Основная задача Долгорукого заключалась в том, чтобы добиться от поляков согласия кормить проходящие русские войска. Это требование вызвало в Польше значительное сопротивление. Все польские партии объединились против требования русских и угрожали России войной. С трудом был улажен этот конфликт, когда в 1713 году стало известно, что Август ищет пути к соглашению со шведами при посредстве французского короля.

Головкин предложил русскому резиденту Дашкову срочно «разведкой секретно, через кого можешь, о королевских поступках и намерениях, которые могут повредить северному союзу, а что уведаешь или сам предусмотришь, о том давай знать обстоятельно».

У Дашкова была в Польше неплохая (знакомая уже нам) агентура: канцлер Шембек, епископ Куявский, коронный маршалок и другие. Они были абсолютно в курсе политических событий в Польше, но не знали точно, что делается у польского короля, который смотрел на Польшу как на поместье, а на поляков — как на своих данников. Саксонец до избрания на польский престол, не уверенный в своем завтрашнем дне, зная, что с его смертью всякая связь его «королевского» дома с Польшей закончится, не особенно жаловал польских сановников и правил Польшей через саксонских министров. Он полякам не доверял, и те ему отвечали «взаимностью». Поэтому сеть осведомителей в Польше не была достаточной для освещения королевской камарильи. Дашков знал, что агентурные возможности его сотрудников ограничены. Поэтому он предложил Головкину пока законсервировать часть своей агентуры. Он пишет:

«Бискуп Куявский хотя по-прежнему нам приятель, но никогда при короле не живет, приедет разве на неделю и опять уедет и уже от публичных дел начал отваливаться, а живет по своим деревням, строит и деньги собирает и ему давать не за что…»

Но Дашков знал, что при очередном польском конфликте, когда потребуется «разорвать» сейм или провести свою резолюцию, эти агенты потребуются. Поэтому он предлагает: «Когда бы пришло какое дело на сейме, то и тогда ему можно вексель дать».

В отношении коронного гетмана, который тоже не располагал большой информацией, он предложил временно приостановить оплату, тем более что он (гетман) держался на плаву только благодаря России. Но зато Дашков хлопотал о нужном человеке — о канцлере Шембеке и просил:

« Чтоб я вашему сиятельству донес о годовом ему жалованье, ибо уже год давно минул, а трудов его, правда, здесь много и об интересах царского величества имеет всегда старание и беспрестанно при короле живет…»

Одновременно Дашков начал расширять агентурную сеть, тем более что Август начал заигрывать с крымским ханом. Он завербовал переводчика крымского посла за 35 червонных, и тот информировал о переговорах Августа с посланником.

По его словам, крымский хан уверял, что султан дает согласие на войну с Россией, а Август обещал им помощь, ибо хочет отобрать у русских Смоленск и Киев.

Наступил 1715 год. Положение в Польше вновь привлекало внимание России. Разногласия между королем и польскими сановниками, с одной стороны, и между королем и Россией — с другой, потребовали усиления русской разведки в Польше.

Петр вторично направил в Варшаву князя Григория Долгорукого, а Дашков остался резидентом при коронном гетмане.

Долгорукий регулярно информировал Петра о положении в Польше. Перед ним была поставлена задача: использовать беспорядки, чтобы ввести туда русские войска, ибо если оставить поляков без присмотра, то смутой могут воспользоваться шведы и опередить русских. Лавируя между королем и польскими сановниками, Долгорукий одних уговаривал, других пугал и добивался ввода русских войск. Это мероприятие оказалось весьма целесообразным, ибо, как только король выехал в Саксонию, вспыхнуло восстание сторонников Лещинского, которое было усмирено стараниями Долгорукого и благодаря присутствию русских войск. Но сила русского авторитета настолько возросла, что российская дипломатия стала не только улаживать конфликты между королем и его подданными, но и диктовать свои условия обеим сторонам.

Конфедераты слушались царских советов, а от короля канцлер Головкин теперь в свою очередь потребовал, чтобы он вывел свои войска (саксонские) из Польши.

Авторитет русской дипломатии зависел главным образом от успехов русской армии, от побед над довольно мощными врагами России. В то же время оперативная сила русских дипломатов того периода заключалась в том, что они были прекрасно осведомлены о своих партнерах и их планах, ибо сумели создать и организовать хорошую сеть осведомителей, информаторов.

Это ярко проявилось в переговорах с Августом в 1716 году. Тот, окончательно запутавшись в своей лживой политике, оказался во вражде не только с поляками, но и со своим главным протектором — Петром. Испугавшись, Август в сложившейся обстановке фактически пошел в Каноссу и предложил Петру отбросить все подозрения и достигнуть взаимоприемлемых договоренностей при личном свидании с государем.

Однако русские дипломаты резонно ответили, что сначала надо прекратить двойную игру и дать удовлетворительный письменный ответ на русские обвинения, изложенные в так называемой «Мемории досад». Эта «Мемория досад» является замечательным документом, показывающим, насколько тщательно работали русские дипломатические разведчики.