, что они ничего не исправили. — Черт, — выругался Лу. — Сообщи в участок, — сказал я. Пока Лу связывался с диспетчером, я потягивал «кока-колу». — Они высылают тягач, — Лу выключил передатчик и допил свою бутылку. — Послушай, — заметил я, — нет смысла болтаться тут вдвоем. Иди-ка ты в участок и распишись за нас обоих. — Но я не могу оставить тебя здесь. — Ничего страшного. Я все равно никуда не тороплюсь. Для вида он поупирался, но в конце концов мне удалось его уговорить. — …Ну… о’кей, — он вылез из кабины и наклонился к окну. — Спасибо, Джо. — В следующий раз сидеть будешь ты. Он засмеялся. — Можешь не сомневаться. Тягач приехал через полчаса. — В чем дело? — спросил водитель. — Она не заводится. Он оглядел машину. — Интересно, почему? — Кто ее знает? — я пожал плечами. — Может, из-за жары. Давай-ка отвезем ее в гараж. Машину подцепили к тягачу, я остался за рулем, и мы поехали в гараж полицейского управления в Вест-Сайде. Тягач остановился перед гаражом. Вскоре оттуда появился механик, держа в руке незаполненный бланк. — Что случилось? — осведомился он. — Она не заводится, — ответил я. — Попробуй еще раз. Я повернул ключ. Раздался лишь легкий щелчок. — Сегодня мы ничего не сможем сделать, — сказал механик. — Мне-то что? — ответил я. — Моя смена кончилась две минуты назад. Механик вздохнул и достал карандаш. — Фамилия? — Патрульный Джозеф Лумис, пятнадцатый участок. Он начал заполнять бланк. Потом протянул его мне, и я расписался в графе «Подпись». — Поставь ее где-нибудь здесь, — сказал механик водителю тягача и скрылся в гараже. Когда машина встала у тротуара, мои часы показывали десять минут первого. — Подбросить тебя до участка? — спросил водитель тягача. — Нет, я пройдусь пешком. — Ну, как хочешь. В моем распоряжении было десять минут. Я неторопливо прошелся вдоль Восемнадцатой авеню. Только полицейская форма давала возможность болтаться по улицам, не привлекая внимания. Работа полицейского как раз в этом и заключалась. Я не переставал удивляться, что настоящие преступники не додумались воспользоваться столь надежным прикрытием. Десять минут спустя я вновь вернулся к машине, поставил бегунок на место, сел за руль и поехал на встречу с Томом. ТОМ Разница между самим преступлением и его подготовкой примерно такая же, как между ураганом и его фотографией из космоса. Мы с Джо потратили массу времени, рассчитывая каждый шаг, но все это нисколько не волновало меня. И вот совершенно внезапно мы оказались во власти урагана. В день парада Джо работал, а я — нет. Поэтому все утро я слонялся по дому, от волнения не находя себе места. Джо сказал Грейс, что у него двойная смена, Мэри знала, что моя начинается в полдень, так что наши жены ничего не подозревали. Чтобы как-то убить время, я съездил на мойку, помыл машину, полчаса покружил по соседним улицам, прибрался в гараже и даже пошел погулять, чего никогда не делал раньше. Когда же подошло время отъезда, я так нервничал, что никак не мог собраться, постоянно что-то забывал, даже форму, которую положил в рюкзак, и вновь возвращался в дом. Я уже жалел, что мы не сказали Грейс и Мэри о наших планах, так как они отговорили бы нас. Тогда мне не пришлось бы ехать в Нью-Йорк с рюкзаком, небрежно брошенным на заднее сиденье. На Манхэттен я приехал раньше назначенного времени, остановил «шевроле» на Десятой авеню около мужского туалета, заперся в кабинке и вышел оттуда в полной полицейской форме. Вернувшись к машине, я открыл багажник и положил в него рюкзак с гражданской одеждой, рядом с брезентовым мешочком с номерными знаками, который лежал в багажнике уже неделю. Затем поехал в сторону причалов нью-йоркского порта. За последние десять лет причалы Нью-Йорка пришли в упадок, так как суда разгружались теперь в Джерси, поэтому мы без труда нашли место, где нам никто бы не помешал. Некоторые транспортные компании парковали там пустые трейлеры, которые стеной отгораживали нас от случайного автомобиля, проносящегося по Двенадцатой авеню. Приступив к реальному осуществлению операции, я с каждой минутой нервничал все меньше и меньше. Мне уже казалось, что вот-вот появится Эд Дантино, и мы поедем по очередному вызову. Был жаркий день, слишком жаркий, чтобы сидеть в кабине. Я вылез из машины, запер ее и стал ждать Джо. Глава 10 Шум парада они услышали прежде, чем увидели шествие: гвалт толпы, марши, гром барабанов. В особенности — барабаны. Их дробь была слышна за много кварталов. Оба волновались, но молча делали вид, что спокойны и сосредоточенны. Так оно и было, когда друзья встретились у причала. Первая часть плана прошла удачно: Джо выкрал патрульную машину, Том переоделся в форму и нашел место, где поставить на время «шевроле». Встретившись, они сменили номера и регистрационные цифры на бортах полицейского автомобиля. Все это сопровождалось ощущением собственной сообразительности и полного спокойствия. Но куда девалось это спокойствие, стоило им попасть в узкие улочки района банков! В голову полезли мысли о возможности случайной аварии, непредвиденных обстоятельствах и всем том, что так или иначе способно расстроить «лучший в мире план». Друзьями вновь овладело волнение, и барабанный бой отнюдь не способствовал успокоению. Контора «Паркер, Тобин, Истпул и компания» размещалась в угловом здании, выходившем фасадом на улицу, по которой двигалось шествие. В следующем доме была арка, которая вела на параллельную улицу. Туда и направились приятели. Джо остановил машину у пожарного гидранта перед аркой. Здесь оба вылезли и двинулись сквозь сводчатый туннель, невольно подлаживая шаг под ритм барабанов. На противоположном конце арки стояли толпы народа, мимо проплывали знамена. Вдруг Джо громко рыгнул, Том бросил на него удивленный взгляд. Джо поскреб ногтями живот. — У меня очень чувствительный желудок, — сказал он. — Не бери в голову. — Великий ты советчик, — Джо криво усмехнулся. Они ступили на тротуар. Шум ударил в уши. Мимо шагали оркестранты в красно-белых мундирах. Один оркестр уже прошел и виднелся теперь слева, на расстоянии в полквартала. Третий был справа, он еще не успел приблизиться. Между фасадами домов и плотной стеной из спин зевак оставалась узкая полоска асфальта. Друзья свернули налево и зашагали по этой свободной полосе. В окнах всех домов виднелись фигуры людей, наблюдавших за парадом. Никто не обращал внимания на двух полицейских. Они завернули в угловое здание и вошли в лифт. В кабине оба приклеили усы и нацепили очки в роговых оправах. — Говорить будешь ты, ладно? — произнес Том. Джо ухмыльнулся. — У тебя что, боязнь сцены? — Просто мне недостает практики. — Хорошо, — ответил Джо, пожав плечами. Двери открылись, и друзья шагнули в холл. У конторки никого не было — все глазели на парад. Теперь здесь дежурил только один охранник. Опершись о конторку, он пялил глаза на телеэкраны. Судя по выражению его лица, охранник с куда большей охотой подошел бы сейчас к окну и полюбовался уличным шествием. Завидев полицейских в мундирах, страж расслабился и оторвал локти от конторки. — Чем могу служить? — спросил он. — Поступила жалоба, — сказал Джо. — Со стороны северо-восточного угла здания из окон бросают тяжелые предметы. — С нашего этажа? — Это надо выяснить. Страж покосился на экраны. — Я позову мистера Истпула. Он повернулся спиной и забубнил что-то в телефонную трубку. В его приглушенном голосе сквозили нотки подобострастия. Разговор был недолгим. — Сейчас он выйдет, — сообщил страж, повернувшись к Тому и Джо. — Без сопровождающего я не могу вас пропустить. — Даже нас? — с деланным удивлением воскликнул Том. — Инструкция, — развел руками охранник. — Не обижайтесь… На одном из экранов появилось изображение человека лет пятидесяти пяти, чуть обрюзгшего, с густой шевелюрой и мясистым лицом. Одет он был в дорогой, прекрасного покроя костюм и белую сорочку с узким темным галстуком. По крупным шагам и повадке было видно, что человек он упрямый и своевольный. Из-за таких и увольняют официантов в ресторанах. — Вот он уже идет, — сказал страж. — Мистер Истпул — один из партнеров фирмы. Он вами займется. Чтобы окончательно развеять тревогу охранника, Том произнес: — Похоже, работы сегодня немного… — Это из-за парада. Могли бы вообще закрыть лавочку в такой день, — ответил тот и улыбнулся. Джо внезапно пришла охота пошутить. — Отличный денек для грабежа, — сказал он. Охранник покачал головой. — При такой толпе на улице им не смыться. — Вообще-то верно, — задумчиво согласился Джо. — Самое крупное ограбление века случилось тут, в соседнем доме, — разговорился охранник. — Какой-то парень вошел в подвал и унес облигации на тринадцать миллионов. Джо и Том переглянулись. — Его поймали? — спросил Джо. — Да ну, куда там! В этот миг из двери справа вышел Истпул. Он был раздражен и настроен слегка враждебно. Торопясь поскорей выпроводить из конторы полицейских, он быстро подошел к ним. — В чем дело? Джо напустил на себя важный официальный и немного глуповатый вид. — Это вы Истпул? — спросил он. — Да, я Рэймонд Истпул, — нетерпеливо взмахнув рукой, ответил тот. — Что вам угодно? — Нам позвонили, — неторопливо начал Джо, — и сообщили, что из ваших окон швыряют разные предметы. — Из окон нашей конторы? — не скрывая недоверия, переспросил Истпул. — Так нам сообщили. Мы должны проверить все окна на северо-восточном углу здания. — Хорошо. Я сам проведу вас. Пошли. Он повернулся на каблуках и вышел из холла. Джо и Том двинулись следом. Они миновали длинный коридор и несколько комнат, набитых письменными столами и шкафами с папками. За столами никого не было, весь персонал толпился у окон вдоль стены. Заслышав барабанный бой, Том и Джо почувствовали отпустившее было волнение. Еще не поздно отступить. Вернуть на место патрульную машину и разойтись по домам. Еще не поздно… По пути они дважды замечали в верхних углах комнат телекамеры. Подобно вентиляторам, те медленно поворачивались из стороны в сторону. К счастью для Тома и Джо, замкнутой сети телесвязи с другими этажами не было. Они вышли в короткий