Совсем не шевеля головой, деревенский целитель охватил его взглядом, и без удивления констатировал:

— Ты.

— Я, отец, я.

— Зачем приехал, Возделывающий землю?

В очередной раз подивившись (про себя) величине и обилию тараканов в голове собеседника, капитан пожал плечами.

— Решился?

Не дожидаясь ответа, впился своими глазами в глаза гостя, и через мельчайшее мгновение сам себе и ответил:

— Вот даже как.

Помолчал, затем попросил-приказал:

— Похвались, прибавлением в семействе.

Следуя за хозяином дома к машине, Георгий все никак не мог отделаться от ощущения того, что в прошлый раз фигура знахаря была заметно плотнее, а походка — легче и энергичнее.

«Болеет, что ли?».

А затем терпеливо ожидал, пока тот вдосталь насмотрится на недавно приобретенных, но уже по-настоящему дорогих сына и дочку. Одновременно вспоминая, каких нервов и взяток ему стоило оформить все документы, и тихо радуясь. Тому, что смог, успел, настоял, и получил — свою награду. Даже если старик соврал и его в дальнейшем ждет невеселое существование калеки-пенсионера, два его сокровища, его солнышко и луна — они останутся при нем. И будут светить ему в радости и печали. Следовательно, и жизнь его приобретет новые краски и новый смысл.

Установившуюся тишину нарушил пробегающий по своим собачьим делам небольшой кобелек — но не лаем. Сделав небольшой крюк, безымянная, и изрядно лохматая псина осторожно ткнулась носом в бедро пожилого мужчины и радостно фыркнула, бешено молотя в воздухе огрызком хвоста. Замерла, принимая немудреную ласку, а потом, как ни в чем не бывало, потрусила себе дальше.

Вздохнув, травник достал из кармана своей безрукавки небольшой блокнотик с огрызком карандаша, и с минуту что-то писал. Затем с удивительно звонким треском вырвал страничку, и протянул счастливому отцу:

— Все, что в списке, можно купить в любой городской аптеке. Сам с детьми ко мне в дом. Начинаем сразу, как прибудет заказанное.

Закончив последнюю фразу, он спокойно развернулся и ушел, оставив калитку открытой, а капитана и его друга-сослуживца в полнейшем недоумении.

— Чудной дед. А, Жора?

Тот только отмахнулся, с интересом разглядывая полученный «рецепт» и ровные строчки непонятной латыни. Ковырнув кончиком ногтя небольшой лиловый цветочек в самом верху записки, и убедившись в том, что тот не приклеен, а являет собой одно целое с бумагой, «пациент» задумчиво хмыкнул. Чуть-чуть помял, понюхал и со вздохом передал товарищу:

— Дед как дед. Ты это — водки пару бутылок прихвати, а? Чувствую, пригодится…

Распаренная, пышущая жаром плоть упруго прогнулась под нажимом длинных костистых пальцев, пропуская острые кончики до самого позвоночника. Массирующее движение, еще одно — и где-то внутри человеческого тела раздался едва слышимый хруст.

— Выдохнул!

— Ха!

Узкая ладонь травника неспешно прошлась вдоль спины капитана, и тот, безропотно и безмолвно терпевший все три часа мучений, которые травник словно издеваясь, назвал «подготовкой к лечению», не выдержал и зашипел. И было от чего — по его ощущениям, ему только что щедро плеснули жидким огнем вдоль спины.

— Сегодня переночуешь здесь, старайся попусту не шевелиться.

Пациент, не удержавший вздоха облегчения (пытки закончились!), нашел в себе силы повернуть голову и хрипло поинтересоваться:

— А если по нужде?

Та же ладонь плавно прошлась перед его глазами, и последним, что услышал мужчина сквозь внезапно навалившуюся на него дремоту и негу, было тихое:

— Спи.

Приоткрыв дверь парилки, Виктор Николаевич с еле слышным всхлипыванием втянул в себя глоток свежего ночного воздуха, отдающего летним разнотравьем и вкусным березовым дымком. Отер небольшим полотенчиком мокрое от пота лицо, присел на ступеньку и задумался.

«Уже не тяну, еще чуть-чуть — и прилег бы на полку рядышком с воякой».

Поглядел на руки и ноги, заметно высохшие за прошедшее время, и без сожалений, но с легкой ноткой грусти констатировал — его время на исходе. Конечно, жизненный путь окончится не завтра, не через год, и даже не через три… Быть может. Если не лечить. Но в любом случае — прежние силы к нему уже не вернутся, никогда.

— Н-да, никогда.

Как глупо и быстро все прошло! Сколько не узнал, сколько не успел, какие возможности упустил!.. Как поздно он понял, насколько интересной может быть жизнь!..

А может, это его подкосила недавняя потеря? Внезапная, и оттого еще более горькая? Его вторая жизнь, его сны, чудесные и красочные, переполненные яркими эмоциями и удивительно правдоподобными ощущениями, дающие силы и вдохновение — исчезли. Теперь, стоило ему смежить веки, и вместо ставших привычными и даже необходимыми картин чужой жизни, приходила какая-то непонятная мутная хмарь. Серая, пронизанная редкими отголосками тоски и сильного страха, приносящая порой приступы долгой, ноющей боли…