Он взглянул на нее, ища поддержки. Раньше он ни за что бы не принял помощи от Светочки. Но теперь он рассчитывал именно на нее.

— Я, кажется, получил серьезный стресс, — признался он.

— Стресс? — удивилась Светочка. — От кого?

— Это не производственное, — с усилием улыбался Владислав. — Но ты мне можешь помочь. Обещаешь?

Светочка ничего не обещала, но желала знать, что случилось.

— Я ничего объяснять не буду. Я хотел попросить тебя об одном. — сердце его болезненно билось.

— О чем? — с опаской спросила Светочка.

— Я прошу тебя об одном, — серьезно повторил он. — Выходи за меня замуж.

…Все видели, как из мастерской наладчика выходила возмущенная Светочка.

После работы ему впервые в жизни не хотелось идти домой. Он прошел парк сначала вдоль, затем поперек, обошел кругом цирк, постоял у театральной афиши.

Наконец он вернулся в магазин. За прилавком стояла грустная продавщица.

— Я как-то у вас простыню покупал…

— И что?

— Она бракованная попалась.

— Что с ней?

— Вы не подумайте, дыр на ней нет. Внешне все в порядке. Но, — Славик наклонился к продавщице, — Вы знаете, она все норовит выйти замуж.

Продавщица отвернулась.

— Постельное белье обмену не подлежит.

Безуглов и не надеялся обменять простыню. Даже если бы она и подлежала обмену, она бы этому воспротивилась. Характер у нее таков. Безуглов постоял у прилавка. Он хотел купить другую простыню, но.

Возможно, если бы он притащил домой еще одну простыню или несколько, все вышло бы по-другому. Но он не притащил. Побоялся. Или не смог: нравственные устои не позволили.

Соседки посмеивались на кухне.

Простыня сидела перед зеркалом, держала новенькую косметичку. Она была еще сырая.

— Ванну изволили принимать, — желчно усмехнулся он.

— Да. А что?

Вид у нее был благоухающий, удовлетворенный.

— Ты во многом преуспела, — удрученно сказал Славик. — Тебе удалось получить паспорт. Ты, наверное, хочешь теперь прописаться? Так вот, не надейся. Для прописки нужно заявление квартиросъемщика. То есть, мое. Но я такого заявления не подпишу!

— Обойдемся без твоего заявления, — усмехнулась она.

По этой уверенной усмешке Славик понял, она добьется своего. Почему — он не мог объяснить. Он чувствовал, путы стягиваются. Неужели придется жениться? Ни за что! Но где же выход? Бежать? Куда?

Он приехал к родителям. Не справившись об их здоровье, он прошел в квартиру, сел посреди комнаты на табурет.

— Мама, я, кажется, попал в беду, — уныло пожаловался он.

Отец повел усами. Мать погладила его по голове, как в детстве.

— Ну что ты, сынок, что случилось, успокойся, расскажи…

Он рассказал.

— Что ж ты, так и будешь бобылем жить? — спросил отец.

— Женись, мой тебе совет, — сказала мать.

— Но она — простыня! — закричал он.

— Ну и что? Бери, какая есть. Что ж выбирать? Свою любовь ты должен сам взлелеять, выпестовать… Что дано тебе… Неспроста, неспроста…

— Ты думаешь, твоя мать принцессой была, когда я на ней женился? — добавил отец. — А вот всю жизнь прожили вместе, и не жалею…

— Мама, надо мной смеяться будут!

— Ну и что? Что ты раскис, как тряпка? Будь мужчиной! Любовь вершит над людьми чудеса, Любовь всесильна. Полюби, сумей сделать из нее человека!

— Нет! Я лучше повешусь!

…Весеннее солнце грело, и, глядя на расцветающую зелень, он понял, что не повесится. Повеситься у него не хватит воли. Так неужели жениться?

— Женись, будете жить долго и счастливо, — сказал ему чей-то чужой и далекий голос, точно с небес. — Этой простыней тебя и накроют перед тем, как понести.

Владислав поднял голову и посмотрел в яркое весеннее небо.

Жить с простыней? Ходить по улицам и звать ее:

— Простыня!

А что? Простыня не самое худшее имя. Бывают Домны, Электры… Ходить повсюду и водить за собой свою постельную принадлежность… Бывает, и хуже живут люди… Жениться? А что? Заведу собаку и буду ее любить. Жить с Простыней, а любить собаку…

Возле дома его встретила управляющая — растрепанная пенсионерка с задушевными глазами.

— А-я-яй, — качала она головой. — А на вид такой тихий. Ты или женись, или не крути ей голову.