— Какого хрена ты делаешь? — провизжала Хлоя.

Она заскочила в ванную напротив двери и, крутанувшись на каблуках, встала лицом ко мне.

— Может, уже хватит от меня бегать? — проорал я, ввалившись следом за ней.

Мой голос эхом раскатился по тесному номеру.

— Если ты так истеришь из-за той женщины внизу…

Это казалось невозможным, но вид у нее стал еще более яростным. Она шагнула ко мне.

— И не начинай. Я никогда не вела себя как ревнивая подружка…

Сморщившись и покачав головой, она отвернулась к раковине и принялась рыться в сумочке.

Я уставился на нее, понимая все меньше и меньше. Если не это, то что? Я совершенно запутался. Если бы она злилась, как обычно, я был бы уже прижат к стене и наполовину раздет. Но сейчас она казалась всерьез рассерженной.

— Думаешь, я готов переспать с любой женщиной, которая сунет мне в руку ключ от номера? Кем, черт побери, ты меня считаешь?

Она со стуком опустила на подзеркальник щетку для волос и яростно взглянула на меня.

— Ты что, серьезно? Я знаю, что ты делал так раньше. Просто секс, никаких обязательств — я уверена, что тебе постоянно суют ключи.

Я приготовился было ответить, потому что, говоря откровенно, у меня были отношения, основанные чисто на сексе, — но то, что происходило у нас с Хлоей, уже давно переросло эту категорию. Однако она перебила меня.

— Я никогда так раньше не поступала и уже не понимаю, как с этим справиться, — сказала она, причем ее голос становился все громче и громче с каждым словом. — Но когда я с тобой, все остальное становится неважным. Это… то, что между нами, — продолжила она, указав рукой на себя и меня, — это не я! Когда я с тобой, то как будто превращаюсь в другого человека, и это ужасно! Я так больше не могу, Беннетт. Мне не нравится то, во что я превращаюсь. Я много работаю. Я забочусь о своей карьере. Я умна. Но все это потеряет значение, если люди узнают о наших с тобой отношениях. Пойди и найди себе другую.

— Я уже говорил тебе. Я не был ни с одной женщиной, кроме тебя, с тех пор, как у нас это началось.

— Но это не значит, что ты бы не взял ключ, если бы его вложили тебе в руку. Что бы ты сделал, если бы меня там не было?

Без всяких колебаний я ответил:

— Вернул бы его.

Она только рассмеялась в ответ, разумеется, не поверив.

— Послушай. Я очень устала от всего этого. Сейчас я просто хочу принять душ и лечь в постель.

Было почти невозможно уйти от нее и оставить вопрос неразрешенным, но Хлоя уже отвернулась и включила душ. Я сделал шаг к двери, но в последнюю секунду оглянулся. Она стояла там, окруженная паром, и смотрела мне вслед с той же нерешительностью, какую ощущал и я сам.

Не раздумывая, я пересек комнату, взял ее лицо в ладони и притянул к себе. Когда наши губы встретились, она побежденно и глухо застонала, и ее пальцы немедленно нырнули в мои волосы. Я поцеловал сильнее, присваивая ее стон и дыхание, ее губы и ее вкус.

— Давай объявим перемирие на одну ночь, — сказал я, трижды целуя ее в губы — в каждый уголок и один раз, сильнее, в самую середину. — Просто отдайся мне на одну ночь, Хлоя, целиком, не сдерживая себя. Пожалуйста. Я оставлю тебя после этого в покое, но я не видел тебя почти две недели и… мне просто нужна эта ночь.

Несколько мучительных мгновений она смотрела на меня, явственно борясь с собой. А затем с тихим, молящим звуком подняла руки и притянула меня к себе, встав на цыпочки, чтобы быть как можно ближе.

Мои губы были неподатливыми и жесткими, но она не отстранилась, вжимаясь в меня всеми изгибами тела. Все исчезло, кроме нее. Мы врезались в стену, в раковину, в дверцу душа, стремясь как можно быстрее добраться друг до друга. Ванную полностью окутал пар, и все казалось призрачным. Я мог обонять и осязать Хлою, ощущать ее вкус, но и этого было мало. Наши поцелуи делались все глубже, наши движения хаотичней. Я хватал ее за ягодицы, за бедра, сжимал ее груди — мне нужно было ощущать каждую частицу ее тела. Она прижала меня спиной к стене, и волна тепла окатила мои плечи и грудь, и я немного пришел в себя. Не раздеваясь, мы очутились под душем. Мы промокли насквозь.

И нам было плевать.

Ее руки судорожно зашарили по моему телу, выдергивая рубашку из штанов. Дрожащими пальцами она принялась расстегивать пуговицы, оторвала часть из них, а затем стянула мокрую ткань у меня с плеч и вышвырнула из душа. Влажный шелк платья облепил ее, подчеркивая каждую линию тела. Я провел ладонями по ее груди, ощутив, как напряглись под тканью соски. Застонав, она накрыла мою руку своей, направляя ее движение.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — мой голос охрип от желания. — Скажи, что я должен сделать с тобой.

— Я не знаю, — выдохнула она мне в рот. — Я просто хочу, чтобы ты потерял контроль.

Я попытался сказать ей, что она видит это прямо сейчас, что это происходит уже несколько недель — но все слова улетучились, когда я провел руками по ее бедрам и запустил ладони под платье. Мы целовали и покусывали друг друга, сплетаясь языками, и шум падающей воды заглушал наши стоны. Я сунул руку ей в трусики и ощутил под пальцами влажное тепло.

Мне нужно было увидеть больше, так что я убрал пальцы и сжал подол ее платья. Одним движением я вздернул его вверх, стянул через голову — и замер при виде того, что открылось под ним. Боже правый. Она определенно пыталась убить меня.