И радостно потирать руки!

Только сталь и золото позволяли хоть как-то удержать ценность, испуганно убегавшую от воды и шампиньонов через деньги к более надежным субстанциям. Потому что ценность — это поток, это вода: без русла, без трубы блуждает она беспомощно, влекомая каким-то своим внутренним беспокойством. Шустрая, как подросток. А почему бы ей в таком разе не течь к безопасной пристани нашего ящичка? (Двадцать грощей найдутся?) Похожая природа, в сущности, у каждого бизнеса: дать говно, все что угодно, получая за это пусть мало, но зато в таких количествах, чтобы это «мало», это «почти ничто» обменять хоть на каплю, на крошку реальной ценности, на слиточек золота или пачечку ровненько сложенных в шкатулке долларов, которые можно ночью достать, поглядеть, а то и погладить, поцеловать, понюхать и т. д. (Еще что-нибудь желаете?)

Скажу так: в ботинках «Relax» я ходил, из дюралекса [14] кофе пил, на электронные часы (с калькулятором) смотрел, подержанного «малюха» (модель «Сахара») приобрел, одним из первых в Явожне спутниковую антенну на крышу установил, на отдых цвета кофе с молоком ездил — вот он, исповедальный перечень потребительских грехов сына века, моих грехов.

Впрочем, с сосисками для хот-догов было туго до тех пор, пока не распрощались с социализмом.

Бррр! Холодно. Снимаю одежду, а, была не была, раз могу позволить себе полноценное омовение в ванне! Богатенький, и на это денег хватит. Это столько стоит, боже мой как эти красные колесики в счетчике крутятся! Но как только человек погрузится в теплую жидкость и в ванне свое тело расправит, то и думается ему лучше и он обязательно что-нибудь придумает, с чего потом сможет купоны стричь, так что в итоге купание оправдывает себя. Впрочем, и на толчке сидючи, тоже хорошо с мыслями собираться и планы строить, о деньгах думать, о бизнесе, да и выходит дешевле. Погружаюсь в ванну. Вся комната в испарине. Надо бы как-нибудь все тут покрасить, отремонтировать, потому что когда я это строил, то все вокруг было как бы с левым уклоном: из левого кирпича строено, из левых партий приобретено, левой краской крашено, так что теперь все осыпается, надо бы соскоблить, покрасить, пока дела хоть как-то идут… Дом, говорят, оседает. А как ему не оседать, если все в моей жизни построено на песке.

С другой стороны, это был период бури и натиска. Sturm und Drang! Восемьдесят за ногу его дери второй год! Мягко говоря: проблемы с поставками стройматериалов. Боже! Ну хоть шаром покати. Узнал я, что в какой-то деревушке недалеко от Новой Руды есть частный кирпичный заводик, где можно задешево купить приличный кирпич. Сажусь в «малюха», еду, подъезжаю, круто торможу. А там какие-то люди точно призраки колышутся возле кирпичного завода. Выхожу, дверцу захлопываю, добрый вечер, господа. Я за кирпичом. А они, мягко говоря, в нетрезвом до такой степени состоянии, что челюсти их онемели и ответить не могут. Только охранник вышел из будки и рассказывает мне, что произошло. Выясняется, что первая партия кирпича так здорово у них вышла, что они упились на радостях. Охранника то и дело в Новую Руду за водкой посылали. Так допосылались, что вторую партию из печи забыли достать! В итоге потеряли несколько десятков тысяч кирпичей, вон, смотрите… И показывает мне гору глины, ни на что больше не годящейся, какого-то говна, что от тех кирпичей осталось. Вот они и пьют, но теперь уже с горя. Один из этих бизнесменов с кирпичного завода сыграет потом в моей жизни не последнюю роль. Однако, не забегая вперед, напомню, что хозяев было двое. И с этим заводиком как-то не ахти у них шло. Были проблемы с деньгами. Эх, им бы найти такого Сашку, как у меня, и тогда бы дела у них лучше пошли, да вот не нашлось. Короче, решили они, что заводик кирпичный надо поделить. А точнее, как это у нас бывает, одному — заводик, а другому (а был он слесарь-сантехник по образованию или что-то вроде того) — деньги. Вот только денег не было. Куча глины после кирпичей и металлолом. Потому что кто-то заплатил им металлоломом. Пусть не простым, а медным, но все равно ломом… Ну значит, так, я беру заводик, все расходы, все проблемы беру на себя, а ты бери этот замечательный лом. А этот слесарь-сантехник, бедненький такой, затюканный, говорит: а хуй в жопу! Беру этот лом и возвращаюсь к матери в хозяйство в деревне Млынок под Бытовом. Карьеру свою неудавшуюся безвременно на земле закончу. Тут как была стерня, так и останется стерня. Все золотые прибамбасы-ананасы, все надежды — все по дешевке за спокойствие отдам. За воздух свежий, за молоко прямо из-под коровы, за вечера в хате. Иметь или быть — вот в чем вопрос, так возьми ж ты эту медь и будь. Может, этот металлолом под Бытовом на что сгодится? Грузовиком на северо-восток вернулся. А поскольку, как я уже говорил, времена стояли первозданные, и была это земля обетованная, и все менялось, тут и явилось чудо: в течение недели лом подорожал в Польше в полторы тысячи раз! В полторы тысячи раз! Ай-вай! Он и оглянуться не успел, как превратился в богача. Без запекания сэндвичей, без обивания порогов. Пусть здесь стерня стелится низко, а скоро будет Сан-Франциско! Пусть здесь растет дремучий лес, а вырастет Лос-Анджелес! Да что там будет, уже есть! И около Познани, как едешь на Гнезно, он основал большое Предприятие Оборота Цветными Металлами. С главным управлением металлургического завода «Польская медь» деловые контакты наладил… Тогда этот цветмет достать было гораздо легче, чем сейчас. Его просто скупили и вывезли в Гамбург. Там за это он получал марки и привозил их в Польшу, под Гнезно. Раскладывал по ящикам, в сумки, садился перед телевизором, открывал мерзавочку водки люкс из «Певекса» [15] , пускал фильм по видаку. И все. Все, конец работы. На работе я его только раз в жизни видел, притом пьяного, перед киричным заводом, когда они забыли вынуть партию из печи и пили с горя, в помятом прикиде бизнесмена, со съехавшим набок галстуком, но Фелек, у которого везде знакомые, особенно в определенных кругах, говорил, что это тот самый слесарь-сантехник, который в одночасье стал ворочать деньжищами порядка больше миллиона долларов в месяц. Охрану завел… Тогда еще, в первой половине восьмидесятых! Тогда по телеку как раз шел сериал «Возвращение в Эдем», вот и назвали его фарцовщики Шейхом Амалем. Саша! Поди потри мне спинку!