пустой коридор, и тут Джо принял решение, которое окончательно и бесповоротно перенесло их за роковую черту, превратив из потенциальных преступников в действительных. — Стоп! — сказал Джо и, взяв Истпула за локоть, остановил его. — В чем дело? — по-детски обиженно спросил тот. — Идемте в ваш кабинет. — Зачем? — Думаю, нет нужды показывать вам пистолеты, не так ли? — подал голос Том. Он говорил тихо, стараясь не напугать Истпула до такой степени, когда тот не сможет держать себя в руках. — Да что все это значит?! — Ограбление, — ответил Том. — А вы как думали? — Но… — Истпул указал на их полицейские мундиры. — Вы же… — Внешность обманчива, — Джо слегка подтолкнул Истпула. — Пошли. В ваш кабинет. — Неужели вы думаете, что это сойдет вам с рук? — проговорил Истпул, мало-помалу преодолевая растерянность. Джо толкнул финансиста так, что тот врезался в стену коридора. — Шевелись! Когда я волнуюсь, то и зашибить могу. А сейчас, будь уверен, я не на шутку взволнован. Кожа Истпула побледнела под глазами и вокруг рта. Казалось, он на грани обморока. Том быстро втиснулся между ним и Джо. — Успокойтесь, мистер Истпул. Пойдемте. Ваши фонды застрахованы, а иметь дело с людьми вроде нас вы по долгу службы не обязаны. Будьте же благоразумны. Сделайте все, что нам нужно, и мы уйдем. Истпул закивал, прежде чем Том умолк. — Хорошо. Я сделаю… Но уж потом я добьюсь, чтобы суд вкрутил вам на всю катушку! — Давай, давай! — подбодрил его Джо. — Все в порядке. Мистер Истпул не будет делать глупостей, — сказал Том. — Ведь правда, мистер Истпул? — Чего вы хотите? — угрюмо процедил банкир. — Пройти в ваш кабинет. Ведите нас. — И не вздумайте хитрить, — добавил Джо. В приемной никого не было, и они прошли прямо в кабинет, который представлял собой нечто среднее между огромной жилой комнатой и логовом толстосума. В двух стенах были прорезаны окна, в углу стоял письменный стол красного дерева с чернильницами из оникса и двумя телефонными аппаратами. На полированной поверхности белело несколько листков, сложенных аккуратной стопкой. Пара стульев в сине-белых полосатых чехлах, возле другой стены — большой старинный банкетный стол. В отделенном загородкой углу — обеденный столик из стекла и никеля и бар с фонариками на каждой полке. Синяя софа с восьмиугольным столиком для кофе, два кресла. Тяжелые пепельницы, несколько дорогих картин на стенах. Шесть телеэкранов. На них Том и Джо взглянули сразу, едва переступив порог. Ничего необычного камеры не зафиксировали. Пока все шло нормально. В холле теперь не было охранников. Секретарша Истпула, высокая холодная красавица в вязаном платье из некрашеной пряжи, отошла от окна и зашагала к своему начальнику. — Мистер Ист… — Эти двое, — прервал ее Истпул, махнув рукой в сторону полицейских, но Том быстро перебил его, шагнув вперед: — Все в порядке, мисс, волноваться не из-за чего. Секретарша скользнула взглядом по лицам мужчин. Она встревожилась. — Эти люди — не полицейские, — с горечью сказал Истпул. — Мы отчаянный народ, — попытался пошутить Том, чтобы не дать девушке впасть в панику. — Проводим крупное ограбление. — У вас возьмут интервью для телевидения, — злобно добавил Джо. — Как у стюардессы. В ее глазах мелькнул испуг. — Мистер Истпул, это действительно?.. — Да, действительно, — сказал Том. — Лично вы — в полной безопасности. Мистер Истпул, садитесь за стол. Джо указал на телеэкраны, на которых виднелись охранники. — Если кто-то из них вдруг заволнуется, вам конец, — предупредил он. — Нечего нам угрожать, — ответил Истпул. — Я могу сделать так, что вас арестуют и потом. — Можно думать и так, — кивнув, сказал Том. — Мы с вами будем ждать здесь, — заявил Джо Истпулу. — Мой напарник и ваша подруга пойдут в хранилище. Секретарша замотала головой. — Нет, не могу, — еле слышно проговорила она. — Я в обморок упаду. — Не упадете, — успокоил ее Том. — Вы справитесь. — Вы же всего-навсего выполняете распоряжение начальника, — добавил Джо и многозначительно взглянул на Истпула. — Да, — обреченно подтвердил тот. — Мы сделаем все, что они хотят, мисс Эмерсон. Пусть ими потом занимается полиция. Она бросила на Истпула последний умоляющий взгляд, но банкир так и не поднял глаз. Девушка покорно пошла к двери, Том двинулся следом. ТОМ Теперь я был один, без Джо. Секретарша Истпула вела меня через комнаты, полные народу. Она могла неожиданно закричать, впасть в панику. Что тогда? А если ее страх — лишь игра? Если на самом деле она просто ждет удобного момента, чтобы поднять тревогу? А вдруг она упадет в обморок или упрется? Или произойдет одна из тысяч непредвиденных случайностей? Я понятия не имел, как быть, откажись она выполнять команды, и не знал, каким образом вернее всего заставить ее повиноваться. Она здесь, во плоти, идет рядом со мной, и это приводит меня в ужас. Я не знал, могу ли показать ей свое волнение. Она, чего доброго, еще впадет в истерику, заметив его, или попытается перехитрить меня. Ни того, ни другого я, понятно, не хотел. Наконец я решил заговорить, чтобы как-то разрядить возникшую между нами напряженность. Деловито и немного резко я сказал: — Вы войдете в хранилище одна. Нам нужны облигации на предъявителя. Вы представляете себе, что это такое? Она кивнула, не глядя на меня. — Прекрасно. Достоинством они должны быть не меньше двадцати и не больше ста тысяч долларов. Общая сумма — десять миллионов. Тут она бросила на меня удивленный взгляд, но сразу же отвернулась и кивнула опять. — Вы будете умницей и сделаете все, как надо. Напоминаю: мой сообщник остался с вашим начальником, он видит хранилище на телеэкране. Видит он и тамбур, где дежурит охранник. Если вы попытаетесь заговорить с дежурным или сделать что-то не так в самом хранилище, он это заметит. — Я не буду делать глупостей, — ответила девушка. В голосе ее звучал ужас. Она была готова расплакаться. — Я знаю, просто хотел напомнить, только и всего. Мы прошли через большой зал, где все работники стояли у окон спиной к нам, и очутились в пустом коридоре. — Вы молодец, — сказал я ей. — И беспокоиться незачем. Нам нужны всего лишь деньги, а они ведь не ваши кровные. Так чего вам бояться? Я развел руками и улыбнулся. Она старалась не смотреть мне в глаза. Мы прошли весь коридор, и мисс Эмерсон указала на закрытую дверь впереди. — Вот тамбур. — Я подожду здесь, — сказал я. — Вы знаете, что мне нужно. Она вновь кивнула, резко и судорожно: — Облигации на предъявителя. Достоинством не больше ста и не меньше двадцати тысяч. — На общую сумму? — Десять миллионов долларов. — Правильно. И помните: мой напарник следит за вами. Она открыла дверь и вошла, а я привалился к стене и стал ждать. ДЖО Следить за Истпулом и экраном одновременно удобнее всего было из-за стола. Усадив банкира, я встал за его спиной и прислонился к стене между окнами. Таким образом мне было видно все, что происходит в комнате и на улице. На среднем экране виднелось хранилище, а на левом — тамбур. Хранилище напоминало огромный стенной шкаф. Дверь я не видел, стало быть, камера висела прямо над ней. Три стены занимали ряды ящиков, каждый размером с почтовый конверт. Площадь свободной части пола составляла футов шесть, не больше. Тамбур тоже был невелик. За столом на обычном стуле без подлокотников сидел охранник и читал «Дейли ньюс». На столе не было ничего, кроме телефона, листка регистрации посетителей и шариковой ручки. Тем убранство и исчерпывалось. Вход в тамбур тоже находился под камерой. Дверь в хранилище была открыта. Выглянув на улицу, я увидел парад. Оркестры все еще шли мимо, справа, на расстоянии квартала, казалось, кружил снег: вниз летели серпантин и конфетти, отмечая место, где сейчас проезжали побывавшие на Луне астронавты. Самих же еще не разглядеть. Истпул сидел, слегка набычившись, положив перед собой руки. Наверное, изучал свои ногти. Плечи чуть сгорбились. Значит, мое присутствие за спиной нервировало его. Ощущение и впрямь не из приятных. Люди вроде этого Истпула не на шутку раздражают меня. Раскатывают в «кадиллаках» с кондиционерами! Обожаю штрафовать этих поганцев, хотя толку от штрафов никакого: что значат двадцать пять долларов для таких типов, как Истпул? Ждать, ничего не делая, было несладко. На экране появилась секретарша. Она вошла в тамбур. Я видел ее со спины и не мог разглядеть выражение лица. Как-нибудь в другой раз я полюбовался бы твоими бедрами, милашка, но сейчас меня куда больше интересует личико. Но я, по крайней мере, мог видеть физиономию охранника. Он поднял глаза и одарил секретаршу широкой улыбкой. Мисс Эмерсон склонилась над листком на его столе и расписалась, потом вошла в хранилище. Охранник тут же уткнулся в газету. В хранилище она огляделась и подняла глаза на камеру. Я смотрю, дорогая, смотрю… Охранники в холле болтали, опершись о конторку. На экраны ни тот, ни другой не смотрел. Секретарша достала из ящика лист плотной бумаги, похожий на институтский диплом, потом выдвинула еще один ящик, вернулась к первому. Я мог только надеяться, что она не напутает и что Том растолковал ей, какие бумаги нам нужны. Не хотелось бы мне вернуться домой и узнать, что мы прошли через все эти муки ради кипы бесполезных бумажек. Возилась она чертовски долго, просматривала бумагу за бумагой и большую часть их запихивала обратно в ящик. Черт, да быстрее же ты! Хватай их пачками, и пошли… Нельзя пропустить парад, он часть нашего плана. Я снова выглянул в окно. Бумажный дождь был уже ближе, но все же достаточно далеко — в нескольких кварталах от меня. Я перевел взгляд на экраны. Девушка все еще копалась в ящике. — Быстрее, — шепнул я. — Быстрее, быстрее… Мы захотели слишком многого. Пяти миллионов хватило бы с лихвой, они принесли бы нам по пятьсот тысяч на брата. Пятьсот тысяч… моя зарплата почти за сорок лет! Жадность… Из-за нее эта девка вынуждена тратить столько времени на возню. — Быстрее, стерва, быстрее! Я посмотрел на правый верхний экран. В холле открылись створки лифта, и я увидел трех патрульных полицейских в форме. Они направились к охранникам