Когда (если) подрастут деревья в разбитом вокруг фонтана скверике — получится уютное местечко. Пока — не особенно. Когда включили воду и везде ударили струи — народ кинулся поближе, а я чуть постояла — и в тень. Под арку… Спасаться от пекла. Там и пересеклась с молодым Конецпольским. Он, оказывается, рядом прогуливался (кто его знает, с умыслом или случайно). Раскланялся, как с доброй знакомой… Поговорили… Поразительно! Совсем другой человек, чем мне раньше представлялся… Галантный, остроумный, для своего времени изрядно начитанный. Развлек свежими сплетнями… Офигеть! Под впечатлением, решила дополнить «записки о грустном». Иначе, на скрижали истории попадет тот бред, что он пересказывал… А оно мне надо?

Никогда не верьте, что политика — это грязное дело. Она — сплошная вонючая грязь, типа векового дерьма, что выкачивали из цистерны под фундаментом центрального донжона. Будь моя воля, на некоторые сборища ходила бы исключительно в противогазе и полном костюме химзащиты. А нельзя… Приходится ковырять её (политику) ножом и вилкой, публично употреблять внутрь и улыбаться. Мать-мать-мать! По другому — никак. Если честно заявить, что власть, мягко говоря, невкусная и отойти в сторонку, то на свободное место сразу же ринутся сидящие на низком старте настоящие говноеды. Тогда небо покажется с овчинку. «Право на власть имеет тот, у кого она есть. Можешь подчинять других людей — пользуйся. Не умеешь — извини!» Это не мои слова, это я Барона перфразировала…

По настоящему хороших людей — всегда мало. Остальные только кажутся хорошими, пока это не требует слишком значительного напряжения сил. И где у каждого этот предел — фиг его знает. Приходится принимать в расчет «запас прочности», вносить коррективы в организацию… а там и до Оруэлла недалеко. Ну, помните: «Любая власть обязана заставлять людей страдать. Только тогда можно быть уверенным, что они выполняют волю руководства, а не свою собственную». Ох! С человеком (который звучит гордо) воленс-ноленс приходится обращаться, как с хищной обезьяной в зверинце. Провокация… Поощрение… Наказание… Закрепление образа доминанта…

Тогда, в приемном покое Медицинской Башни, предполагалось устроить совсем небольшой спектакль и внедрить в сознание у потерявших берега потаскушек образ «коллективного отца»… Попугать их, поругать и отпустить с миром во взрослую жизнь. А вышел натуральный шоковый импринтинг, грубый и ультимативный. Барон, после пробной проповеди, остался настолько доволен результатом, что буквально настоял на «продолжении банкета». То есть, очевидно, что полячки испугались. Но, никто не думал, что они перепугаются до такой степени. И кого? Меня с санитарками… Раз так — куй железо, пока горячо. Доводи процедуру перевоспитания до конца. Дословно иезуит выразился примерно так — «В бога эти курвы ещё верят, но гнева его уже не боятся». Вывод? Надо действовать! Быстро-быстро внушить им отвращение к беспорядочным половым связям на уровне подсознания, но уже по рациональным мотивам… Natalie! Debes, ergo potes (ты должна, значит — можешь)! И он прав, старый изверг…

Больше некому. Потому, что пока я на башне считала ворон, произошли паршивые события… Дневной «Гигант», вместо очередной партии малышни, привез в дырявом брюхе кучу раненых и убитых. Наших ребят. Лихая авантюра, предполагавшая атаку и захват целой перевалочной базы, где одновременно скопилось три каравана выжидавших удобной оказии компрчикосов, кончилась катастрофой. Профессиональные торговцы детьми — не трусоватые польские паны, и даже не татары с казаками. Те — любители, а компрачикосы — профи. Люди деньги зарабатывают! Драка, посреди сельской застройки, получилась долгая, кровавая и отчаянная…

На то, что бы убрать шкодливых панночек «куда угодно, но подальше» мне дали целых пятнадцать минут… Хоть к черту на рога! Что бы, когда в приемный покой хлынет поток «трехсотых», рядом их и духу не было. Парни — злые. История с массовым заражением их товарищей венерическими болячками получила огласку. Как бы не случилось беды… Одно хорошо — несколько свободных от дежурства ребят успели подтянуться на процедуры. Они мне хорошо подыграли. Заодно и подсказали, куда перебираться. Я второпях не сообразила… Поскольку труп золотоволосой пора тащить в анатомичку (свою роль она отыграла до конца), то что мешает устроить туда же экскурсию для всех? Великолепная мысль! В морге наверняка тихо, просторно… и очень, очень познавательно!