А я в этой ванне со своими сэндвичами-запеканками! Что поделаешь — зеленщик все еще в фаворе у фортуны, ничего удивительного, если он одной половинкой жопы в политике сидит, а вторая половинка у него… короче, чтобы было чем срать. Так баблом и срет. Ничего, мы еще посмотрим, у кого жопа лучше… (Сашенька, нежней…) Будь у меня несколько теплиц, я тоже открыл бы цветочный магазин. Будь у меня пекарня с лицензией на производство пирожных, открыл бы кондитерскую. Вылезаю из ванны, но воду не спускаю, ни в коем разе. Теперь всю неделю буду ведром черпать, унитаз смывать. Надо в конце концов к чему-нибудь прийти. Саша! Вот черпачок, зачем воде пропадать. Богатые и те экономят, а нам-то сам Бог велел. Хотя если Саша отвалит свой гарнир, то и целой ванны может не хватить.

С кондитерской дело было так: сижу раз в ломбарде, за окном идет черный снег с шахты Мысловице, двери открываются, входит какой-то юнец, что-то за собой тащит. Куда? Куда тащишь, что это? Дверь за собой прикрой. Да не получается у него, человека что ли какого за собой тащит?! Нет, не человека, хуже. Мороженое тащит, но мороженое размером в человеческий рост. Громадное пластмассовое, покрытое лаком мороженое на металлической подставке: три шарика в рожке в полтора метра. Куда это ты тащишь, у кого, недоносок, свистнул? А юнец на это, что, дескать, купил у одной женщины. Манька Барахло зовут эту особу… И чтобы ему хоть сколько-нибудь за этот муляж дать взаймы. А вот не дам, решил я, но вдруг в голове у меня ожили прежние мечтания. О кондитерской, о машине для производства мороженого. Думаю, знает стервец, чем меня пронять. Погоди-ка, погоди, парень, вернись-ка… Где еще я такое мороженое так дешево куплю? Осмотрел, обстукал. Дырявое чуток под шариками, точнее, под розовым больше всего, да ладно, возьму на чердак, заделаю фанеркой, загрунтую, покрою лачком — и раз-два — мороженое в лучшем виде, как новое будет. Даю парню десятку, последняя цена! Придется немножко переделать, перекрасить, если его украли с той кафешки, что перед костелом, но ничего, переделаем на малиново-фруктовое, и никто не узнает. Может, со временем… Бог даст… Выставлю его у себя перед заведением. И тогда у народа слюнки потекут.