у конторки, и я тяжело опустил руку на плечо Истпула. Он тоже все видел, и теперь окаменел, точно кусок быстросохнущего бетона. — Что там происходит? — спросил я таким голосом, будто моя глотка была забита стальной стружкой. — Н-не знаю… — он дрожал за свою шкуру и имел на то все основания. — Клянусь, я ничего не знаю. Один из охранников набрал номер, а в хранилище девка продолжала себе рыться в бумагах, доставая их по одной. На остальных экранах все было в порядке. На столе Истпула зазвонил телефон. Я с трудом расстегнул проклятую кобуру и выхватил пистолет. — Клянусь богом, вы — покойник, — выдавил я, и это было правдой. Истпул воздел руки горе и уставился на телефон, не зная, что сказать и как поступить. Я сунул дуло пистолета ему в бок. — Берите трубку. И смотрите у меня… Ему понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя, обрести дар речи и способность двигаться. Я не стал торопить его. Наконец Истпул поднял трубку и проговорил: — Слушаю… Я смог разобрать не больше половины из того, что сказал Истпулу охранник, но голос его звучал без напряжения. — Но разве им обязательно… — начал было Истпул. — Минутку. Минутку, — он прикрыл трубку рукой. — Они пришли проверить, обеспечена ли безопасность астронавтов. — И чего им надо? — спросил я, не сводя глаз с экрана. — Занять позицию у окон. Полиция была нам совсем ни к чему. И какого черта они не могли выбрать какой-нибудь другой этаж? Или засесть на крыше? Где еще искать снайперов, как не там? Боже мой! — Проклятье, — проговорил я. — Проклятье! — Я не виноват, — запричитал Истпул. — Я же не знал… — Да заткнитесь вы, заткнитесь! — я пытался сообразить, что делать. Отказать нельзя: это подозрительно. — Слушайте: пусть делают, что хотят, но только не в этом кабинете. Он нервно кивнул и сказал в трубку: — Впустите. Один из вас должен их проводить. Но в мой кабинет — ни ногой! — Хорошо, сэр, — прочел я по губам охранника и снова взглянул на средний экран. Девушка кончила возиться. Неся две пачки бумаг, она, будто школьница с книжками, пошла к двери. Я снова пощекотал Истпула пистолетом. — Позвоните в хранилище. Я должен с ней поговорить! — Там нет телефона… — В тамбур! В тамбур! Ради бога, звоните же! Он потянулся к трубке и набрал три цифры. Теперь и девушка, и охранник двигались прямо на камеру: он спешил распахнуть дверь в коридор. Секунду спустя они исчезнут с экрана. Меня вдруг охватило неистовое желание открыть пальбу по всему, что только было перед глазами — по Истпулу, телеэкранам, астронавтам на улице. — Звонки идут, — сказал Истпул, все еще дрожа от ужаса, и тут я увидел, как охранник оглянулся. Девушка исчезла из виду. Дежурный снял трубку, но я грохнул ладонью по рычагам, оборвав связь. Я видел, как губы дежурного произнесли «алло» и удивленно вытянулись. — Я пытался, пытался, — бормотал Истпул, глядя на меня. Он дрожал так, что чуть не вывалился из кресла. — Я сделал все, как вы велели. Я пытался… — Заткнитесь. Заткнитесь. Заткнитесь же! Трое полицейских уже давно покинули холл. Тому и девушке предстояло шагать через те же комнаты, что и им. Том ничего не подозревает! Истпул дышал, как собака. Все шесть экранов были в норме. Я смотрел на них и кусал верхнюю губу. Наконец я сказал: — Любой телефон на их пути. Какой дорогой они будут возвращаться? Он молча пялил на меня глаза. — Какой дорогой они пойдут, черт вас возьми?! — Я пытаюсь сообразить! — Если что-то сорвется, вы умрете первым, — пригрозил я, потрясая пистолетом перед его физиономией. Он дрожащей рукой потянулся к телефону. ТОМ Долго же я стоял в этом коридоре. Пока ждал, успел перебрать штук, наверное, пятьдесят разных вариантов возможного провала. А вот о том, что все идет как надо, даже и думать забыл. Джо мог следить за мисс Эмерсон по телевизору, это верно. Но что толку? Вдруг она все же решится сболтнуть охраннику? Джо будет знать об этом, но связаться со мной и предупредить не сможет. Или вдруг тот что-то заподозрит. Итог будет тот же самый — двадцать лет в Синг-Синге. Двадцать лет, господи! Какого черта она там копается? Я взглянул на часы. Казалось, она вошла в хранилище неделю назад. Мы могли пропустить парад. Если она не поторопится, так оно и будет… Наконец дверь открылась. Я шумно выдохнул воздух. — До скорого, — донесся до меня голос охранника. Мисс Эмерсон вышла в коридор, и дежурный закрыл за ней дверь. На его столе зазвонил телефон. Секретарша прижимала к груди пачку бумаг. — Все в порядке? — спросил я. — Да… — Тогда пошли. Мы зашагали тем же маршрутом обратно. Служащие все так же толпились у окон. Я посмотрел в дальний конец коридора. Один из охранников входил в контору в сопровождении трех полицейских! Я быстро нырнул обратно, прикрыв за собой дверь. Они меня не видели, это точно. Схватив мисс Эмерсон за руку, я быстро потащил ее в нишу, наполовину отгороженную от комнаты рядом шкафов. Я завел секретаршу в этот закуток и сказал: — Пригнитесь. Переждем тут минутку-другую. Не дай бог заметят вашу голову торчащей над шкафами. Она молчала, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Я выглянул из-за крайнего шкафа. Надо пропустить полицейских и идти за ними следом. Если они направляются к Истпулу, я по крайней мере буду у них в тылу и смогу что-то предпринять. Черт возьми, и надо же было так влипнуть! Появился охранник с полицейскими. Тут же зазвонил телефон. Все четверо остановились прямо передо мной и принялись что-то обсуждать. После второго звонка одна из девушек неохотно оторвалась от окна и взяла трубку. Полицейские договорились до того, что один остается в этой комнате. Двое других пошли дальше. Тот, что остался, пробился к окну и выглянул наружу. Тем временем девушка, взявшая трубку, вздрогнула и напряглась, приняв более деловой вид. — Да, мистер Истпул, — произнесла она. — Нет, мисс Эмерсон еще не проходила. Хорошо, сэр. Черт возьми! Где же Джо? Почему Истпул спокойно названивает по телефону? Что происходит? И этот полицейский у окна. Вот уж кто мне вовсе без надобности. Он стоял прямо передо мной, я видел его спину. Только бы он не повернулся — тогда у меня еще есть шанс. — Сейчас мы встанем и пойдем, — сказал я мисс Эмерсон. — Никакой суеты, переполоха не поднимать. Пальба мне ни к чему. — Хорошо, сэр. — Вперед, — я поднял ее с колен, и она благодарно улыбнулась. Похоже, мы начинали находить общий язык. Выбравшись из-за шкафа, мы пошли вдоль стены. Нас никто не заметил. Глава 11 Оба были на грани истерики. Джо указал на телефон на столе Истпула. — Я пытался дозвониться, я видел, как они входят. — А я почти столкнулся с ними, — ответил Том. — Какого дьявола их сюда принесло? — Обеспечивают охрану астронавтов. Том болезненно поморщился. — Господи… — вдруг он спохватился. — Астронавты! Мы можем прошляпить конец парада! Джо быстро выглянул в окно. Туча бумажного снега была уже в двух кварталах и медленно приближалась. — Все в порядке, — сказал Джо. Том вытащил из заднего кармана брюк синий пластиковый пакет, взятый в прачечной, и развернул его. В дальнем конце кабинета была дверь. Джо распахнул ее, включил свет и увидел маленькую роскошную ванную комнату. Том повернулся к секретарше и раскрыл сумку. — Кладите бумаги сюда, — велел он. — Эй, вы, вставайте, — сказал Джо Истпулу. — Что вы?.. — Не тряситесь. Вы были паинькой, и ничего худого с вами не случится. Мы просто посадим вас под замок, чтобы выбраться отсюда. И ты, милая, — он повернулся к секретарше. — Пошли. Джо достал из кармана наручники, приковал Истпула и мисс Эмерсон к водопроводной трубе и удовлетворенно хмыкнул. — Через несколько минут вас найдут, — пообещал он. — Я не буду гасить свет. Не утруждайте себя воплями: никто, кроме нас, их не услышит, а мы вас выручать не собираемся. Он закрыл дверь. — Тут нет замочной скважины. Они не смогут подглядывать. — Как там парад? — спросил Том, осмотрев экраны. — Сейчас посмотрю. Относительно этой части плана они долго спорили, и наконец Тому удалось убедить Джо, хотя и не на сто процентов. Он достал из сумки тонкую пачку облигаций и разорвал их пополам. Джо выглянул на улицу. У соседнего окна стоял полицейский. Заметив Джо, он махнул рукой, Джо кивнул, помахал в ответ и отошел от окна. Том быстро и старательно рвал облигации на мелкие клочки. Джо вернулся к столу, сокрушенно посмотрел на пачку бумаг и сказал: — Они уже в нашем квартале. — Помоги мне. — Эта бумажка стоит сто тысяч, — произнес Джо, взяв одну из облигаций. — Быстрее, Джо! — Эх, ладно уж… — Джо с грустной улыбкой покачал головой и начал рвать облигации. Шум толпы за окном почти перекрыл музыку. Том заметил, что из их здания уже полетело конфетти, а они не успели порвать и четверти всех облигаций. Вдруг от двери в ванную послышался методичный стук. — Она не откроется? — спросил Том. — Господи… — пробормотал Джо. На столе уже валялась целая куча бумажек. Джо схватил две пригоршни и метнулся к окну. Полицейский смотрел в другую сторону. Сквозь бумажный снегопад Джо разглядел лица астронавтов. Их везли в трех лимузинах с откидными крышами. Астронавты махали руками и улыбались. Кортеж полз со скоростью трех миль в час, не больше. Воздух был полон бумажек и приветственных возгласов. Джо усмехнулся и выбросил в окно горсть разорванных в клочья облигаций. Они полетели вниз, как снежный ком, который тут же рассыпался, смешавшись с потоком конфетти. У Тома ныли пальцы и запястья: облигации печатались на плотной бумаге, а рвать их приходилось очень быстро, сразу целыми пачками. — Будь осторожен у окна, — предупредил Джо, — Справа полицейский, он даже помахал мне рукой. Том сунул в руки Джо кучу клочков, а сам снова занялся облигациями. Наконец последняя из них вылетела из окна. Автомобили с астронавтами уже проехали. Том подобрал дюжину оброненных в спешке обрывков. — Все, пора смываться, — заявил Джо. Он выдвинул ящик стола, нашел пачку писчей бумаги и сунул ее в синий пакет. Оба оглядели комнату в последний раз. — Порядок, — сказал Том. — Все спокойно, — подтвердил Джо, посмотрев на экраны. Они выбежали