— Ну, что же, Зоя, спасибо за информацию, — проговорил я, задвигая на место полки книжного стеллажа. — Теперь запишите мне, пожалуйста, данные на охранника, домохозяйку и Геннадия.

Зоя молча проследовала к столу, взяла со столешницы листок бумаги и протянула мне.

— Возьмите! Я знала, что вам понадобятся данные на подозреваемых лиц, поэтому записала их координаты.

Вот и списочек-то с данными у Зои, как у исполнительного секретаря, заготовлен заранее.

— Домработница живет неподалеку отсюда, в соседнем поселке, брат Владимира Алексеевича — в Малаховке, а охранник, как я и говорила, в гостевом домике. У него там своя комната. Так что с ним вы можете встретиться прямо сейчас.

Зоя говорила одно, а в ее глазах читалось совсем другое. Убежден, она тоже испытывала сексуальное влечение, и если бы не возможные камеры да жучки, наверняка бы прильнула ко мне. Мы бы слились с ней в долгом поцелуе, а потом я бы овладел ею прямо здесь на довольно-таки крепком массивном и удобном для подобных дел столе. Но мешает муж сатрап, будь он неладен!

— Позвольте, я вас провожу в гостевой домик, — предложила Зоя, повернулась и направилась к двери.

Я двинулся следом. 

Вопреки обещанию проводить меня в гостевой домик Зоя выходить из основного дома не стала. Во-первых, одеваться не хотела, а во-вторых, статус богатой хозяйки не позволял провожать нанятого работника к челяди. Ладно, я не обидчивый и сам дойду. Я надел обувь, накинул на плечи куртку и, оставив Зою в холле, выскочил за порог и перебежал к гостевому домику. Дверь оказалась открытой, и я, не постучавшись, вошел внутрь. Конечно, по сравнению с особняком Шумилиных гостевой домик был сир и убог. Но, разумеется, по сравнению с особняком. Для обычного гражданина он считался бы хоромами. Два этажа, примерно сто пятьдесят метров жилой площади, автономная водяная отопительная система, канализация — что еще нужно для счастья простому российскому обывателю? Я бы тоже не прочь такой заиметь. Просторная кухня, совмещенная со столовой, комнаты, бойлерная, туалет, ну и подсобка для каких-нибудь хозяйственных нужд, а может быть, и жилая комната. Двухпролетная полированная лестница вела на второй этаж. Все, решено, если к тому времени, когда выйду на пенсию, не построю себе такой дачный дом, то пойду работать охранником на дачу к крутому бизнесмену.

Счастливчик охранник, живущий в таких хоромах, уже встречал меня у порога. Это был широкоплечий, плотный, чуть выше среднего роста мужчина лет сорока пяти, одетый в камуфляж. Лицо у него широкое, мясистое, но без признаков злоупотребления алкоголем. Подбородок округлый, твердый, полные губы плотно сжаты, лоб низкий, в бледно-голубых глазах под кустистыми бровями настороженность. Судя по выправке, короткой солдатской прическе и задубевшей, очевидно, на полигонах коже, охранник из бывших военных.

— Здравствуйте, — сказал я, протягивая руку для приветствия. Церемониться не стал, чай, не из господ Шумилиных, представился по-простому, без отчества. — Игорь Гладышев.

Мужчина сильно сдавил мою ладонь, но я был наготове — спортсмен все же, меня не так-то легко заставить поморщиться от чересчур крепкого рукопожатия.

— Тимофей Легков, — назвался мужчина, окая, как говорят волжане. — Владимир Алексеевич меня предупредил, что вы зайдете побеседовать. Проходите, пожалуйста, разувайтесь, снимайте куртку.

Я повесил куртку на крючок, скинул обувь, но вот тапочки надевать не стал, потому что здесь были постелены половики.

— Проходите в мою комнату! — охранник шагнул к ближайшей двери и распахнул ее.

Я воспользовался приглашением и вошел в помещение. Это была приличных размеров комната с хорошей кроватью в ней, обеденным столом, шкафом и, что меня удивило и порадовало, системой видеонаблюдения, стоящей у дальней стены на компьютерном столике. Если есть видеонаблюдение, значит, можно кое-что узнать и о преступнике, совершившем кражу.

Я хоть и не психолог, все же понимаю: чтобы добиться задушевной беседы с незнакомым человеком, надо его к себе расположить. Вот я и спросил:

— Откуда вы, Тимофей, с таким приятным горьковским «оканьем»?

Наверняка не каждый в Москве говорил ему подобные комплименты, все больше над его говором посмеивались, а тут вдруг я похвалил, да еще с Максимом Горьким сравнил. Любой растает. Не стал исключением и Легков.

— Я с Поволжья из Иваново, у нас там все так говорят, — ответил он, и его широкое лицо расплылось от довольной улыбки. — Я всю жизнь пытаюсь избавиться от этого говора, но никак не получается.

— Да и не надо, мило звучит. — Я указал на стул. — Можно присесть?

— Да, да, конечно, — засуетился Легков и выдвинул из-под стола стул.

Я уселся и положил руку на стол.

— А здесь-то как оказались?

Легков сел на стул напротив меня. Очевидно, живущему в одиночестве охраннику не с кем было перемолвиться словом, и он был рад общению с новым человеком, говорил охотно.

— Получилось так, что я в армию попал служить в родные края. После службы остался прапором. Обзавелся семьей, долгое время жил в Иваново, а потом перекинули на Урал. Жена ехать туда наотрез отказалась. Я там пять лет отслужил, а затем под сокращение попал и меня уволили. Когда вернулся домой, оказалось, жена себе другого мужика нашла, — прапорщик в отставке помрачнел, — в общем, разошлись мы с ней. Деваться некуда, квартира у нее осталась, вот я сюда и подался охранником.