Шрифт:
Через несколько мгновений «омары»{23} опомнились, навалились кучей, отлепили пальцы от решетки, наддали поддых, рывком подняли на ноги, увели прочь…
Когда последний солдат исчез за дверью, Анна легла на спину, закрыла глаза. Наверное, стоило молиться, но женщина давно уже не верила ни в Бога, ни в рай с адом, ни в морского дьявола.
Поэтому ей просто показалось, что она уснула. И во сне разлетелась миллионами дождевых брызг, вставших радугой от края до края мира.{24}
«Форд»{25} подпрыгивал на неровной дороге. Бонни задремала, и ей даже успел присниться какой-то сон, в котором она бесплотной тенью летела над морем, а внизу на волнах качался корабль, с высоты казавшийся маленьким и будто игрушечным. Кто-то стоял на корме и махал Бонни шляпой с полощущейся на ветру длинной лентой…
Машина затормозила, и женщина проснулась.
— Машина Метвина-старшего, — сказал Клайд, подруливая к обочине, — сейчас выясним, где его сучонок шляется.
В открытое окно дунул порыв пахнущего водорослями морского ветра, хотя от океана их отделяло не меньше трехсот миль.
— Хей, отец, мы твоего Генри потеряли, — крикнул Клайд, высунув голову из окна машины, — он к тебе не заезжал?
Вместо того чтобы ответить, старик вдруг стал пятиться за свой грузовик, а вместо него на дороге появились два незнакомых человека в форме полиции Луизианы.
Не страшны мне Бог и черт, кровь моя в часах течет. Ставьте парус!— Засада! — воскликнул Клайд, хватая обрез, лежавший под сидением, и пинком распахивая дверь машины.{26}
Анна поправила непослушную рыжую прядь, выбившуюся из-под берета{27}, взвела курок револьвера, вдохнула атлантический ветер, сдувающий прочь тяжелый запах луизианских болот, слизнула с губ горькую океанскую соль и улыбнулась.
Они ни о чем не жалела. Ведь отдать всю непрожитую жизнь за то, чтобы еще четыре года быть рядом с любимым — это не так уж и дорого.