из кабинета Истпула и зашагали по коридору к лифтам. Том нес на плече сумку. Она здорово бросалась в глаза, но это было только на руку: никто не должен сомневаться, что они ушли с добычей. За конторкой стоял лишь один охранник. Заметив шагавших к лифту полицейских, он встрепенулся. — Эй, ребята, а где мистер Истпул? Том улыбнулся и помахал рукой. — В своем кабинете. Все в порядке. Джо вызвал лифт. — Я должен проверить сумку, — заявил охранник. — Пожалуйста. Джо остался у лифта, а Том положил сумку на конторку. Охранник немного успокоился и уже протянул руку, но тут Том кивнул на экраны. — У парня в тамбуре тоже есть такие телевизоры? — спросил он. — Конечно. На одном из экранов появился охранник в форме. Он почти бежал и направлялся, судя по всему, к кабинету Истпула. — Стало быть, он нас видит, — спокойно сказал Том. — А раз так, значит, мне лучше не вынимать пистолет, правда? — Что?! — Если я достану пистолет, — продолжал Том, — он заподозрит неладное, и мне придется тебя пристрелить, чтобы смыться отсюда. — Остынь, парень, — крикнул Джо от лифта. — И не поднимай шума! Охранник струхнул, но быстро взял себя в руки. Он как-никак, был профессионалом. — Вам не выйти отсюда, — сказал он. — Ни за что не выйти. — Деньги не твои, приятель, — проговорил Джо. — А вот шкура… — Выйди-ка из-за конторки, — велел Том. — И пошли с нами. Охранник не шелохнулся. Он только моргал и облизывал губы. Парень был не из робких. — Оставьте сумку и выметайтесь, — сказал он. — Погони не будет. Пришел лифт. — Быстро, приятель, быстро! — крикнул Джо. — У нас нет времени. Или, может, лучше тебя застрелить? Охранник неохотно вышел из-за конторки. Дежурный в тамбуре продолжал читать газету, кабина лифта была пуста. Джо следил за экранами, а Том не сводил глаз с охранника. — Если вы возьмете заложника, то рискуете открыть пальбу, — проговорил тот. — В таких случаях это почти неизбежно. — Заходи в кабину, — велел ему Джо и нажал кнопку первого этажа. — Еще не поздно, ребята, — сказал охранник. — Оставьте мне сумку. Пока я снова поднимусь сюда, вас и след простынет. Том молча следил за ним, а Джо смотрел на цифры в окошечке. Когда там показалась четверка, он протянул руку и нажал кнопку второго этажа. Охранник нахмурился, он не понимал, в чем дело. Лифт остановился. Джо быстро обезоружил стража. — Выходи! — Вы… — Нет, не бойся. Охранник вышел, и Джо тут же нажал кнопку первого этажа. — Ой, господи… — пробормотал он, потом снял фуражку, стер ею отпечатки пальцев с пистолета охранника и швырнул оружие в угол. Дверь кабины скользнула в сторону, и они увидели пустое фойе. Теперь надо было уносить ноги как можно быстрее. Они дошли до арки. Под сводами толпился народ, и это должно было осложнить задачу преследователей. Патрульная машина стояла там, где они ее оставили. Том задержался возле проволочной урны и вытряхнул в нее содержимое пакета. Джо уже сидел за рулем. Проехав пару кварталов, друзья притормозили на перекрестке, чтобы пропустить две встречные полицейские машины, которые промчались мимо с включенными сиренами, потом поехали дальше. Они снова сменили номера и контрольные цифры на бортах машины. Дорожная насыпь и припаркованный рядом трейлер скрыли их от посторонних глаз. Том открыл багажник своего «шевроле», и друзья бросили туда отвертки. Оба молчали. Оба чувствовали полный упадок сил и какую-то тоску. Наступила разрядка. Джо даже и не пытался одолеть эту хандру. — Два миллиона долларов, — сказал Том. — Воздух, — поправил его Джо, глядя на пустую сумку. Том усмехнулся. — Это мы еще посмотрим. Джо пожал плечами. — Да уж посмотрим!.. — Мы же договорились, Джо! Ты согласился, что это самый лучший вариант. — Да, да… Я только хотел, чтобы у нас было, что им показать. — Если мы ничего не унесли, стало быть, нам нечего и прятать. И поймать нас не на чем. И вещественных доказательств против нас никаких. — Никаких, — повторил Джо. — Ладно, черт возьми, ты прав. Мы договорились. Поехали, я хочу выпить. Он зашагал к патрульной машине. Том бросил сумку в багажник «шевроле» и закрыл крышку. Они поехали к полицейскому гаражу, здесь Джо бросил автомобиль, не заботясь о том, чтобы вывести его из строя. Завтра слесарь увидит, что машина в порядке, поругает нерадивого водителя и закроет себе наряд на ремонт, только и всего. После этого они направились в порт. Там Джо подождал, пока Том переоделся в штатское. — Куда поедем? — спросил он, садясь в «шевроле». — Туда, где нас не знают. — Я найду какое-нибудь местечко в Куинсе. В маленьком баре на бульваре Куинсборо было почти пусто — только буфетчик за стойкой, да какой-то старик железнодорожник. Заказав пива, друзья забрались в отдельную кабинку… Глава 12 Похмелье было жутким. Оба работали в утреннюю смену. Они отправились в город на машине Джо, невыспавшиеся, полуживые от вчерашней выпивки и сегодняшней жары. По всему было видно, что их ждет дьявольски трудный день. Радио было включено. Вчерашнее ограбление обсуждалось на все лады. По словам комментаторов, двое замаскированных под полицейских преступников унесли двенадцать миллионов долларов в ценных бумагах. Ограбление квалифицировалось как одно из крупнейших в истории Уолл-стрит. — Двенадцать миллионов, — проговорил Том. — Неплохо, а? — Липа это, — ответил Джо. — Они преувеличивают ущерб, чтобы сорвать страховку покрупнее. — Знаешь что, — сказал Том, — десять миллионов или двенадцать, нам все равно. Так или иначе мы возьмем с Вигано два миллиона, не больше. — Тихо! По радио передавали интервью с комиссаром полиции. «Это действительно могли быть полицейские?» — спрашивал комментатор. «Сейчас у нас нет оснований так считать, — отвечал комиссар. — Это преступление не в духе полиции. Разумеется, наши полицейские не безгрешны, но на вооруженный грабеж они вряд ли способны». «А могли эти люди воспользоваться настоящей патрульной машиной?» «Украденной?» «Или взятой на время». «Такая возможность сейчас рассматривается. Пока нет никаких сведений об угнанных полицейских автомобилях». «Или взятых на время?» «Да, или взятых на время». «Но такая возможность изучается?» «Изучаются все возможности», — начиная раздражаться, ответил комиссар. — Теперь этот хитрозадый репортер начнет мусолить версию о взятой на время машине, — сказал Джо. — С этой стороны нам ничего не угрожает, — ответил Том. — Что ты хочешь этим сказать? — всполошился Джо. — Значит, с этой стороны нам ничто не угрожает? А с какой угрожает? — Да ни с какой, господи! Просто ты завел речь о машине, вот и все… — Надо было мне надеть темные очки. — А ты и так в очках. — Что? — Джо поднял руку и нащупал оправу. — Господи, ну и солнце сегодня. Надо было нацепить две пары. — Помолчи, новости еще не кончились. Теперь интервью давал инспектор, ведущий дело. Он утверждал, что полицейские мундиры грабителей были камуфляжем и никакого отношения к управлению полиции преступники не имеют. — Опять липа, — проговорил Джо. — Нам здорово повезет, если они не выстроят все нью-йоркское управление и не покажут нас Истпулу. — Не дай бог, — испугался Том. — Если они это сделают, то пусть уж лучше сегодня утром. Я сейчас сам себя не узнаю. — Перебрали мы вчера, — сказал Том. — Нельзя так. — Особенно перед работой. — Вообще нельзя. От этого можно жиром обрасти. Слушай, а ведь через год мы бросим работу. Насовсем. — Об этом надо поговорить. — О чем? — О том, сколько времени нам тут торчать. Том заставил себя рассердиться. — Опять заводишь эту песню? — Год — это слишком долго. Мало ли какая пакость может случиться. Ты делай, как знаешь, а я жду шесть месяцев. — Мы же договорились… — Можешь подать на меня в суд! Том пожал плечами и отвернулся. — Черт с тобой, делай что хочешь, мне наплевать. — Кроме того, надо еще подумать, как быть с Вигано. — Да, верно, — продолжая глядеть в окно, откликнулся Том. — Ты ему позвони, ладно? Ты же его знаешь. — Да, да… — Когда ты это сделаешь? Днем? — Нет, не сегодня. — Почему? — Во-первых, у меня слишком болит голова. Во-вторых, надо выждать несколько дней. Может, и неделю. Пусть шум поутихнет. — Не понимаю я что-то… — Слушай, куда ты торопишься? — Том снова начинал злиться. — Все равно нам тут полгода сидеть. Стало быть, когда я позвоню Вигано, роли не играет. — Ладно, пусть будет по-твоему. — Зачем спешить? Куда он денется? — Хорошо, согласен. Извини, что заговорил об этом. — Ничего, — громко сопя, ответил Том. — Ничего, я не обижаюсь. ВИГАНО Вигано сидел за деревянным столом в своей домашней библиотеке и медленно просматривал фотографии в толстом альбоме. Рядом Марти листал второй том, а за соседним столом помощники изучали еще два таких же фолианта, пытаясь отыскать в них фото человека, который месяц назад явился в дом Вигано и спросил, за что тот готов выложить два миллиона долларов. Курьер, доставивший альбомы из Нью-Йорка, ждал в машине на подъездной аллее. Изъятие этих альбомов всего на одну ночь обошлось недешево, а положить их на место надо было не позже шести утра. К страницам альбомов были приклеены фотографии всех полицейских, работавших на сегодняшний день в нью-йоркском управлении полиции. Днем те же альбомы просмотрели служащие и охранники ограбленной конторы. По имевшимся у Вигано сведениям, пока они никого не опознали. Да и самому Вигано тоже не везло. Постепенно лица начали сливаться в одно: брови, носы, прически казались одинаковыми. Вигано устал и злился, глаза жгло, и самым большим его желанием сейчас было схватить эти чертовы альбомы и зашвырнуть их в противоположный угол комнаты. Как бы там ни было, парни сработали чисто, просто, нагло и одновременно тонко. А кто они, полицейские или нет, значения не имело. И без того ясно, что недооценивать таких людей нельзя! Самым противным было то обстоятельство, что Вигано, возможно, только зря тратил время, разглядывая эти проклятые альбомы: парни могли не иметь никакого отношения к полиции. Ограбление осуществили преступники в мундирах, но это могла быть и маскировка. Все лица в альбомах были похожи одно на другое. Вигано понимал, что