Книжное дело представляет собой трудовой процесс, так как «предполагает и работника, и его труд, и социальную среду, и различные соотношения этого трудового процесса с производственным процессом вообще». «Мы будем понимать под термином „книжное дело“ трудовой процесс производства, круговращения и потребления ценностей, печатного, рукописного, а также устного слова». Поэтому объектами библиопсихологического изучения в процессе книжного дела становятся: 1. Работники его и их психические типы. 2. Их труд и его психические особенности. 3. Продукты их труда, от качества которого зависит степень воздействия печатного, рукописного и устного слова на индивида и коллектив. 4. Социальная среда, обусловливающая и качественную и количественную сторону психологии книжного дела как трудового процесса.

Одной из задач библиопсихологии ставится «объективное изучение поведения работников книжного дела во всех отраслях этого последнего». А так как в труде каждого работника имеются два элемента – элемент труда умственного и элемент труда физического, то надо изучать оба эти элемента. Расширяя, таким образом, объект изучения, Рубакин говорит, что под книжным делом надо понимать «не только совокупность книг и совокупность произведений печатного, рукописного и устного слова, но и совокупность всех трудовых процессов, которыми эти ценности созданы в прошлом, создаются в настоящем и будут создаваться в будущем». Книжное дело есть, таким образом, «труд и трудовой процесс. Психология книжного дела есть психология такого труда и процесса».

А под книгой Рубакин подразумевал «всякое произведение слова, будь это слово печатное, рукописное или устное». Но между этими тремя формами книги существует теснейшая связь. Отсюда вытекает необходимость различать творчество авторское и творчество читательское, творчество оратора и творчество слушающего его. Одни здесь передают, другие получают. Кто передает и кто получает, какая разница между «передающим» и «получающим»?

Рубакин еще в 1901 году в книге рассказов «Искорки» указывает, что «и индивидуальные особенности личности, и мельчайшие условия обстановки, душевное настроение, испытываемое в такой-то момент, все это влияет на то, какая книга подействует на такого-то читателя.

Но что какая-либо книга из десятков и, может быть, сотен имеющих случай проходить через его руки, на него подействует непременно, раз исторические условия, переживаемые народом, такие, а не иные, раз народное сознание работает и не может не работать над такими-то вопросами, это уже несомненно. Изучать читателя из народа – это значит изучать пути мышления народного в его наиболее культурных представителях, изучать, как народ додумывается до своего, читая чужое и размышляя над чужим».

Следовательно, Рубакин уже тогда рассматривал не какие-то только индивидуальные реакции читателя на книгу, но и реакции, обусловленные историческим моментом, социальными причинами, и это ставил в основу исследования читателя. Он как бы брал читателя в условиях его исторической обстановки и изучал его в связи с нею.

Он и дальше подчеркивает, что «такие явления, как литература, книга, писатель, читатель и все книжное дело, суть явления социальные, равно как и человеческий язык. Создавание, циркуляция, утилизация библиопсихологических ценностей – явления социальные. Нет и не может быть в области книжного дела ни одного психического явления, которое не было бы обусловлено социальным фактором. Как чтение, так и влияние книги предполагают для своего существования социальную среду, обусловливающую как их происхождение, так и их развитие и результаты... Подобно этому индивидуализация чтения и обучения предполагает существование социальной среды, в которой происходят эти явления и которые постоянно и неизбежно влияют на самую индивидуализацию, ее ход и даже суть».

До Рубакина никто, по существу, не подходил научно к вопросу об изучении книги, ее влияния на читателя, его восприятия книги. А между тем это важнейший вопрос современности, когда книга стала играть такую огромную роль в жизни народа и в жизни личности и когда использование огромных книжных богатств, имеющихся в нашей стране, возможно только при точном изучении их, при точном изучении возможностей и особенностей читателей.

Теория чтения – одна из основных частей библиопсихологии. Она основана на изучении психологии читателя, книги и психологии влияния книги на читателя.

Для изучения психологии читателя Рубакин рассматривает различные психические типы читателей. У читателя мышление может быть конкретным или абстрактным, синтетическим или аналитическим, индуктивным или дедуктивным и т.д.

Но книги тоже написаны авторами, у которых психический тип является конкретным или абстрактным, синтетическим или аналитическим и т.д., как и у любого читателя, то есть как у любого человека. Психический тип автора отражается и в типе написанной им книги, и в изложении им предмета.

Какое же практическое значение для процесса чтения и процесса усвоения прочитанного имеет такая классификация читателей, авторов и книг по их психическому типу? Она имеет очень большое значение, и вот почему.

Для того чтобы содержание книги лучше дошло до понимания и усвоения читателя, надо, чтобы психический тип книги, то есть и ее автора, соответствовал психическому типу читателя. Это значит, что если читатель имеет психический тип конкретного склада, то он легче всего и быстрее всего усвоит и поймет книгу, написанную автором такого же психического типа. Это не значит, что он не усвоит и книгу, написанную автором другого психического типа. Но на это у него уйдет больше времени и усилий, чем если бы он читал и изучал книгу, психический тип которой соответствует его типу.