Второй чемодан отдал родителям. Третий тоже у них ставил, сами решат кому подарить, я палится с таким багажом не хотел. Поэтому и отдал все. Только часть одежды и купленные книги переложил в свои чемоданы. Места не хватило, отец свой отдал.

Следующие шесть дней я отдыха с семьей, но после окончания отпуска, забрал дочек и мы воспользовавшись услугами Аэрофлота вернулись в Москву. Все документы и бланки что я привёз из Франции, спрятал в тайнике на территории участка отца.

Дома началась привычная жизнь, учеба и практика в Склифе. А через три дня был звонок и полковник Рощин попросил меня приехать к нему.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – постучавшись, зашел я в кабинет Рощина.

Того уже предупредили с поста и он меня ждал.

– И тебе не хворать. Садись. Раньше я занят был, дела внезапные навалились по нашему ведомству. Но сегодня появилось окно. Давай без официоза, где ты был все это время?

– Да проехался по ридной стране. Поговорил с осведомленными людьми, что знали кто направил на меня охотников, ну и пресек это чтобы больше не повторилось.

– Вот как? Значит, государственную границу ты не пересекал?

– Да упаси бог, да вы что товарищ полковник, разве я мог?! – искренне возмутился я. – Работал чисто на территории Союза. Зато больше никто не будет посылать ко мне лесных братьев, некому и не кого.

– Ну я так и предполагал… Ты кстати знаешь что произошло в Лондоне?

– Телевизор смотрим, газеты читаем, – согласно кивнул я. – Метро утопло и мост рухнул.

– Ну не весь, пролет только один… М-да, значит это все? Больше сказать нечего?

– Почему нечего, товарищ полковник, помните закон Архимеда? Вода опущенная в тело требует закуски, – изрек я, ставя на стол бутылку коньяка, что достал из портфеля. Нашего коньяка, 'Арарат'.

– Ну раз ты в Союзе геройствовал, так в Союзе. Об этом буду знать только я и товарищ генерал, для остальных ты лишь краем коснулся этого, когда машину заминировали, в остальном чист как сокол, – сообщил полковник и поставил на стол тарелку с нарезанным лимоном. Потом встав, принёс две рюмки.

– Это просто замечательно, – улыбнулся я, беря поданный штопор.

– Чем думаешь заниматься? – спросил полковник, принимая у меня рюмку с коньяком.

– Как чем? Жить, учится, растить детей. Чем мне еще заниматься?.. Ну, чтобы была Правда, – предложил я тост, поднимая рюмку.

– Согласен, – чокнулись мы и выпили за Правду.

Десять с половиной месяцев спустя. Мосгорсуд.

Зал Московского городского суда был фактически пуст, процесс был закрытым, даже родителей не пустили. Ладно хоть дочери у них. Сейчас я узнаю приговор, так как по-другому быть просто не может. Меня слили, меня банально слили. Немного грязную самооборону с двумя смертельными исходами сделали чуть ли не умышленным убийством… Су-уки-и.

– Встать, суд идет! – известила всех секретарша. Пришлось встать, звякнув наручниками.

Посмотрев, как судейские проходят к своим местам, я слушал как судья, открыв папку начал свою речь.

Пока этот напыщенный индюк читал с папки, я размышлял, вернее даже вспоминал.

После поездки в Англию, которую удалось по мере сил скрыть, я жил своей жизнью.

Растил детей, закончил учебу, все-таки устроился в Склиф и стал врачом-практикантом в хирургическом отделении. Даже в дежурство включили в операционные. Одним словом жизнь текла как и хотел, друзья развлечения, все в меру, отдых в Сочи тоже был.

Почему попал на скамью подсудимых? Даже не знаю, как сказать. По глупости.

Причем не по моей, я там вообще был крайним. Месяца два назад это было, я после суточного дежурства домой собирался, когда меня медсестра к телефону позвала.

Там мой знакомый был из конторы. Предложил встретиться по серьезному поводу и назначил место встречи, у этого чертова Политеха.

Время в камере было подумать, но я так и не пришел к определённому выводу, специально все это было устроено или нет.

Одним словом утро, я стою и ожидаю знакомого. Тот подходит эта образина и хрясь мне по плечу. Причем разговор ведёт с таким видом как будто мы давно знакомы и я ему еще что-то должен. Я вежливо попросил в меру сил: иди на хрен. Подумав что тот обознался, отвернулся, высматривая знакомого в толчее. В этом я ошибся. Не надо было выпускать его из вида. Получив мощный удар в плечо, отчего рука фактически отключилась, я мгновенно перешел в боевой режим и двумя ударами положил его. Что я виноват, что он затылком об ступеньки грохнулся и коньки отбросил?