занят мартышкиным трудом, но решил быть внимательным до конца. Он просмотрит все тома до единого. Потом то же сделает Марти и остальные. Толку от этого не будет, и все же они доведут дело до конца. Так или иначе, но Вигано твердо решил отыскать эту парочку. Полицейские они или нет, ему было все равно. ДЖО Прав был Том, когда сказал, что мафия может раскошелиться на два миллиона только в случае крайней нужды. Стало быть, когда придет время заключать сделку, нас попытаются надуть, и надо к этому подготовиться. Вигано знает, что мы сработали только один раз и больше никогда не сможем быть ему полезны. Значит, он захочет не просто обвести нас вокруг пальца, но и убить. А почему бы и нет? Мы — единственное связующее звено между мафией и кражей облигаций. Только мы знаем все об этом деле. Убрав нас, они не просто сэкономят два миллиона, но и застрахуются на тот случай, если спустя какое-то время нас арестуют. Значит, нас попытаются обмануть и прикончить. Мы знали это еще до того, как отправились на дело. Теперь нам предстояло решить, каким образом вернее всего обменять товар на деньги. Чтобы заманить нас на место сделки, им придется добыть наличные — два миллиона, которые мы сможем пощупать своими руками. Оговорить это как одно из условий вполне в наших силах. Но они будут готовы к такому ходу. И к тому, что мы поведем себя с ними крайне осторожно. Они уверены, что мы их боимся. Не готовы они только к одному — к тому, что мы тоже захотим их околпачить. Что мы украли в конторе «Паркер, Тобин, Истпул и компания»? Мы украли призрак десяти миллионов долларов. И теперь хотим выгодно продать его Вигано. Из газет и телепередач он знает, что ограбление состоялось. Ему и в голову не придет, что мы не имеем облигаций на руках. Значит, когда дойдет до купли-продажи, им понадобятся наличные, а нам — хороший план и дьявольское везение. Тем более что покушаться на нас будут в любом случае: мафии все равно, что мы ей подсунем — десять миллионов в облигациях или два доллара в старых газетах, разрезанных на куски. Настроение у меня, понятно, было поганое, поэтому сегодня я подличал, штрафуя всех налево и направо. Но это мало помогало, и в конце концов я твердо решил поторопить Тома. Хватит тянуть со звонком, пора кончать это дело. Я по-прежнему был готов поболтаться тут шесть месяцев, чтобы потом перебраться с семьей в Саскачеван, но мне вовсе не улыбалось сидеть и ждать у моря погоды. Я хотел иметь деньги на руках, чтобы можно было их пощупать. Глава 13 — Слушай, Том, когда наконец ты позвонишь Вигано? — спросил Джо. — Скоро уже, — сонно ответил Том. Они сидели во дворе, в лучах немилосердного солнца, и смотрели по телевизору на редкость нудный футбольный матч. — Две недели прошло, — напомнил Джо. — В чем дело? Или ты забыл, что мы работаем на пару? Чего ты тянешь? — Позавчера я даже зашел в телефонную будку, — болезненно поморщившись, процедил Том. — Невероятно! Эдак дня через три ты, глядишь, и монетку в автомат опустишь. Фантастические темпы. Том невольно улыбнулся. — Да, видать, так, — согласился он. — В чем все-таки дело? — Не знаю… Просто страшно торопить удачу. — Какую удачу? Где она, удача эта? Пока что мы получили только сумку, полную воздуха. — Слушай, Джо, неужели не ясно, что я боюсь этого Вигано? — А я боялся грабить! Чуть в штаны не наложил, когда мы шли на дело. Но ведь справились же. — По сравнению с Вигано все это — детские шалости. — То есть? — Джо, речь идет о том, чтобы нагреть их на два миллиона долларов. Думаешь, это очень просто? Не забывай: мы имеем дело с мафией. — Знаю, непросто. Но разве проще было грабить? Раз там справились, значит, и тут все сделаем как надо. — Не вижу способа. Джо нахмурился. — Наденем мундиры, — проговорил он. — А дальше что? — Придумаем. Если все время говорить об этом, рано или поздно что-нибудь наклюнется. Так и случилось. В тот же самый день. Глава 14 Их дежурство кончилось в четыре пополудни. Сегодня Джо был на колесах, и друзья сели в его «плимут». Проехав через Парк в районе Восемьдесят шестой улицы, они оказались в Йорквиле, и Джо остановил машину на углу возле телефона-автомата. Том набрал номер, который ему дал Вигано, спросил Артура и назвался мистером Коппом. Голос, звучавший, казалось, с того света, ответил, что Артура нет, но его ждут с минуты на минуту, и поинтересовался, не будет ли мистер Копп так любезен оставить свой телефон. Том продиктовал номер кабины, и загробный голос умолк, сменившись гудками. Прошло двадцать минут. Жаркий день мало-помалу превращался в душный вечер. Обоим приятелям не терпелось вернуться домой, сбросить мундиры, забраться под душ. Том привалился к стене будки, Джо сел на крыло «плимута». Взглянув на часы в пятнадцатый раз, Том наконец сказал: — Двадцать минут. — Может, еще разок? — Нет. Мне было сказано ждать четверть часа. Если ответа не будет, я должен позвонить как-нибудь потом. Условленное время вышло. — Ладно, — неохотно согласился Джо, — поехали. Даже теперь, когда они уже разработали план, Том не горел желанием снова беседовать с Вигано. — Прекрасно, — произнес он и зашагал к машине. Но тут звякнул телефон. Они переглянулись и в тот же миг окаменели. Том знал, что так оно и будет, а вот Джо удивился: ему казалось, что он лучше владеет собой. — Иди, — сказал он. Том шагнул в будку и снял трубку во время второго звонка. — Мистер Копп? — Том узнал голос Вигано. — Конечно. А это мистер… — Артур, Артур это, — быстро перебил гангстер. — Да, верно, Артур… — Я ждал вашего звонка две недели назад. Почувствовав на себе взгляд Джо, Том робко улыбнулся. — Надо было утрясти кое-какие дела, — сказал он. — Вы, видимо, хотите, чтобы я сообщил, куда принести товар? — Нет уж, мы сами вам скажем куда. — Мне все равно, — согласился Вигано. — Выкладывайте, что вы там придумали. Том набрал в грудь побольше воздуха. — У Мейси сейчас продаются плетеные корзины для пикников по восемнадцать монет за штуку, включая комиссионный сбор. — Так… — В следующий вторник, в три часа дня, компания из четырех человек — двое мужчин и две женщины — должна войти в Центральный парк с запада, с Восемьдесят пятой улицы. Они свернут направо, приблизятся к светофору и сядут на газон. Не позднее четырех часов кто-нибудь, либо я, либо мой напарник, явится туда и произведет обмен. Мы будем в мундирах. — И с такой же корзинкой? — спросил Вигано. — Совершенно верно. — Не слишком ли там людное место? — Как раз такое нам и нужно, — усмехнувшись в трубку, ответил Том. — Дело ваше. — Товар в вашей корзинке не должен иметь номеров, которые можно проследить. Кроме того, нам не нужны фальшивки. Вигано расхохотался. — Думаете, подсунем вам липу? — Нет, но вы можете попытаться. Вигано посерьезнел и, казалось, даже оскорбился. — Прежде чем махнуться, проверим, кто с чем пришел, — сказал он. — Прекрасно, — ответил Том. — С вами приятно иметь дело, — произнес гангстер. Том кивнул, глядя на телефон. — Надеюсь, с вами тоже, — сказал он, но Вигано уже повесил трубку. ВИГАНО Большую часть полета Вигано проспал. В этом плане ему повезло: он мог уснуть на борту самолета и оттого старался отправляться в путь исключительно вечером. Иначе переезды с места на место отнимали слишком много времени. Интерьер самолета обеспечивал полный комфорт, но не резал глаз излишней роскошью. Здесь было восемь мест, обеденный зал за переборкой, душ и туалет, а в самом хвосте — спальня с двумя узкими кроватями. В дверь спальни постучали. — Мистер Вигано? — послышался голос стюардессы. Он проснулся сразу же. — Что? — Через пять минут посадка. Принести кофе? — Да, спасибо. Его телохранители сидели по правому борту, и Вигано устроился на противоположной стороне. Ребят звали Энди и Майк, и Вигано никогда не обращался к ним как к своим телохранителям. Они были для него просто молодыми спутниками в странствиях. Как и Вигано, каждый держал в руках чемоданчик — «атташе» и имел представительный вид. — Сюда надо прилетать зимой, а не летом, — подал голос Энди. Вигано выглянул в иллюминатор и улыбнулся. Он любил этих двух парней. Посадка прошла гладко. Едва самолет остановился, к нему подкатил черный лимузин. Вигано и его попутчики подхватили чемоданчики, поблагодарили стюардессу, поздравили пилота с удачным приземлением и вышли из самолета в невыносимый зной. — Господи, — пробормотал Энди. — Что же тут будет днем? — Будет хуже, — ответил Вигано. Зной лип к его лицу, как шерстяное одеяло. По сравнению со здешней жарой в Нью-Джерси стояла подлинная благодать. Они быстро домчались до гостиницы и вошли в апартаменты Джозефа Бэндела, где их ждал хозяин номера вместе со свитой советников. — Привет, Тони, — сказал Бэндел. — Привет, Джо. Несколько минут ушло на пустую болтовню — заказ выпивки, вопросы о здоровье жен, представление новых лиц и прочую чепуху. Бэндел был приземистым седовласым крепышом лет шестидесяти с небольшим. Он носил черный костюм и старомодный галстук. Помощники его, молодые загорелые люди, были одеты как и полагалось в курортном городе. Все они немного заискивали перед Бэнделом. Впрочем, и сам Вигано тоже, хотя был единственным из присутствующих, кто обращался к хозяину номера просто по имени. Наконец Вигано отставил стакан в сторону и рассказал все, что знал о двух полицейских и краже двенадцати миллионов долларов. Бэндел прервал его лишь однажды, спросив: — Эти бумаги можно использовать? — Они взяли именно то, что я заказывал, Джо. Облигации на предъявителя, достоинством от двадцати до ста кусков. — Хорошо, — кивнув, ответил Бэндел. Вигано рассказал и о принятых им условиях покупки. Когда он умолк, Бэндел сложил губы бантиком, посмотрел в противоположный угол комнаты и произнес: — Не знаю, как и быть. Два миллиона долларов — большие деньги. — Через пару часов они вернутся в банк, — успокоил его Вигано. — Зачем тогда вообще забирать их оттуда? Набей сумку газетами, и дело с концом. — Они не настолько тупы, — возразил Вигано. — Ну, тогда возьми сотню тысяч и сделай «куклу». Вигано покачал головой. — Этот номер не пройдет, Джо. Парни