Советская делегация потребовала десятидневного перерыва. 15 (28) декабря 1917 г. она выехала в Петроград. Переговоры возобновились только 27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) Во время перерыва советское правительство, сносясь по телеграфу с германским, попробовало настаивать на переносе мирной конференции на нейтральную территорию — в Стокгольм. Однако Германия решительно отклонила это предложение.

27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) переговоры возобновились в Брест-Литовске. На первом же заседании германская сторона заявила, что коль скоро ни одно государство Антанты не выразило поддержку советским условиям, то утратила смысл формула всеобщего мира без аннексий и контрибуций. 5 (18) января 1918 г. Германия предъявила конкретные условия мирного соглашения. В территориальном отношении они сводились к тому, что области, занятые войсками Германии и её союзников, отторгались от России, а с Украиной страны Четверного союза собирались договариваться отдельно, и западная граница Украины не подлежала урегулированию с участием России. Российская советская делегация потребовала десять дней на изучение данного предложения, получила их и выехала в Петроград.

Между тем за новогодние дни произошли два крупных события, имевших прямое отношение к переговорному процессу. Во-первых, в Брест-Литовске появилась делегация Украинской Центральной рады, вознамерившаяся договариваться с Германией и Австро-Венгрией об отдельном от России мире. Для Германии это было радостным событием, так как позволяло выключить из договора с Советской Россией любое урегулирование по Украине, признав эту область ещё одной «самоопределившейся страной».

Самое же крупное событие представляло собой выступление президента США В. Вильсона в Конгрессе 26 декабря 1917 г. (8 января 1918 г.). В нём президент изложил свои знаменитые «14 пунктов», которые должны были стать основой всеобщего мира.

Первый пункт говорил о приверженности США принципам открытой дипломатии. Пункты 2–5 содержали принципы общей организации мира после войны, включая «справедливое решение колониального вопроса». В пункте 6 обрисовывалось положение России. Пункты 7—13 касались конкретного решения территориальных вопросов в Европе на основе отказа от аннексий и принципа самоопределения наций. Пункт 14 говорил о создании международной организации (Лиги Наций) для гарантий суверенитета всех — больших и малых — государств.

Содержание «14 пунктов» Вильсона и обстановка, в которой они были провозглашены, дают основание утверждать: мирная декларация американского президента была ответом на советский «Декрет о мире» и попыткой перехвата популярных лозунгов всеобщего демократического мира. Очевидно, что не будь «Декрета о мире», не появились бы на свет и «14 пунктов» Вильсона.

Особо следует коснуться отношения президента США к России. Пункт 6 вильсоновских тезисов о мире гласил: «Освобождение всех русских территорий и такое разрешение всех затрагивающих Россию вопросов, которое гарантирует ей самое полное и свободное содействие со стороны других наций в деле получения полной и беспрепятственной возможности принять независимое решение относительно её собственного политического развития и её национальной политики и обеспечение ей радушного приёма в сообщество свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберёт. И более, чем приём, также и всяческую поддержку во всём, в чём она нуждается и чего она сама себе желает. Отношение к России со стороны наций, её сестёр, в грядущие месяцы будет пробным камнем их добрых чувств, понимания ими её нужд и умения отделить их от своих собственных интересов, а также показателем их мудрости и бескорыстия их симпатий».

Декларация очень расплывчатая. Даже в вопросе об «освобождении русских территорий» — до конца непонятно, что под этим подразумевается. Какую именно территорию должны очистить войска Четверного союза? Всю ту, что составляла Российскую империю до 1914 г.? Или только собственно «русскую» в духе «самоопределения народов»? Бесполезно искать ответа на эта вопросы в тексте самой декларации. Обстановку проясняет секретный комментарий к этому пункту полковника Хауза — «мозгового центра» геополитики президента США в те годы.

Правда, цитируемые ниже строки относятся к октябрю 1918 г. — к периоду непосредственной подготовки США к грядущей мирной конференции, когда уже было ясно, что Германия скоро капитулирует. В России же в это время бушевала Гражданская война. Но это не меняет дела, ибо очевидно, что они излагают неизменную суть политики США, вытекавшую из их понимания «национальных интересов».

Итак, Россия — «чистый лист бумага», на котором заокеанские политики намеревались чертить свои директивные планы для её народов. Если в январе 1918 г. Россия ещё не вполне соответствовала этому «идеальному», с точки зрения США, состоянию, то осенью того же года она, видимо, «дозрела». А этому «дозреванию» США вместе со своими западноевропейскими союзниками в течение 1918 г. активно способствовали.

Одновременно с началом брестских переговоров, в Париже открылись англо-французские межправительственные консультации по так называемому «русскому вопросу», который на три года стал одним из главнейших во внешней политике западных держав. Об их содержании в тот момент не сообщалось широкой публике.

Две главные державы Антанты сочли нужным выработать общие цели политики в отношении России. В меморандуме, согласованном правительствами обеих стран, говорилось о необходимости поддерживать связь с отколовшимися от России «Украиной, Финляндией, Сибирью, Кавказом и т.д.».; «обратить внимание большевиков на то, что для них важно не доверяться пустым обещаниям Германии»; «воспрепятствовать поступлению русского продовольствия в Германию»; предоставить субсидии «на реорганизацию Украины»; а также создать из отколовшихся Армении и Грузии барьер на пути пантюркизма; и о желательности побудить «южную русскую армию» возобновить войну с немцами [219] .