Лаврайн ойкнул, сделал еще один шаг назад и плюхнулся на тюфяк. Но уже в следующее мгновение вскочил с него, ибо тот отвратительно вонял грязным старческим телом, закрыл лицо руками и в отчаянии закружил по комнате.

– О нет… нет… Дыв, за что?.. Я ведь только хотел… только хотел… Теперь мне конец! Теперь я покойник… Если не король, то поборники… И он, и они…

Юноша отступил в самый дальний угол от Фейлана, опустился на пол и отчаянно зарыдал. А Фейлан снова сел на скамью и стал терпеливо ждать. Он намеренно спровоцировал у Лаврана истерику, чтобы тот дал волю своим чувствам. После бурного всплеска эмоций обязательно приходит расслабление, человек успокаивается и начинает спокойнее воспринимать все беды, свалившиеся ему на голову.

Когда плач Лаврайна постепенно перешел в тихие всхлипывания, Фейлан рассудительно заговорил:

– На самом деле ситуация не такая скверная, как вы думаете. Никто не знает и не узнает, что вас освободил колдун. Я устроил все так, будто вы сами все сделали.

Лаврайн перестал всхлипывать и поднял голову. В его глазах затеплились искорки надежды.

– И что же я сделал?

– Среди ночи притворились, что вам стало плохо, один из стражников зашел проверить, а вы задушили его оторванным куском простыни. Завладев пистолем, убили другого часового, из-за выстрела в башне поднялся переполох, и, пока остальные охранники разбирались, что к чему, вам удалось проскользнуть мимо них незамеченным. А как вы выбрались за пределы дворца, уже сами придумаете. Можете просто сказать, что вам посодействовал один из ваших доброжелателей, и умолчать о деталях, дескать, чтобы не навредить ему. Будьте уверены, эта моя услуга вам ничего не будет стоить. Я не потребую от вас ни денег из королевской казны, ни обещания заложить душу.

– Но зачем? – озадаченно спросил Лаврайн, продолжая сидеть в углу. – Зачем вам это? Вы же колдун и должны были бы помогать королю. Он предал веру, выступил против поборников… он ваш естественный союзник. Но вы помогли мне. Почему?

– Такова воля Темного Властелина, – сдержанно ответил Фейлан. – А я всего лишь исполняю его приказы и не задаю лишних вопросов.

От этих слов Лаврайн весь сжался, а потом нервно рассмеялся.

– Да полно вам, не выделывайтесь! Это глупый народ верит, что все колдуны и ведьмы служат Китрайлу. А я – принц, человек образованный, и не ведусь на вранье наших поборников и проповедников.

– О! – удивленно поднял брови Фейлан. – Выходит, вы не так уж преданы Святой Вере?

– Мне плевать на нее! – Впрочем, было видно, что Лаврайн и сам испугался своей дерзости. Вероятно, до сих пор никогда не говорил этого вслух. – Она предназначена для того, чтобы держать в покорности чернь. Из-за этого я всегда презирал своего отца, мне было стыдно, что он, такой блестящий вельможа, воспринимает все религиозные небылицы с доверчивостью невежественного крестьянина.

– Почему же тогда вы не поддержали короля? Почему выступили против него?

– Потому что он обречен на поражение. Возможно, его и поддержит дворянство, но только не народ. Простые лахлинцы готовы родным детям перегрызть глотку за Святую Веру. Имар недооценивает силу народа, опирается лишь на высшие сословия и потому проиграет. А я следующий в очереди на престол, и мне выгодно поддерживать поборников. Хотя признаю, что с этим переборщил, не стоило так резко осуждать Имара. Тут я погорячился… Но теперь, когда я свободен, это сыграет мне на пользу. Теперь и рядовые поборники, и глупый народ с радостью признают меня своим вождем. А Поборнический Совет уже ничего не сможет с этим поделать.

«Какой же ты циничный подонок! – с отвращением подумал Фейлан. – Жаль, что я не могу прибить тебя…»

– Как видите, – продолжал Лаврайн, осмелев, – я с вами искренен. Так и вы будьте со мной откровенны, объясните, почему помогаете мне. Каковы ваши мотивы?

– Это не только мои мотивы. Я действую в интересах большинства абрадских колдунов. – Фейлан понял, что принц, ради собственного же душевного спокойствия, ни за что не поверит во вмешательство в события Ан Нувина, поэтому решил изложить точку зрения, которой придерживались многие вельможи на Абраде. – Мы заинтересованы в существовании нынешнего режима на Лахлине, нам на руку непримиримая позиция поборников в отношении магии. Творящиеся у вас безобразия предостерегают жителей Абрада от попыток запретить использование чар. Страшные истории о местных порядках, о нищенской жизни лахлинцев, о массовых преследованиях ни в чем не повинных людей напрочь отбивают у абрадцев желание следовать вашему примеру. И пока существует Лахлин, где поборники, избавивившись от колдунов, захватили власть в стране, ни один абрадский король, ни один князь не решится ограничить колдовские привилегии. Именно по этой причине нам невыгодна победа короля Имара. Мы хотим, чтобы Лахлин и дальше оставался пугалом для остального мира.

– Что ж, достаточно откровенно, – сказал Лаврайн и наконец выбрался из своего угла. Даже подошел к столу и с немного брезгливым любопытством осмотрел магический фонарь, хотя прикоснуться к нему так и не решился. – Но я не пойму, почему вы избрали такой сложный путь. Куда проще просто убить короля.

«Что правда, то правда», – мысленно согласился с ним Фейлан. Он и сам этого не понимал. Однако был рад, что не получил такого приказа, поскольку симпатизировал намерениям Имара укоротить Конгрегации руки и в глубине души искренне желал ему успеха…

– Это исключено, мой принц. Мне и так будет несладко, если станет известно о моей деятельности на Лахлине. Но в конце концов жизнь лахлинских гвардейцев никого особо не интересует. А вот убить короля, пролить королевскую кровь… – Он покачал головой. – За это меня просто распнут! Каждый король на Абраде будет желать моей смерти – не из теплых чувств к Имару аб Галвину, а из королевской солидарности, из стремления показать всем, что особа короля священна и каждый, кто покусится на нее, хоть колдун, хоть обычный человек, непременно заплатит за это жизнью.