Итак, снова подстава и снова раскрытие обстоятельств легендированной операции через десятки лет.

В преддверии нападения фашистской Германии на СССР традиция советской разведки — масштабное влияние на ход международных событий в интересах государства — была продолжена.

Примером этого может служить разведработа госбезопасности в отношении союзников Германии по оси Берлин — Рим — Токио, в частности Японии. До войны и во время ее внешняя разведка активно занималась ликвидацией угрозы открытия реальных фронтов прогермански настроенными правительствами в так называемых нейтральных стран: на Кавказе — Турция и Иран, в Средней Азии — Афганистан, на Дальнем Востоке — Япония.

Борьба США и Японии за влияние в регионе Юго-Восточной Азии должна была закончиться конфронтацией военного характера. Наша разведка ускорила ход событий в интересах СССР.

В основе проведения операции «Снег» указанные противоречия учитывались, как и наличие реальных возможностей у нашей разведке в среде влиятельных чиновников американского правительства, которые могли бы действовать против Японии, но по просьбе советской стороны (легендированный подход).

В ответ на меморандум американцев нападение японцев на военную гавань США в Пёрл-Харборе в начале декабря 1941 года похоронило надежды Германии на открытие советско-японского фронта. И дивизии с ДВК определили решительное поражение немцев под Москвой.

Эта акция, дезорганизовавшая планы японцев, стал известна лишь в конце 90-х годов.

Трагический период в жизни нашей страны — Великая Отечественная война, — казалось бы, не очень связана с «делом Пеньковского». Но масштабность акции из времен войны и ее долгосрочность (1941–1945) говорили сами за себя, причем в пользу иллюстрации по «делу».

Война внесла коррективы в работу нашей разведки. Особенно по направлениям работы. Был широко использован опыт гражданских войн в России и Испании с целью развертывания хорошо организованной разведывательно-диверсионной работы, подпольного и партизанского движений в тылу гитлеровских войск на оккупированной советской территории.

Проникновение нашей разведки в разведывательные и контрразведывательные органы Германии и других государств — участников Второй мировой войны носило всеобъемлющий характер. На этом поприще подчас решались уникальные задачи по внедрению чекистов-разведчиков и агентов в среду спецслужб противника либо временного союзника.

На фоне повседневной работы нашей разведки дезинформация противника носила разносторонний характер — от введения в заблуждение об истинных задачах советских войск в прифронтовой полосе до крупномасштабных игр военно-стратегического характера.

В частности, речь идет о такой игре между советской разведкой по заданию Генштаба РККА и абвером — военной разведкой и контрразведкой вермахта. И снова — легендирование как залог успеха в длительном «сотрудничестве» со спецслужбой противника.

Легенда нашего Гейне и их Макса предусматривала доверие со стороны германской разведки к «беглецу из России», но с хорошей антисоветской биографией и родословной за целое столетие. Как и в случае с Пеньковским, доминирующее значение для начала работы с новым агентом имела родословная, а затем — информация (точнее, дезинформация) захватывающего дух значения. Вот в чем был успех радиоигры «Монастырь» и в последующем «Березино». Широко известно об этих операция стало только в 90-х годах.

В послевоенные годы наша разведка смогла проникнуть в спецслужбы фактически всех стран Запада и в центры идеологических диверсий: радиостанции «Свобода», «Свободная Европа», Народно-трудовой союз (НТС), Организация украинских националистов (ОУН) и др. Причем все с той же целью — дезорганизация работы.

Операция «Турнир», в которой автор принимал непосредственное участие, — это проникновение в агентурную сеть канадской спецслужбы. В процессе ее проведения был пассивный период, предшествовавший операции, когда разведчик только фиксировал интерес канадцев к себе, а затем — его согласие на «сотрудничество» при условии работы только на территории западных стран, а не в СССР.

Как и в «деле Пеньковского», операция «Турнир» опиралась на предвидение ситуации и упреждение действий противника. Разведчик выступал в следующих качествах: информатор — в интересах нашей разведки о приемах и способах работы канадцев; дезинформатор — в области экономических отношений советской стороны с Западом; провокатор — сбор сведений для последующей компрометации канадских сотрудников и дискредитации их службы в целом в глазах общества и собственного правительства. Факт подставы был оглашен в середине 90-х годов.

Была достигнута цель дезорганизации коллектива сотрудников контрразведки — Канадской королевской конной полиции, — занятой работой против граждан советской колонии в Стране кленового листа.

ПРЕДВИДЕНИЕ И УПРЕЖДЕНИЕ — УСПЕХ «ДЕЛА»

При организации подстав в 20—70-х годах наша разведка проводила легендирование различных сторон операций на высоком уровне, особенно при подборе и подготовке на эту роль чекистов-разведчиков либо агентов органов госбезопасности. Главным «инструментарием» в таких акциях были следующие особенности.