– Какой вы, право, нетерпеливый: то, не успев одеться, к дамам врываетесь, то норовите, не получив согласия, забрать цветы…

Если бы не выпитая водочка, то цветом лица Максим сравнялся бы с Нарышкиным.

– Атака и натиск – вот девиз конногвардейских юнкеров! – попробовал он выправить положение и захватить инициативу.

– А я и не знала, что у конногвардейцев принято ходить в атаку без штанов…

Старшая при этих словах, прикрыв рот ладонью, хихикнула.

«В матушку пошла – такая же ведьма!» – натянуто улыбнулся Максим и опять попытался галантно поклониться.

– Лейб-гвардейцам штаны лишь помеха, ежели дама в ночной рубахе…

На этот раз покраснела она, а сестра опять хихикнула, прикрыв рот. Воспользовавшись кратковременным смятением в стане врага, Максим сумел забрать цветы и понюхал их.

– Полагаю, матушку на подмогу вызывать не станете?!

Но его вопрос пропустили мимо ушей.

– Приятнее лука пахнут?..

«О-о-о! Какая стерва. Я должен ее непременно обломать», – решил он.

Услышав про лук, Нарышкин автоматически, как до этого старшая купеческая дочь, прикрыл рот ладонью.

– Благодаря вашей экономной маменьке скоро, как лошадки, и вовсе на травку перейдем.

Рубанов запихал в рот букет и откусил половину.

Младшая опять смутилась.

– По-моему, в этом букете присутствовала трава, от которой через несколько часов умирают в страшных судорогах…

Ч…р…т…вол. – Выплюнул он цветы и прополоскал рот водкой.

– Господин юнкер, думаю, уже несколько дней, как молочко перестал употреблять?! – выразить мысль до конца она не успела, а ловко увернулась от Максима и кинулась бежать. Разозлившийся от насмешек юнкер решил просто оттаскать ее за косу.

Несмотря на высокий рост и полноту, бежала она удивительно легко и грациозно.

– Сейчас я выпью твое молоко, – задыхаясь, грозился он.

– Прежде догоните, – ровным голосом, обернувшись, прокричала девчонка. – А во-вторых, у меня пока нет молока…

– Ежели догоню, то появится!– уже прохрипел Рубанов, сминая сапогами лютики и ромашки.

Ее сарафан мелькал среди зелени и белых березовых стволов, иногда сливаясь с ними. «Пожалуй, не догоню!» – расстроился задыхающийся от бега юнкер, с яростью слыша удаляющийся девичий смех.

Вот она по самые плечи провалилась в лощину, и Максим видел только ее голову. Через минуту он сам спустился по пологому, поросшему травой склону в неглубокий овражек и зашуршал сухими скрюченными прошлогодними листьями, сбивая коленями широкие и сочные пласты лопухов.

Она уже вылетела наверх и оглянулась.

«Ежели б на саблях, я бы, может, и осилил, но в беге…» – решил он уже сдаться, но тут увидел, что коса ее захлестнулась вокруг тонкой березки. Болезненно дернув головой, она попыталась освободиться, но время ушло, и юнкер свалил ее в высокую зеленую траву, краснеющую земляникой. Он лежал на ней и никак не мог отдышаться. Слезы выступили на глазах у побежденной.

– А матушка-то далеко!.. – впился в ее губы Максим, но поцеловать как следует не смог – не хватило дыхания.

Она попыталась вырваться, но Рубанов крепко обхватил ее руками и ногами, ощутив под собой трепет женского тела. Совсем рядом он увидел испуганные темные глаза и припухшие губы. Дыхание ее было чистым и приятным. Не спеша он сорвал губами красную ягоду и раздавил ее языком. Во рту стало свежо от терпкого вкуса.

– Пустите! – снова попыталась она вырваться.

Ничего не ответив, он лизнул ее в верхнюю губу кислым от ягоды языком, затем, не торопясь, нежно укусил нижнюю сочную губку и поцеловал в уголок рта. Неожиданно она прекратила сопротивляться и обмякла. Разрумянившееся девичье лицо спряталось у него на груди.

Максим задохнулся от счастья. Его душа растворилась в этой девушке, в этом лесу, в этой траве с красными ягодами…

Обратно они шли медленно.

– Будешь знать, как дразниться! – по-детски буркнул Максим, подходя к пасшимся лошадям и сидевшим на попоне Нарышкину с дамой.

– Теперь, мой мальчик, я тебя совсем задразню… – счастливо улыбнулась она, – и когда ты успел так научиться любить?! – польстила его тщеславию.

«Не важно, когда и где; важно, что кто-то тебя успел полюбить раньше…» – ревниво подумал он.

– Упали? – глядя на зеленые колени, поинтересовалась сестра.

– Ягоду собирали… – ответила младшая.

– А ты собирала лежа?! – съехидничала старшая.

– Ну что за языки у вас? – прервал их диалог Максим. – Скоро на клавикордах ими играть научитесь! – Налил в стакан водки.

– Ребенки еще, а водку как хлещут! – отвернулась от него старшая.

В бешенстве пошел запрягать Гришку. «Лосины следует поменять», – решил он. Младшая навязалась ехать с ним под предлогом перемены одежды. До окраины Стрельны она сидела сзади, крепко прижавшись грудью к его спине, дальше пошла пешком.