Шрифт:
— Да.
Работать с основным свидетелем, конечно же, следовало Мэгги Макферсон — в отличие от Холлера она была профессиональным обвинителем.
— А со мной кто, и что я буду делать? — спросил Босх.
— Пока не думали. Возможно, Джессап все-таки даст показания. Микки так считает. Думаю, тебе придется зачитывать присяжным кучу выдержек из показаний на первом процессе.
Она захлопнула папку. Больше обсуждать было нечего.
Остаток полета прошел за разговорами о дочерях и просмотром иллюстрированных журналов, которые разносили стюардессы. Самолет приземлился в аэропорту Си-Так раньше времени, там путешественники взяли напрокат машину и направились на север. Босх сел за руль. В автомобиле действовала система навигации, но у Мэгги и без того были подробные инструкции, полученные от секретаря прокуратуры. Миновали Сиэтл, въехали на паром, чтобы пересечь залив Пьюджет-Саунд. Заказали кофе в палубном буфете, выбрав столик у окна. Босх задумчиво смотрел на волны.
— Что-то не так, Гарри? — вдруг спросила Макферсон.
Он пожал плечами:
— Странное дело. Преступник двадцать четыре года в тюрьме, а мы его выпускаем…
— Я не о деле, — улыбнулась она. — Ты какой-то невеселый.
Босх заглянул в чашку с кофе. Он держал ее обеими руками — не из-за качки, а потому что было холодно.
— А, вот что…
Он надолго замолчал. Можно ли раскрываться перед этой женщиной? Знакомы всего неделю, а она уже лезет в душу.
— Столько дел, нет времени радоваться, — сказал он наконец.
— Микки рассказал мне кое-что о Гонконге, — призналась Мэгги. — О том, что случилось с твоей дочкой.
Босх кивнул. Всего Мэгги, конечно, не знала. Не знал никто, кроме Мэдлин и его самого.
— Да, ей пришлось многое пережить. Наверное, в этом дело. Радоваться жизни я смогу только вместе с ней — когда только, не известно…
Глаза Мэгги светились сочувствием. Босх улыбнулся и добавил:
— Обязательно как-нибудь соберемся все вместе.
— Конечно, — кивнула она.
11
Четверг, 18 февраля, 13:30.
В «Лос-Анджелес таймс» появилась большая статья о том, как Джейсон Джессап провел первый за четверть века день на свободе. Репортер и фотограф встретились с ним рано утром на пляже, где сорокавосьмилетний бывший заключенный вспоминал увлечение своей юности. На взятой напрокат доске он вначале стоял нетвердо, но вскоре уверенно оседлал волну прибоя. Фото Джессапа с раскинутыми для равновесия руками и лицом, запрокинутым к небу, красовалось на первой странице. Двадцать лет тюремных тренажеров не прошли даром — сухие мышцы перевивали его тело, словно канаты.
Следующей остановкой после пляжа была сетевая закусочная в Вествуде, где Джессап наслаждался гамбургерами и картошкой фри с несметным количеством кетчупа. Потом он отправился в шикарный офис Ройса в деловом центре города и там два часа общался с командой адвокатов, представляющих его в уголовном и гражданском процессах. Туда журналисты не допускались.
Затем в «Китайском театре» на бульваре Голливуд Джессап посмотрел «Остров проклятых», причем купил ведро поп-корна, которого хватило бы семье из четырех человек, и съел все до последней крошки. Вернувшись на Венис-Бич — старый приятель по серфингу уступил ему комнату в своей квартире, — он завершил день на том же пляже, где устроил барбекю в компании поклонников, ни разу не усомнившихся в его невиновности.
Цветные фотографии занимали весь главный разворот. Трудно придумать материал более выигрышный, чем история о торжестве справедливости, и газетчики явно предвкушали журналистские лавры, которые получат, когда долгий путь Джессапа к свободе закончится наконец полным триумфом.
На самом крупном фото сияла улыбкой физиономия Джессапа перед пластиковым подносом с огромным двойным чизбургером и картошкой, залитой кетчупом и расплавленным сыром. Подпись под снимком гласила:
Чему улыбается этот человек?
Джейсон Джессап пробует свой первый «дабл-дабл» за двадцать четыре года!
«Я мечтал об этом целую вечность!» — говорит он.
Дальше был Джессап в кино с ведром поп-корна, Джессап на пляже с бутылкой пива, Джессап, обнимающийся с другом, а также входящий в стеклянную дверь под вывеской «Адвокатская контора Ройса» — все со столь же оптимистичными подписями. По тону репортажа никак нельзя было предположить, что речь идет о человеке, по-прежнему обвиняемом в похищении и убийстве ребенка. Упоминалось лишь, что Джессап не может в полной мере планировать свое будущее, пока не разрешены «юридические вопросы».
Ничего себе формулировка, подумал я, снова разглядывая фотографии. Газета лежала на столе в моем новом офисе на втором этаже Брэдбери-билдинг, всего в трех кварталах от здания уголовного суда.
— У тебя на стенах картин не хватает.
В дверях стоял Клайв Ройс. Он вошел через приемную никем не замеченный, потому что Лорна как раз побежала за сандвичами, и разглядывал пустые стены офиса.
Я сложил газету и показал ему первую страницу.
— Как раз заказал снимок пятьдесят на пятьдесят — Иисус Благословляющий на доске для серфинга. Его и повешу.
Ройс подошел и взял газету, притворяясь, что видит ее впервые, хотя ежу было понятно, что это не так. Вывеска его конторы не могла там появиться случайно.