чертовски умны и осторожны. Такие перетряхнут всю корзину до самого дна, пока не увидят свои два миллиона и не успокоятся. — Как насчет самоделок? — Об этом уже был разговор. Они будут начеку. — Если они настолько умны, — подал голос Стелло, новичок в штабе Бэндела, — значит, им ничего не стоит придумать способ удержать полученное. — У нас очень много людей, — сказал Вигано. — Мы их попросту придушим. — А может, пусть живут? — спросил еще один советник Бэндела. — Провернув такую операцию однажды, они вполне смогут сделать это еще раз. — У нас нет к ним никаких ходов, — возразил Вигано. — Мы даже не знаем, кто они. Да и не захотят они снова рисковать. Эти парни — не профессионалы, они так сами сказали, да и действовали по-любительски. — Неглупые, однако, любители. — Да, но тем не менее любители. А это значит, что рано или поздно они дадут маху и угодят в тюрьму, а до того успеют и меня заложить. — Полицейские они или нет? — спросил Бэндел. — Не знаю, — ответил Вигано. — Мы пытались разыскать их в управлении, наводили справки через своих «ручных» полицейских. Никто ничего не знает. Я лично просмотрел двадцать шесть тысяч фотографий полицейских рож, но этих двоих не нашел. Впрочем, это еще ничего не значит, потому что парень явился ко мне в парике, очках и с усами. Кто знает, как он выглядит на самом деле. — А почему вы не сняли с него грим? — спросил Стелло. — Он приходил ко мне еще до ограбления. — Какого мнения придерживаешься ты сам, Тони? — спросил Бэндел. — Лично ты? Полицейские они или нет? — Просто не знаю, — развел руками Вигано. — Они были в мундирах и смылись на патрульной машине. — Если парни и впрямь из полиции, вряд ли есть смысл их убирать, — сказал Стелло. — Напротив, — возразил Вигано. — Не забывайте, что один из них приходил ко мне домой. — Если ликвидировать, то очень тихо, — предупредил Бэндел. — Да, — согласился Вигано. — Но чтобы они успокоились и утратили бдительность, я должен показать наличные. Бэндел размышлял, уставившись в пустоту. Наконец он спросил: — Каков порядок обмена? Вигано щелкнул пальцами. Энди тут же раскрыл свой чемоданчик и извлек из него план Манхэттена. — Я уже говорил, что они не дураки, — произнес Вигано и подошел к Энди, который стоял с картой в руках, будто живой штатив. — По их плану, мы должны поменяться корзинками для пикников в Центральном парке, в три пополудни в следующий вторник. В этот день парк закрывают для автомобилей, и ездить разрешено только на велосипедах. — И что же? — спросил Бэндел. — Мы не сможем воспользоваться машиной, но и они тоже. Мы заблокируем все выезды из парка автомобилями. Вот здесь, здесь и здесь, — Вигано ткнул пальцем в карту. — В самом парке будут наши люди на велосипедах и с карманными передатчиками. — Там же тысячи свидетелей, — засомневался Стелло. — Мы можем окружить этих двоих, задушить, и никто ничего не увидит. А потом унесем их к чертовой матери, и все дела. — Ты уверен в себе, Тони? — хмуро спросил Бэндел. — Ты меня знаешь, Джо. Я — человек осторожный. Не будь я уверен в себе, нипочем не ввязался бы в эту историю. — Там действительно двенадцать миллионов в облигациях? — Чуть меньше. Хороший увесистый пирог. Бэндел кивнул. — Наличные ты снимешь с наших счетов в Нью-Йорке, после операции положишь их туда же немедленно. — Да. — Есть ли опасность как-то лишиться этих денег? Они могут уйти на сторону? — Энди и Майк не выпустят их из рук, а остальным вовсе не обязательно знать, что в корзинках. Бэндел отвернулся и устремил взгляд за окно. Секунды текли. — Хорошо, — наконец сказал он. — Но отвечать будешь только ты, Тони. Вигано заулыбался. — Идет, Джо, — ответил он. ТОМ Джо высадил меня на углу проспекта Колумба и Восемьдесят пятой улицы, и я дошел до западного входа в Центральный парк пешком. Между газоном и тротуаром была стена высотой мне по колено, а перед стеной, спинками к ней, стояли скамейки. Я никак не мог понять, почему это так. Кому охота сидеть на парковой скамейке, если при этом приходится смотреть в противоположную от парка сторону? И все-таки здесь всегда бывало людно. Значит, я просто не мог постичь умом какой-то скрытой прелести такого сидения. Возможно, зевакам просто нравится считать такси? Я присоединился к ним и попробовал заняться тем же, приклеив предварительно усы и бросив на колени газету. День был жаркий, парило. Кожа под усами страшно чесалась, но я терпел, ибо боялся, что проклятые усы могут отвалиться. Хорош я буду, если люди Вигано явятся как раз тогда, когда мои усы шлепнутся на газету. Испытание, ждавшее нас впереди, было раз в сто труднее, чем то, которое мы выдержали недавно, ограбив контору. Там мы действовали против цивилизованных людей, которые в самом худшем случае могли засадить нас в тюрьму. Здесь же приходится иметь дело с преступниками, твердо намеренными расправиться с нами, опытными и жестокими мафиози, превосходящими нас и числом, и силой. В первый раз Джо проехал мимо спустя двадцать минут после того, как я занял пост на скамье. Я не стал подавать сигнал, поскольку люди Вигано еще не явились. Через четверть часа он проехал опять. Так он и будет кружить тут, пока я не подам условный знак. После этого начнется вторая часть. Бандиты явились за пять минут до того, как Джо должен был проехать в третий раз. К западным воротам подкатил черный лимузин. Сегодня все въезды в парк были загорожены серыми барьерами, похожими на козлы для пилки дров, и машина остановилась у начала аллеи. Прошло несколько секунд, и из нее вылезли два парня с девушками. По их виду нельзя было сказать, что эти люди привыкли разъезжать в лимузинах, да и шофер не потрудился выйти из-за руля, чтобы распахнуть перед ними дверцы. Компания настороженно огляделась по сторонам. Девушкам было лет по двадцать с небольшим. Пышногрудые, немного тяжелые в бедрах, одетые в юбки и простенькие блузы. На лицах их лежала обильная вечерняя косметика, волосы были причесаны каким-то непостижимо замысловатым манером. Одна из девушек жевала резинку. Последним из машины выбрался «старший группы». Он был похож на своего приятеля и тоже парился в шерстяной кофте, до половины застегнутой на молнию. В руках он держал корзинку для пикников. Судя по тому, как бандит вцепился в нее, корзинка была дьявольски тяжелой. Компания вошла в парк, а лимузин остался на месте. Из выхлопной трубы тянулась струйка дыма. Я снял с колен газету и бросил ее на другой конец скамьи. Минуту спустя какой-то костлявый старик поднял ее и унес, читая на ходу бюллетень курса акций. Джо появился точно в срок. Он заметил исчезновение газеты, а зачем тут лимузин — догадаться было нетрудно. Едва он проехал мимо, я встал и пошел в парк. Четверо участников пикника расположились на травке возле светофора — точно там, где мы им велели. Они плотным кольцом окружили корзинку и молчали, даже не пытаясь делать вид, будто им весело. Вигано конечно же понатыкал кругом своих людей. Я засек четверых, пока шел, но их, должно быть, гораздо больше. Скоро я буду иметь счастье их лицезреть, хочется мне этого или нет. Я взглянул на часы и приблизился к праздной компании. Один из отдыхающих сунул руку за пазуху кофты. Улыбка на моем лице была не менее фальшивой, чем усы. Присев на корточки возле главаря, я тихо представился: — Мистер Копп. Глаза у него были, как у дохлой рыбы. Он цепко оглядел меня с головы до ног. — Где товар? — Уже в пути, — ответил я. — Но сперва надо заглянуть в вашу корзинку и вытащить оттуда пару бумажек. — Кто это сказал? — Я должен проверить. Всего несколько штук. Я огляделся и заметил, что один из стрелков уже ближе. — Зачем? — спросил хозяин корзинки. — Там как раз то, что вам нужно. — Это уж мне судить. Второй участник пикника посмотрел на меня, повернулся к приятелю и сказал: — Пусть проверяет. — Ладно, валяйте, — согласился старший. — Только две-три штуки, не больше. Склонившись над корзинкой и запустив в нее руку, я бросил взгляд на дорогу. Пора бы тебе и появиться, дружище Джо. ДЖО Высадив Тома на углу, я поехал вокруг парка. Все ходы и выходы были загорожены барьерами, за которыми мельтешили велосипедисты. Никаких подозрительных личностей. Ни у одного из отдыхающих слово «мафия» на спине начертано не было, чего и следовало ожидать. Все выглядело на редкость мирно, так мирно, что у меня от запоздалого страха захолодели пятки. Я не видел противника, не представлял, откуда ждать пакостей. Опасность где-то здесь, поблизости, это было единственное, что я мог сказать определенно. Но где именно? Том рассказывал мне, что наводнить какой-нибудь район людьми в штатском так, чтобы никто ничего не заметил, проще пареной репы. Если это может сделать полиция, то может и мафия. Я немного поколесил по своему участку на Бродвее и вернулся к парку. Я был на дежурстве, потому и достал машину без всяких сложностей. Номера я поставил фальшивые. Радио было включено, и я мог слышать диспетчера, хотя и не представлял, зачем мне это нужно. На заднем сиденье стояла корзинка для пикников, набитая старыми номерами «Дейли ньюс» и «пустыми» лотерейными билетами. Если посмотреть на них лишь мельком, вполне сойдут за облигации. Газеты на коленях у Тома больше не было! У меня вдруг возникло такое ощущение, будто я проглотил клубок шерстяных ниток. Цифры и стрелки часов плясали перед глазами. С большим трудом мне удалось определить, что сейчас без двадцати пяти четыре. Хорошо… Хорошо… Я остановил машину возле барьера, с горем пополам выбрался из-за руля и, спотыкаясь, убрал с дороги брус. Потом я загнал машину в парк, затормозил, поставил брус на место и, снова сев за руль, с черепашьей скоростью поехал в глубь парка. У нас было преимущество — мы могли передвигаться по парку в полицейской машине, а бандитам приходилось пользоваться велосипедами и собственными ногами. Мимо сплошным потоком ехали велосипедисты. Как и я, они двигались в южном направлении: по неписаному закону кольцевая аллея вокруг парка считается улицей с односторонним движением, по которой полагается ездить против часовой