Пришлось бы ради этого машину для мороженого покупать в рассрочку. Потому что я не признаю липы, никаких там поставок от «Шеллера», от «Альгиды», искусственных, химических. Все от начала до конца у меня производится. От дойки коров — специально нанятые бабы доили бы, другие специально нанятые бабы резали бы клубнику, фрукты, у меня были бы только три вкуса и кассате — фруктовый наполнитель. Потому что когда много вкусов, то сразу понятно, что это ложками набрали из поставок в ведерках, химией подкрасили и надушили. На один вкус, если хочешь по-человечески сделать, так наработаешься, что если у тебя больше трех вкусов плюс наполнитель, то у клиента подозрение должно возникнуть. А эти кассате я бы самолично целыми неделями через марлю протирал, чтобы под мрамор получалось. Вот это настоящее искусство!

Такие вот дела! Сам товар производишь, никакому хрену, вору-оптовику, не платишь, само у тебя печется, само родится, ты только срезаешь и сразу в собственное заведение. «Гвоздики от Барбары», плохо что ли звучит? От Барбары на Барбурку, вокруг полно шахтеров, не каких-то там безработных, как сейчас. Тогда День шахтера, Барбуркой называемый, шумно отмечали, пончики, водка, цветы, а я сидел бы в моем прицепе и красным бы рабочий класс одаривал. Подумывал я и о венках траурных, но это уже слишком большая весовая категория. Зеленщик зарабатывал на производстве искусственных цветов на могилы, пластиковых, только это ниже нашего достоинства, Саша. Такие бумажные цветы, пластиковые горшочки такие вот, барахло последнее, на ярмарке в Познани руководительницы «Сполэма» [16] заказывали оптом для всех отделений в Польше, вот бы дела могли пойти, да западло мне было. Оно конечно, на День Всех Святых [17] я посылал Фелюся и Сашку на кладбища тырить хризантемы, которые потом продавали под кладбищенской оградой, разве не так было, Сашка? Так! Золотое было времечко! Не вернуть. Помнишь, Сашка, как ты не хотел эти цветы воровать, мол, доход фиговый, а беготни много, притом по помойкам! Эх, Саша, Саша… Ты ведь не ради денег цветы эти воровал! а из романтики! «Похитители хризантем» — чем не название для романа. Ты хоть читаешь когда, Саша, книжки какие-нибудь? Вот поэтому и не понимаешь, как это хорошо — быть похитителем цветов. Не автомобилей, не всех этих твоих стиральных машин, телевизоров, а цветов. Таких воров по запаху узнают, по тяжелому запаху кладбищенских помоек, вот она — романтика, Бритвочка. У меня характер такой, романтический, ужин вдвоем, вечер у камина, цветы. Бывают в жизни такие моменты, Саша, когда два человека хотят… просто хотят быть так близко, что… что ближе некуда… В знак того и дарят друг другу цветы. А мертвым один хрен. Кто в аду, это мы уже прекрасно знаем, вон, смотри… весь район в нашей картотеке, вместе с болезнями, спасибо студенту. А кто у Господа Бога, тот уже и так счастливый, и ему от этих цветочков полудохлых никакой практически разницы, разве нет? И Господь Бог, и Богоматерь лучше всех знают, что, как только я на ноги встану, сразу в костел щедрые пожертвования потекут и, может, даже пристрою боковой алтарь Богоматери Цветочной, покровительнице похитителей кладбищенских цветов. В паломничество в Лурд отправлюсь. В чем на коленях (я уже святой Ее образ себе в комнату повесил, а перед ним — скамеечку для коленопреклонения поставил) и даю обет Приснодеве.

Что пока еще, мягко говоря, без особой реакции с Ее стороны. Получилось пока что только с сэндвичами. А еще к этому прицепу прицепился санэпид как ненормальный! Как только я слышу «санэпид», то… то такие во мне эмоции бурлить начинают! Острые как нож. Все равно что услышать «бешеная собака»! Суки драные! Санэпид, налоговая инспекция, Хозяйственная Сука палата! [18] Рабоче-крестьянская инспекция! Чтоб гореть вам всем ясным пламенем. Милиция, полиция. Это все первостатейные курвы! Если бы такая пришла ко мне, я не ручаюсь, что чего-нибудь не подложил бы ей в сэндвич! Сыр из хрена собачьего, гнилые ядовитые грибы из лесу, кетчуп из крови! А лучше всего такую к пожизненному расстрелу приговорить! Потому что один раз убить мало. Надо в подвал закрыть и кипятильником поджаривать! Чтоб извивалась, чтобы вонь от нее пошла! О ненависть — вот великое чувство, вот сила! Но нашла коса на камень! Я не отступлю, я не дам себя растоптать. Не дам. Можете меня клевать, не расклюете. Еще посмотрим, кто будет смеяться последним!