– Катастрофа? – переспросил Брангвен.

– Великий Люпус! – пробормотала Мораг.

– В чем дело? – спросила Катрия.

– Медведи Кольца восстают против волков.

– Но мы всегда жили в мире с медведями, особенно в Кольце. Это невозможно! – воскликнул Брангвен.

– Будем надеяться, – сказала другой разведчик, темно-серый самец, и повторил: – Будем надеяться.

Катрия и Эйрмид обменялись беспокойными взглядами.

– Нам кое-что известно об этом, – начала Катрия. – И с сожалением приходиться признать, что мы почти ничего не сделали, чтобы предотвратить катастрофу. Виновники всего этого – МакХиты, и как раз из-за этого мы наконец-то собрались с духом и решили сбежать.

Разведчица настороженно выставила вперед уши.

– Вы должны пойти со мной и рассказать все, что вам известно, непосредственно Намаре. Вдруг вы поможете нам избежать… избежать… – она не осмелилась произнести висящее в воздухе слово. – Следуйте за мной.

Мораг показалось, что темнота вокруг нее сгустилась еще больше и что она почти физически почувствовала тень войны.

Фаолану во второй раз назначили двойное дежурство, пообещав потом две ночи отдыха. Что-то в Кольце шло не так, но они с Эдме не могли выяснить, что именно. Новичков не допускали на гаддерговерн, то есть на собрание, на котором обсуждались все дела Дозора. Старшие члены в последнее время все больше хмурились, и даже терпеливый Крюк стал раздражительнее.

Ветры-ветрищи утихли, улетели и многие совы. Остались почти только совы-отшельники, поставившие здесь временные кузни и занимавшиеся в них своими делами.

Гвиннет тоже осталась, за что Фаолан был ей очень благодарен. Они с Эдме многое узнали от совы, почти столько же, сколько от Малахия – тайги, который обучал их распознавать повадки сов. Именно Гвиннет дала им почувствовать, что значит быть совой, хотя она была всего лишь отшельницей, прожившей почти всю жизнь в стране Далеко-Далеко.

Но даже Гвиннет не знала, что же сейчас происходит в Кольце на самом деле.

– Двойные дежурства? – спросила она, немного удивившись. – Теперь, когда ветрищи утихли, не думаю, что это так уж необходимо.

– Видишь, Эдме сейчас тоже стоит на кургане напротив Моргана, ее смена запаздывает. Похоже, что все тайги проводят все время на гаддерговерне с фенго или с высокопоставленными членами Стражи.

Фаолан немного помолчал и добавил:

– Может, ты как-нибудь выяснишь, в чем дело?

Сова никогда не слышала, чтобы он говорил таким умоляющим тоном.

– Конечно нет! Ты подговариваешь меня шпионить! Заниматься слухачеством!

– Что такое слухачество?

– Слухачи – это такие недостойные совы, что пробираются незаметно в какое-нибудь важное место, чтобы получить ценные сведения. Шпионы, одним словом. Я не такая!

– Я и не предлагал тебе шпионить, – поспешил оправдаться Фаолан. – Ну ладно, мне нужно вернуться к прыжкам.

– Не сердись, – сказала сова, успокоившись. – Мне просто не нравятся слухачи. Они занимают свое место в совином обществе и даже приносят некоторую пользу. Великое Древо тоже не гнушается их услугами.

– Понятно. Извини, что спросил.

– Ничего, – сказала Гвиннет и, расправив крылья, бесшумно поднялась в воздух.

Как часто бывало, когда Фаолан стоял рядом с совами или пристально наблюдал за их полетом, ему показалось, что внутри него пробуждаются смутные воспоминания о другом времени или другом мире. Так бывало не только с совами. Эти смутные проблески стали посещать его во время слаан лифа, то есть путешествия в поисках истины. Он еще не до конца познал истину, и она пока являлась ему лишь в обрывках. Иногда, особенно во время высоких прыжков, когда его подхватывали теплые воздушные потоки, у Фаолана возникало чувство, что его окружают тени и призраки прошлого и что он вот-вот их поймает.

Совы называли их скрумами, а волки – лохинами. Эти неуловимые тени прошлого входили в его сознание и заставляли вспоминать то, чего никогда не случалось с ним на самом деле. Ему казалось, что он вторгается в чужие сны и воспоминания, но это была не его вина. Он так и не выяснил, что именно пробуждало эти воспоминания и что заставляло его выходить за пределы настоящего.

Совершив разведывательный прыжок и приземлившись на вершину кургана, Фаолан посмотрел вниз и увидел Эдме.

– Ну что, тебя сменили?

– Да, наконец-то!

– А я пробуду тут до рассвета. Почему ты не пошла отсыпаться в логово?

– Не знаю. Что-то не хочется спать. Мне кажется, что все в Кольце чего-то ждут и что-то утаивают от нас.

– Не только от нас. Гвиннет тоже знает не больше нашего.

Фаолан задрал голову и осмотрел небо в поисках серых охотников. Уголком глаза он заметил пятнистую неясыть, зависшую в воздухе над юго-восточным краем кратера. Ему стало немного не по себе. Неужели эта сова задумала нырнуть внутрь? Нужно ли ему поднять тревогу? Он прислушался внимательнее, но не услышал хрустящего треска, который, как говорят, иногда доносится из кратера, когда к нему приближаются серые охотники. За ложную тревогу его, конечно, могут наказать – отношение к этому было довольно серьезным. Да сейчас и не сезон серых охотников. Обычно они прилетают с ветрами-ветрищами, затесавшись в толпе угленосов и кузнецов-отшельников. И все же беспокойство не проходило.