Я тяжело опустилась на нижнюю ступеньку, пытаясь осмыслить услышанное. Джонатан подошел и сел рядом. Я боялась оторвать глаза от пола.

– Сперва она расстроилась. Потом захотела узнать, как долго я все от нее скрывал. Заявила, что я просто использовал ее. Выпила… лишнего. И начала плакать. А когда успокоилась, мы все обсудили и решили, что продолжим встречаться, по крайней мере, до моего отъезда.

– Зачем ты так поступаешь? – резко повернувшись к нему, сердито спросила я.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты водишь ее за нос и тем самым делаешь только хуже.

– Вовсе нет.

– Не нет, а да! – не сдавалась я. – Ты разве не видишь, что она совсем расклеилась? Ты обращаешься с ней как с собакой, которой дают привязанный к веревке кусок мяса.

– Ты все не так понимаешь, – ощетинился Джонатан, и его голос вдруг набрал силу. Я бессильно уронила голову на грудь. Тогда он ласково прошептал: – Эмма, прости меня, пожалуйста.

Я была слишком зла, чтобы слушать его. Просто молча встала и, не оглядываясь, поднялась по лестнице. Включила свет в своей комнате – и у меня внутри все оборвалось. На кровати лежал мой зеленый свитер, изрезанный на мелкие кусочки.

Утром Джонатана, к счастью, не было. Впрочем, так же как и мамы. Встретиться с ними лицом к лицу оказалось бы выше моих сил.

Мама вернулась около полудня с фирменным пакетом в руках.

– Я на самом деле очень сожалею, – потупившись, сказала она и положила пакет на диван. Потом, нервно ломая пальцы, потопталась возле меня и, ни слова не говоря, поднялась к себе в комнату.

Я уныло посмотрела ей вслед, затем открыла пакет и достала оттуда зеленый свитер. Конечно, свитер был немного другой, но это не суть.

– Спасибо, – сказала я с порога ее спальни.

Она раскладывала по ящикам выстиранное белье.

– Ты на меня очень сердишься? – оторвавшись от своего занятия, слабым голосом спросила она.

– Нет, – едва заметно улыбнулась я.

– Так я могу все-таки прийти на сегодняшнюю игру? – В ее больших голубых глазах притаилась тоска, нижняя губа капризно оттопырилась.

– Да, – рассмеялась я.

Сейчас она была похожа на ребенка, которого наказали за расчириканные обои.

– Отлично. А какие у тебя планы на вечер? – с неподдельным интересом спросила она.

– Уф, даже и не знаю. – Я так и не смогла привыкнуть к перепадам ее настроения. – Джилл с Кейси вроде что-то говорили о вечеринке. Сара опять уехала к Джареду в Корнел. А мы с Эваном еще не решили. – И я прислонилась к дверному косяку.

– Входи, не стесняйся, – сказала мама, продолжая убирать в шкаф одежду.

До сих пор у меня ни разу не было возможности толком рассмотреть мамину спальню, поскольку те несколько раз, когда приходилось укладывать ее в постель, я не зажигала света. Единственным украшением комнаты были белые занавески на окнах. На кровати горбом лежало стеганое одеяло в цветочек, словно она накинула его прямо на скомканные простыни. Напротив кровати был комод с зеркалом, с которого свисали дешевые бусы. Обшарпанная столешница была уставлена флаконами духов, там же в беспорядке валялись кольца. Мое внимание привлекла фотография в рамке.

– Даже и не знаю, что надеть, – вздохнула мама.

– Это ведь всего-навсего баскетбольный матч, так что сойдут и джинсы, – посоветовала я, взяв с комода фотографию, чтобы получше разглядеть.

Но это оказалась не фотография, а портрет, сделанный карандашом. Я поднесла рисунок к глазам, чтобы оценить мастерскую работу художника.

– Да, но я надеюсь, что… – Она осеклась и посмотрела на меня.

Я быстро поставила портрет на место. Должно быть, она недовольна, что я трогаю ее вещи.

– Нет, смотри на здоровье, – сказала она.

Тогда я снова взяла портрет и сразу перевела глаза на нее. Это был портрет моей мамы, сделанный явно задолго до того, как тонкие морщинки залегли вокруг глаз и возле рта. На рисунке она смеялась и выглядела совершенно счастливой. И я, глядя на портрет, тоже невольно заулыбалась.

– Ты, наверное, не помнишь этот рисунок, да? – бросила она на меня внимательный взгляд. Я растерянно заморгала, озадаченная вопросом. – Твой отец нарисовал, незадолго до твоего рождения. Когда ты была совсем маленькой, то могла часами смотреть на этот рисунок.