стрелки. Даже женщины с детскими колясками — и те шли к югу. Стрельбы мне совсем не хотелось. Опасность грозила не только нам с Томом, но и многим прохожим, в числе которых были женщины и детвора. Я медленно ехал к тому месту, где должен был находиться Том. Глава 15 Роли свои они знали прекрасно, все было многократно отрепетировано, но это не помешало Тому удивиться тому огромному облегчению, которое он испытал, завидев медленно ползущую в гуще велосипедистов патрульную машину. Джо затормозил возле компании с корзинкой. Убедившись, что Том цел и невредим, он немного успокоился. Том вытащил из корзинки полдюжины бумажек и сказал: — Я сейчас. Это не очень понравилось участникам пикника. Они переглядывались, смотрели то на патрульную машину, то на верхушку холма, где притаились их помощники, то снова друг на друга. Судя по всему, машина нарушала их планы, и гангстеры заволновались. — Будет лучше, если ты пойдешь помедленнее, — сказал старший из них. — Ладно, — согласился Том. — Ты тоже не очень спеши, когда будешь извлекать руку из-за пазухи. Мой приятель временами бывает очень нервным. — Сейчас у него есть на то причины, — предупредил бандит. Том неспешно подошел к машине. Стекло с пассажирской стороны было опущено. Он наклонился, уперся локтями в желобок окна, ладони его оказались внутри салона. Нервно усмехнувшись, он сказал: — Добро пожаловать на наш пикник. Джо посмотрел мимо Тома на компанию. Желваки на его скулах перекатывались от напряжения. — Как дела? — спросил он. Том бросил на сиденье пригоршню купюр. — Я засек пятерых стрелков, — сказал он. — Возможно, их тут больше. — Не хотят расставаться с денежками? — Джо потянулся к микрофону. — Шестой, шестой. Том смахнул с лица испарину, посмотрел на залитый солнцем парк. — Скорей бы все это кончилось. — И не говори, — пробормотал Джо. — Шестой, шестой, ответьте. «Шестой слушает», — донеслось из динамика. — Надо проверить кое-какие купюры, — сказал Джо. — Двадцать долларов, серия «B 5587535 a». Оператор повторил цифры. — Еще двадцать и полсотни, — Джо прочел номера. «Подождите минуту», — попросил оператор. — Если она у нас есть, — пробормотал Том. Джо сунул микрофон в держатель и поднял деньги к окну, чтобы посмотреть их на свет. Прищурив глаза, он сказал: — По-моему, все в порядке. А ты как думаешь? — Похоже, да, — Том кивнул на приемник. — Чего он там волынит? — Иди займи людей беседой. — Ты и в самом деле так спокоен или просто блефуешь? — Блефую. Но они этого не заметят. Том снова уселся на корточки рядом с гангстерами. — Сейчас я вернусь в машину, — сказал он. — Потом дам знак, и один из вас принесет корзинку. — Где ваш товар? — спросил главарь. — В салоне, в такой же корзинке. Поменяемся там, но пусть в машину сядет только один из вас. — Сначала надо посмотреть, что у вас там. — Разумеется. Ты поднесешь корзинку, влезешь в машину, проверишь вторую, возьмешь ее и вылезешь. — И меняться, значит, будем в машине? — хмуро спросил второй парень. Ему эта идея явно не нравилась. — Зачем нам лишние свидетели? Мы и так у всех на виду. — Хорошо, — главарь сумел по достоинству оценить последний довод Тома. — Он прав, лучше сделать все под крышей. — Конечно, — сказал Том. — Сидите тут, я дам знать, когда подойти. Изо всех сил стараясь держаться непринужденно, он вернулся к машине. — Ну что, Джо? Джо ерзал как заводная кукла. — Ничего, — ответил он. — Как у тебя? — Сам не знаю. Их охрана еще не спустилась с холма, значит, у нас есть фора. — Дай бог. «Шестой, шестой», — донеслось из динамика. Оба замерли. «Деньги чистые», — сообщил оператор. Джо ни с того ни с сего расплылся в широченной улыбке. — Спасибо, — проговорил он в микрофон. — Ну, с богом. Тому было не до смеха. То, что деньги оказались настоящими, еще раз доказывало, что мафия постарается их убрать. Краденые или фальшивые купюры означали бы, что их хотят обвести вокруг пальца и оставить в покое, но подлинные были равноценны смертному приговору. С трудом переведя дух, Том скорчил в ответ на улыбку Джо какую-то нервную гримасу и махнул бандитам рукой. Те переглянулись. Один из них встал, поднял корзинку и понес ее к машине. Том посмотрел на макушку холма. Трое стрелков сгрудились вместе и возбужденно что-то обсуждали. В руках одного из них Том разглядел предмет, очень похожий на рацию. — У них тут целая армия, — сказал он с видом обреченного. — Что? — Джо пригнулся, чтобы видеть лицо приятеля. — Ничего, вот он идет, — ответил тот. — Вижу. Парень с корзинкой добрался до машины. Том открыл для него заднюю дверцу, но гангстер не шелохнулся. — Садись, — велел Том. Трое стрелков на склоне холма пустили в ход рацию. — Пусть твой приятель откроет корзинку. — О господи! Джо, ты слышишь? — Слышу, — Джо изогнулся на сиденье и протянул руки к корзине. В полумраке кабины лотерейные билеты были еле видны. Трое на холме двинулись в их сторону. Пока они не очень спешили. С других сторон появилось несколько фигур. Стараясь говорить спокойно, Том спросил: — Теперь ты доволен? Вместо ответа парень протолкнул свою корзинку в машину и влез следом. Том быстро захлопнул за ним дверцу и скользнул на переднее сиденье. — Они уже близко, — сказал он. Джо и сам это знал. Сцепление было включено заранее, и спустя какую-то долю секунды машина уже катила вперед. Том похлопал ладонью вокруг себя, нашел револьвер тридцать второго калибра и подхватил его. Гангстер уже сунул руку за пазуху, но Том проворно положил дуло револьвера на спинку своего кресла. — Успокойся, — посоветовал он. ВИГАНО Вигано сидел в арендованной конторе на Мэдисон-авеню, возле «чистого» телефона, который не прослушивался ФБР. Номер был соединен с автоматом на углу Восемьдесят шестой улицы. В будке, через дорогу от парка, дежурил помощник, который без устали накачивал автомат мелочью. Возле него стоял еще один гангстер с рацией в руках. Он осуществлял связь между Вигано и ста одиннадцатью бандитами, занявшими позиции в парке. Все двадцать шесть перекрестков кольцевой аллеи были заблокированы одной-двумя автомашинами. У выездов дежурило по три человека как минимум, даже у тех ворот, через которые покинуть парк было никак нельзя, потому что они вели на улицы с односторонним движением. Если эти двое любителей попытаются удрать на велосипедах, их остановят на выходе. Побегут пешком через парк — рухнут на двадцатом шаге. Предусмотрено все. Вигано улыбался, сравнивая себя с пауком, который ждет, когда мухи попадут в расставленную сеть. Они уже на подлете. — Один, — сообщил человек в телефонной будке. Вигано нахмурился и выпрямился в кресле. Энди и Майк встревоженно подняли глаза. — Что один? — спросил Вигано. — Один парень в штатском подошел к нашим людям. Всего один? Что делать: дожидаться второго или приказать вплотную подогнать машины к выходам из парка? — Что там творится? — Он достал немного денег из корзинки… Погодите минутку… — Как так достал? Что ты такое плетешь? — Появился второй, в полицейской машине. — В чем?! — В форме, сэр. И в машине. — Сукин сын, — проговорил Вигано. Теперь, когда он знал, что происходит, ему немного полегчало. Он повернулся к Майку и Энди и одарил их кривой усмешкой. — Они не дураки, я вам об этом говорил. Пусть автомобили занимают позиции, — сказал он в трубку. — Ничего не менять, все должно идти, как мы решили. — Да, сэр. — Видать, они и вправду полицейские, — нервно сказал Энди. — Вполне возможно, — Вигано волновался, но был уверен в себе. — Как же мы их остановим? Они попросту выедут из парка, и дело с концом. — Может, проследить за ними и прикончить в более укромном месте? — предложил Майк. — Нет. Вне парка их можно упустить, — возразил Вигано. — Кончать будем там. Полицейские — такие же люди, как и все остальные. К тому же, они не могут позвать на выручку коллег, пока у них в машине два миллиона монет. — Все готово, мистер Вигано, — сообщил связной. — Из парка не выпускать! — Да, сэр… Мистер Вигано! Нас надули… Они уезжают с деньгами! Бристол с ними, в машине! — Он перебежал к ним?! — Нет, сэр, они держат его под дулом! — Куда направляется машина? К югу? — Да, сэр. — Перекрыть радиальные дороги! — Хорошо, сэр. — Всем, кто свободен, занять позицию на восточной стороне кольцевой аллеи, к югу от виадука над радиальной дорогой. За виадук не пропускать! Прикончить прямо там. — Хорошо, сэр. — Шевелитесь! — он снова повернулся к Энди и Майку. — Недолго им осталось умничать! Глава 16 Джо вел машину на юг по кольцевой аллее, а Том смотрел назад, держа под прицелом гангстера. Джо давил на клаксон, велосипедисты неохотно уступали дорогу, бросая гневные взоры на автомобиль, который посмел въехать в парк в специально для них, велосипедистов, отведенное время. Со всех сторон за машиной бежали гангстеры. Пистолетов пока видно не было, но они могли появиться каждое мгновение. Машина стартовала с места каких-нибудь десять секунд назад, но Тому эти секунды показались бесконечно тягучими, как в кино при замедленной съемке. — У тебя за пазухой пистолет, — обратился Том к бандиту. — Доставай его за ствол, двумя пальцами. Подними в воздух, да помедленнее. — Какой в этом смысл? Мы же платим. — Ой ли? И все твои приятели собрались здесь только из любви к свежему воздуху? Доставай пистолет! Парень пожал плечами. — Много шуму из ничего, — сказал он, но вытащил свой автоматический «файерамз интернэшнл» тридцать восьмого калибра из-под кофты и теперь держал его перед собой как снулую рыбину. Том взял пистолет правой рукой и бросил его на сиденье. — Как дела? — спросил он Джо, не сводя глаз с пленника. — Прекрасно, — злорадно ответил приятель. Нажимая на клаксон, он с горем пополам освободил дорогу и ухитрился никого при этом не задавить. Теперь они ехали со скоростью двадцати миль в час, вчетверо быстрее, чем бежали преследователи. Выезд на Семьдесят седьмую улицу уже виднелся впереди. Джо повернул руль, но вовремя заметил стоявшие поперек дороги зеленый «шевроле» и бледно-голубой «понтиак». Три стрелка, сгрудившиеся возле «шевроле», смотрели в сторону полицейской машины. Джо