– Что за жизнь без разнообразия? – отмахнулся Ричард.

Она едва не зарычала на него.

– Твоя чертова уклончивость доводит меня до исступления.

– В таком случае прекрати совать свой чертов нос в чужие дела. Ты видишь тайны там, где их не существует. И довольно о Бенедикте. И что тебе до него? У тебя впереди огромные возможности, а ты все пустишь по ветру. Еще не говорила с мамой?

Он, конечно, прав. Она прижала колени к груди и вздохнула.

– После того, как за ужином назвала нашего гостя олухом?

Ее корежило при одной лишь мысли об этом.

– Мне нужен по крайней мере еще день, чтобы оправдаться перед мамой.

– Или ты медлишь, сама того не сознавая. Может, решила дать любви еще один шанс?

Он многозначительно повел бровями.

– Не говори об этом, – бросила она яростнее, чем намеревалась. Он удивленно отпрянул. Эви закрыла глаза и вздохнула. – Прости. Но я не выйду замуж. Это не для меня.

Брат мог не знать, но она много лет назад решила никогда не рисковать своим сердцем. Любовь – вещь опасная и непредсказуемая. Что, если ее снова ранят? Мужчины так непостоянны: она знала это по собственному опыту.

Эви умиротворяюще улыбнулась:

– Уже поздно, я устала, думаю, давно пора спать. Ты идешь?

Она встала и потянулась.

Ричард покачал головой:

– Я все еще живу по городскому времени, малышка. Спокойной ночи. Увидимся утром.

Она обняла его, прежде чем направиться к лестнице. И уже поднялась до середины, когда поняла, что кто-то спускается вниз. Эви подняла глаза и застыла.

Бенедикт.

Он приостановился и нерешительно улыбнулся. Почему-то в простой белой сорочке и рыжевато-коричневых штанах он выглядел элегантнее, чем в вечернем костюме. Она вынудила себя сосредоточиться на его темных глазах, а не на треугольнике кожи, видневшемся в распахнутом воротнике.

– Добрый вечер, Эви.

В тишине полутемной лестницы его тихий голос скользнул по ней шершавым шелком.

Он спустился на несколько разделявших их ступенек и остановился чуть пониже, так что их глаза оказались на одном уровне. Пряди его влажных волос падали на лоб, и ее обуяло совершенно неразумное желание откинуть их назад. Окажутся ли его волосы на ощупь такими же шелковистыми, как кажутся на вид?

– Здравствуйте, мистер… здравствуйте, Бенедикт, – тихо приветствовала она, не желая потревожить тишину дома. До нее донесся приятный запах сандала. Эви глубоко вдохнула. – Вы что-то ищете?

Бенедикт, не сводя с нее глаз, кивнул:

– Я подумал, что Ричард еще не спит. Мы еще не привыкли ложиться рано. Удивительно, что вы все еще на ногах.

Он впервые смотрел ей в глаза, и она наслаждалась каждой секундой.

Хотя он был безукоризненно учтив, она плотнее закуталась в халат. Было что-то непристойное в том, чтобы стоять рядом с мужчиной, зная, что на тебе нет панталон.

При этой мысли по шее Эви пополз жар. Слава Богу за тусклое освещение. Не хватало еще, чтобы Бенедикт догадался, о чем она думает!

– Я уже иду спать. День был довольно утомительным.

– Вы правы. Я не задержу вас, миледи. На меня большое впечатление произвело знакомство с вами.

Хотя он не улыбнулся явно, на левой щеке появилась знакомая ямочка. Очевидно, он искренне веселился.

И не ушел сразу, но, когда она ничего не ответила, попытался повернуться. Она почти против воли коснулась рукой его рукава. Он застыл, прежде чем снова взглянуть ей в глаза. Боже, что в нем такого? Почему ее сердце испуганно бьется?

Она поспешно отняла руку.

– Пожалуйста, позвольте мне еще раз сказать, как я сожалею, просто не верится, что я это сделала, что назвала вас олухом!

Его лицо озарила медленная улыбка. Он заговорщицки подался вперед:

– Леди имеет право на собственное мнение.

Эви удивленно моргнула, но тут же вспомнила их разговор в саду и едва сдержала улыбку.

– Полагаю, я его высказала.

Ее одолевали восторг и смущение. Он вспомнил ее слова. Приятно, что их беседа запомнилась ему.

– Да. Именно так и было. Но все же ничего плохого не случилось. Пожалуйста, не думайте больше об этом.

– Вы уверены?

– Иногда мужчину следует ставить на место. Не думаю, что в моей жизни были люди, которые совершенно спокойно оскорбляли меня.

– Только представьте, какими оскорблениями я бы вас осыпала, знай мы друг друга дольше чем один день.

Вместо того чтобы улыбнуться, как ожидала Эви, Бенедикт словно напрягся и поспешно отступил:

– Вероятно. Что же, не позволяйте мне и дальше вас задерживать. Доброй ночи, миледи.