И она решилась. Этот человек УЖЕ знает всё, что произошло. Знает гораздо больше комиссии, ибо телячьи глаза тех сеньор, хлопающих ресницами в попытке самим себе объяснить ее поведение, не выражали абсолютно никакой осведомленности. Дело спустили на тормозах, но спустили за отсутствием каких-либо выводов, а не чтобы что-то скрыть. Скрывают же они все подряд, по инерции, потому, что положено. Такого же собеседника, как дон Козлов, еще поискать!

– Нет, не противозаконно. – Вздох – Это сложно описать словами, сеньор… – Она прикрыла глаза и попыталась вновь пережить то, что чувствовала тогда. – Он будто затягивал меня. Я спорила, боролась, а он втягивал меня все глубже и глубже. И в один момент я просто не смогла выбраться.

– Откуда выбраться?

– Из спора. Он давил на меня, я будто чувствовала и переживала все, что он хочет сказать. Он говорил, а я окуналась и окуналась в это. И меня брало зло. Зло не только от того, что он говорил, но и от того, как он это делал. И оттого, что это делал он.

Он будто выворачивал душу и показывал всем ее на просвет. Словно издевался. Меня бесило это, я чувствовала, что еще немного и сорвусь, но не могла побороть себя и взять в руки. И в один момент сорвалась.

– Сумбурно! – выдавил ее собеседник после молчания.

– Я не смогу подобрать иные слова, сеньор, – ответила она. – Я это чувствовала, а чувства сложно описать.

– Ты знала, что на грани срыва, но не могла "выплыть" из этого омута, – переспросил он, но больше это походило на констатацию. Камилла промолчала.

– Что вообще можешь рассказать об этом пареньке? – усмехнулся его превосходительство. – Не относительно того случая, а в целом? Какой он в жизни? Что делает? Как к нему относятся?

– Разве этого нет в ваших отчетах? – не могла не съязвить Камилла, но его превосходительство отнесся к ее выпаду, как слон к таракану.

– Скажу, сложно с ним. – Камилла пожала плечами. – Непонятный он. Жесткий, принципиальный, себе на уме. Насколько я знаю, до сих пор ни с кем в нашем курятнике не спал, хотя негласная охота на него идет. На мой взгляд, это о многом говорит.

Его превосходительство кивнул, выражая согласие. Действительно, в целеустремленности юноше не откажешь.

– Он хочет добиться цели и ставит на карту всё. И это всё, что я могу сказать о нем в целом.

– А в жизни? Плохой он, хороший? Злой, добрый?

– Не знаю, сеньор. – Камилла покачала головой. – И не злой, и не добрый. Пока это никак не проявилось. Но глаза у него…

– Что глаза?

– Угроза в них. Опасность. Будто говорят: "Не подходи! Хуже будет!" Это сложно описать, но девчонки в основном это чувствуют и боятся подходить.

– Боятся его трогать, обижать, – перевел его превосходительство. Камилла кивнула.

– Мы его слишком мало знаем, чтобы судить наверняка. Если окажется, что он… Не из крепких духом, ему придется несладко, поверьте. Если же взгляд соответствует… Я не знаю, что будет, сеньор. Может быть его даже и примут. – Его превосходительство улыбнулся. Звериные порядки корпуса не являлись для него секретом.
–

– Может быть?

– Ну, вы же и сами все понимаете, – усмехнулась она. – Он – мальчик. Чужой. Вот вы сколько на этой планете? – перешла она в наступление, решив попытаться хоть раз уколоть дона Серхио лично. Другой такой возможности у нее не будет. – А своим так и не стали. Вы все равно чужак, хотя именно вы, как говорят, вытащили страну в свое время из пропасти. То же и с ним. Он чужак, сеньор. Мальчик.

– А с его собственным взводом что? – Его превосходительство проглотил шпильку, хотя внешне не подал вида. Впрочем, Камилла понимала, сегодня ей за это ничего не будет.

– Девчонки от него без ума. – Камилла покачала головой. – Защищают. Отсекают от других.

– Спят с ним?

– Нет. Он вписался как напарник, они держат его за своего, а со своими не спят.

– А со своими не спят… – зачем-то повторил его превосходительство и вновь задумался. – А что он сделал для того, чтобы они считали его своим? Я понимаю "пятнашку" – Мари-Анж сорвалась, а он… Прибежал к ней, нарушив приказ. Но что с "чертовой дюжиной"?

Камилла вновь пожала плечами.

– Не знаю, сеньор. Но они за него горой.

– Вы общаетесь с ним? Сейчас?

– Да, сеньор. – Она утвердительно кивнула. – Но редко. У него учебка, нам некогда.

– Однако, ты всё про него знаешь.

– Но это же корпус, сеньор.

– Телеграф… – в задумчивости потянул его превосходительство, встал и прошелся по кабинету.

– Мне нравится, что ты поняла главное: не может просто так хранитель съехать с катушек. Это хорошая новость. Плохая новость – это секретная информация.