ударил по тормозам. — В чем дело? — спросил Том. — Нас обложили. Машина остановилась. Лавина велосипедистов опять догнала ее и принялась обтекать с двух сторон. — Здесь не выбраться, — сказал Том. — Поехали к другим воротам. Джо снова крутил руль, жал на клаксон и акселератор. Машина опять поползла к югу в гуще велосипедистов, трое из «шевроле» бежали следом. Догнать автомобиль им было не под силу, но они держались как люди, которые знают, что делают, и это очень тревожило приятелей. Том вспомнил рацию, которую видел в руках одного из стрелков на холме. Похоже, у них тут есть и командный пункт, на который отовсюду поступают доклады. Том совсем пал духом. Он был уверен, что бой проигран, а вот Джо вдруг почувствовал прилив борцовского азарта, он сгорбился над баранкой и, продолжая сигналить клаксоном, короткими рывками бросал машину все дальше и дальше вперед. Вот и выезд на Семьдесят вторую улицу. Джо даже не удивился, когда заметил две машины за серыми барьерами. — И здесь тоже, — с досадой сказал он. — И везде, — обреченно добавил Том. — Знаю. Парень на заднем сиденье ухмыльнулся и кивнул. — Что, убедились? — проговорил он. — Может, хватит? Что толку зря ерепениться? — Нельзя же вечно ездить по кругу, — сказал Том. — Надо как-то выбираться отсюда. — А мы что делаем?! — злобно заорал Джо, врезав кулаком по баранке. Парень потянулся к корзине и вытащил из нее пачку лотерейных билетов. На какое-то мгновение он удивился, потом сочувственно улыбнулся Тому. — Ну и дураки, — сказал он. — Даже не верится, что бывают такие тупицы, как вы. — Уткнись в тряпочку, — посоветовал Том. Джо резко затормозил. — Вышвырни его вон, — попросил он. — Или пристрели. Том взмахнул пистолетом. — Выметайся! Когда парень открыл дверцу, проезжавший мимо велосипедист шарахнулся в сторону и вылетел на газон. — Конец вам, — сказал гангстер на прощание, и Джо надавил на акселератор. — Должен же быть какой-то выход, — пробормотал Джо, вцепившись в баранку с такой силой, что она едва не погнулась. Растерянность и ярость смешались в его душе. — Не останавливайся, — сказал Том. Он уже ни на что не надеялся. Впереди был поворот на Шестую авеню. Здесь стояли машины, хотя Шестая — улица с односторонним движением, и выезда из парка на нее нет, только въезд. Аллея снова мягкой дугой пошла влево, огибая парк. Справа, под острым углом, виднелся въезд с Шестой авеню, дальше по курсу, возле мостика, приятели вдруг заметили группу из пятнадцати или двадцати человек. Они просто стояли на аллее и переговаривались, разбившись на маленькие кучки. У некоторых были велосипеды. — Проклятье, — выдавил Джо. — Перекрыли… — начал было Том, но тут же умолк. Дело было дрянь. Если они передавят все это кодло, мафия, конечно, отвяжется, но тогда ее место займут коллеги-полицейские, которые оцепят парк за считанные секунды. Но и останавливаться нельзя. Джо еще ниже пригнулся к рулю. — Держись, — прошипел он. — Что ты собираешься делать? — Держись и помалкивай! Джо рванул руль вправо, машина влетела на бордюр, пронеслась по газону, нырнула с невысокой насыпи и помчалась прямо на юг, к Шестой авеню. Нога Джо вдавила педаль газа в пол. — Господи Иисусе! — завопил Том. — Сирену! — крикнул Джо. — Сирену и мигалку! Вытаращив глаза, Том смотрел вперед сквозь ветровое стекло. Наощупь отыскав на панели знакомые кнопки, он ударил по ним ладонью и услышал набиравший силу вой сирены. Машина неслась прямо на барьеры и баррикаду из двух легковушек, которая блокировала дорогу от бордюра до бордюра. Но они забыли про тротуар. В последнее мгновение Джо вывернул руль влево, машина с резким толчком перевалила через бордюр и вонзилась в узкий коридорчик между автомобилем заграждения и каменной оградой парка. — Бегите! — вопил Джо пешеходам, метавшимся по тротуару и бросавшимся врассыпную, но его крика не слышал даже Том; все перекрывал могучий рев сирены. Машины, ехавшие по Пятьдесят девятой улице в западном и восточном направлении, разом затормозили, словно налетев на стену. Джо направил автомобиль в узкий коридор. Гангстеры уже прыгали в свои легковушки, чтобы наладить погоню, а Том и Джо даже не успели миновать заграждение. Фонарный столб. Машина перелетела через тротуар, Джо подал руль чуть вправо, и они проскочили между столбом и одним из преграждавших путь автомобилей, почувствовав толчок, когда правое заднее крыло царапнуло по бамперу стоявшей машины. Друзья вырвались из кольца, и Джо помчался прямо на юг. Том потряс над головой кулаками. — Господи! — завизжал он. Шестая авеню тянется на север до самого парка. Здесь одностороннее движение в пять рядов. Патрульная машина неслась на юг, а впереди, в трех кварталах, виднелась фаланга встречного транспорта, занимавшая всю ширину проезжей части. Автомобили ехали плотным потоком, похожим на стадо коров, а Том и Джо летели навстречу со скоростью шестидесяти миль в час. И скорость эта росла с каждой секундой. Одной рукой Джо впился в баранку, а другой неистово сигналил встречным водителям. Он дико орал, но из-за сирены криков не было слышно. Том прижался к спинке сиденья, уперся ладонями в приборный щиток и, выпучив глаза, смотрел вперед. Такси, грузовики и легковушки веером разбегались влево и вправо, лезли друг на друга и на тротуары, шарахались на боковые улочки, прятались за стоявшими автобусами. Пешеходы-нарушители удирали, спасая свои шкуры. На проезжей части образовался прямой коридор, и патрульная машина устремилась по нему как пуля по ружейному стволу. Перед глазами Тома и Джо мельтешили лица водителей с разинутыми ртами. Джо рвал руль из стороны в сторону, виляя между капотами такси и кузовами грузовиков. Том внезапно впал в какое-то эйфорическое состояние. Тело стало легким и, казалось, готово было взмыть в небо. Продолжая держаться левой рукой за приборный щиток, он сжал правую в кулак и стал молотить ею по панели, визжа: — Эх-ха! Эх-ха! Йих-хо-хо!!! Джо усмехался и гримасничал, словно передразнивая встречных водителей. Он буквально лежал на баранке и правил машиной скорее при помощи плеч, нежели рук. Миновав три или четыре квартала, они пулей вылетели из автомобильного роя. Впереди, в шести кварталах дальше по улице, виднелся еще один такой же поток машин. Светофор сиял зеленым глазом. — Выключай сирену и мигалку! — взревел Джо. Том ничего не слышал, и Джо пришлось здорово врезать ему по коленке. Он ткнул пальцем в выключатели, одновременно закладывая крутой вираж на Западную Пятьдесят четвертую улицу. Левые колеса оторвались от мостовой. Том ударил по кнопкам и тут же вновь уперся ладонями в панель, потому что Джо обеими ногами давил на педаль тормоза. Скорость упала до двадцати миль в час, машина мягко подкатила к горстке автомобилей, ждавших зеленого сигнала на перекрестке перед Пятой авеню, и остановилась позади грузовичка для перевозки готового платья. Друзья обменялись улыбками. Оба дрожали, как осиновые листочки. С восхищением и ужасом в голосе Том сказал: — Ты сумасшедший. Законченный псих. — Вот так смываются от погони, — заявил Джо. — Учись, браток. Глава 17 Оба дежурили в дневную смену и оттого попали на магистраль, тянувшуюся через весь Лонг-Айленд, в самый час пик. Машину вел Джо, Том сидел рядом и читал «Ньюс». После гуляний в парке прошла неделя. Привезя домой корзинку для пикников, друзья обнаружили в ней два миллиона долларов наличными. Они разделили пачки пополам, и каждый забрал свою долю. Том сунул деньги в парусиновую сумку из-под гимнастического инвентаря и спрятал под замок в шкаф позади бара в подвале своего дома. Джо уложил миллион в синий пластиковый пакет, которым они пользовались во время ограбления, снял фильтр бассейна (тот вновь вышел из строя), выкопал ямку, уложил в нее пакет, присыпал землей и снова поставил фильтр на место. Спустя пару дней после происшествия в парке управление полиции вывесило в каждом участке бюллетень, призывающий к особой осторожности при езде по улицам с односторонним движением. Начальству, конечно, очень хотелось узнать имена нарушителей, выкинувших смертельный номер на Шестой авеню, но это было невозможно. Скорее всего, оно даже и не пыталось. Друзья сидели в «плимуте» Джо и ехали короткими бросками в поминутно замирающем на месте потоке машин. Оба молчали. Вдруг Том выпрямился и сказал: — Эй, взгляни-ка! — Что такое? — Вигано помер. — Не врешь? — Джо тронул «плимут» с места, но тут же опять затормозил. — Ну-ка, прочти вслух. — Ага, вот… «Король преступного мира Энтони Вигано, долгое время занимавший важный пост в семье мафии, главой которой является Джозеф Скараччи из Нью-Джерси, был застрелен вчера в десять часов сорок пять минут вечера при выходе из ресторана итальянской домашней кухни в Бейонне. Убийство, по свидетельству бейоннской полиции, обставленное в духе мафии, совершил неизвестный мужчина… Выйдя из припаркованного возле ресторана автомобиля, он дважды выстрелил в голову Вигано и скрылся на той же машине. Полиция разыскивает двух человек, бывших в ресторане вместе с Вигано, но исчезнувших с места преступления до приезда полицейских. Вигано скончался в карете „скорой помощи“ по пути в бейоннскую Мемориальную больницу. Пятидесятисемилетний Вигано впервые попал в поле зрения полиции в тысяча девятьсот…» Ну, дальше биография пошла. — Картинки есть? — Снимок ресторана и белый крестик на том месте, где его кокнули. Джо кивнул. Легкая довольная улыбка тронула его лицо. — Ты знаешь, что это значит? — спросил он. — Парень упустил два миллиона из казны мафии, и ей это не понравилось, — ответил Том. — И все? — А что еще? — А то, что они не могут нас найти, — сказал Джо. — Попробовали, но ничего не вышло. Вот они и бросили это дело. — Мафия не сдается, — возразил Том. — Чушь! Все сдаются, когда больше нечего делать. Если б они еще надеялись нас разыскать, Вигано сейчас был бы жив, — Джо широко улыбнулся. — Мы чисты и свободны, дружище. Вот что означает эта статья. Том посмотрел на него и тоже заулыбался. Стоявшая впереди машина дернулась с места и проехала десяток футов.