P. S.

А что воспитуемых загоняли в подвал ссаными тряпками — клевета. Подумаешь, сзади процессию замыкала дюжая санитарка со шваброй… Ей всё равно с нами по пути было. Честно-честно!

P. P. S. Маленькое отступление. Кроме цеха переработки «биологического материала», действующего с прошлой осени, как-то между делом у нас завелся настоящий анатомический музей (в худшем или лучшем значении этого слова). Herr Франкенштейн (как его зовут на самом деле уже забыла) — мужчина серьезный. К делу отбора и «увековечивания» любопытных биологических экспонатов относится ревностно. До нашего тут появления он прозябал простым, никому не нужным таксидермистом. А оказалось — талант. Специфический… Из категории — «Мертвое сделать живым? Могу!». Сырья-то полно… Грех было не привлечь его к обработке наиболее показательных «экземпляров». По горькой иронии судьбы, именно отдел венерических заболеваний представлен наиболее полно… Все формы развития сифилиса! От приобретенного, до врожденного… Часть — трупные препараты, обработанные «в голландском стиле», кровеносные сосуды наполнены цветным раствором, отчего они выглядят как живые. Часть — слепки из цветного воска. Не отличимые. Кажется, есть ещё окрашенные деревянные модели. В «стиле эпохи» не заточенные в банках с формалином или закрытых ящиках, а свободно сидящие или лежащие под прозрачными крышками из плексигласа (для защиты от пыли)… Крышку можно откинуть и рассмотреть интересные детали подробно. Жуткое местечко. Но, безусловно полезное. За его создание сама Дарья Алексеевна выписала мастеру почетную грамоту плюс диплом «доктора патологоанатомии». Через голову ученого совета. Там же, второпях, проименовала его Франкенштейном. А он теперь на это имя отзывается… Цветные фото местных экспонатов тоже впечатляют слабонервных, но эффект заметно слабее. Правильно, что мы сюда приперлись. Кстати, присутствие в процессии санитарки становится понятным и мотивированным. Кажется, именно её, пару раз, я видела в компании «почтенного доктора» вне служебной обстановки. Насчет сожительства и ведения общего хозяйства не скажу, свечку над ними не держала, однако взаимная симпатия налицо. Похоже, переживает. А может и ревнует… Имеет право, чо… Рассуждая приземлено, тело золотоволосой, для «венерической коллекции» — сущая находка. Этакий вступительный аккорд. Самая ранняя стадия сифилиса, что только можно обнаружить визуальным осмотром. Зато живые молоденькие барышни нетяжелого поведения, для одинокого мужика — соблазн. Да ещё какой! Получается, что тетка тут — самодеятельный сensor morum (блюститель нравов).

Доктора Франкенштейна на рабочем месте мы не застали. Может быть, оно и к лучшему. В освещенную лабораторию, наполненную обезображенными трупами, панночек наверное и шваброй было бы не загнать, а так ткнулись — ну, заперто. Ну, и двинули сразу на место. Благо что коды на замках учебных помещений стандартные, я их помню.

Зашли в гулкую темноту, подсвечивая путь огоньками зажигалок… Уложили тело на каменный стол у входа. Прикрыв дверь, парни двинулись вдоль стен — включать светильники. По экономной немецкой моде, почти нигде в Розенберге нет общего освещения. Только местное. Это при том, что электричество бесплатно. Давно же я тут не была. Пожалуй, с ранней весны… Капитально они тут обустроились… Не просто собрание экспонатов, а маленький лекционный зал. С санузлом (это правильно, вдруг кого сдурнит?), лавками, столами и шкафом с медикаментами. Обстановка, прямо, как в процедурной… Хотя, почему как? Впрочем, разберемся… Fiat lux! (Да будет свет!). И стал…