— Вот кузнецкий мафиози хотел Латышу морду набить! А тот: кх, кх — труп; глупый был. Погрузил труп, увез в деревню, вывалил. Другого — кх!.. Погрузил второй труп — увез в деревню, вывалил. А вот сельская милиция возмутилась: это не деревня, а свалка — проехать невозможно! Кх, кх — кто стрелял?

— Ну, а дальше что? — расслабившись, спросил Николаев.

— Латыш купил землю. Ему говорят: лучше поставь в огороде пугало, а то налетят вороны. А он посреди огорода стог сена поставил. Налетели «вороны» на трех «девятках». А из-под сена — скорострельная пушка — бах, бах — от «ворон» «перья» полетели: это моя земля.

— Ну и в чем смысл фильма?

— Каждый народ должен защищать свою землю.

— А как же вы смонтируете фильм, если все действие заснято на фоне американских забегаловок?

— О, это дело техники. Мы сотрем задний план, то есть задний план, поставим вашу атрибутику, и все драки будут происходить на фоне Новокузнецка. О, наливайте! — улыбался Пол Гром.

Сидоров без возражений раскрыл саквояж. От просмотра завершающих эпизодов фильма его прошиб пот. Пот выступил даже более обильный, чем когда он лазал в парную.

— Вам надо принять холодный душ, — посоветовала мисс Холлс.

От водки и пара американцев стало покачивать. Их русский все больше путался с английским. Бассейн им уже казался мелким, двери узкими, предбанник тесным, но жизнь прекрасной. Тут Сидоров и предложил:

— Чем тратить деньги на глупые съемки, вы их лучше пустите на инвестиции в нашу промышленность. Вложите их, например, в эту баню. Хорошая баня, не правда ли?

— Хорошая, — кивал Пол Гром, пытаясь уловить суть предложения. — Есть выгода?

— И немалая?

— А сколько нужно затратить?

— Сколько долларов поместится на этих стенах. Чтобы в щели не дуло.

— Это я могу.

Николаев достал из кожаной папки документы:

— Подпишите.

Американцы обклеивали предбанник долларами. Танцевали. Только Сведензналли сидел в стороне и ничему не удивлялся: пустяки в сравнении с древнеримскими спинтариями и религиозными обрядами с жертвоприношениями у ацтеков.

Сидоров, наконец, обратил внимание на скромного режиссера документального кино:

— А вы, собственно, что собрались снимать? Тоже драки на улицах?

Тот заговорил на английском.

— Сэр Дейв Сведензналли, — стала переводить мисс Холлс, — говорит, что он считает неправильными выводы сэра Пола Грома насчет эпохи первоначального накопления капитала в России и хотел бы их опровергнуть на практике с помощью документального кино. Он считает, что культура современной России выше, чем культура Запада в аналогичную эпоху в Америке, а, следовательно, и социально-экономические процессы здесь должны протекать иначе. К тому же Россия переживает не первый, а уже второй этап приватизации — денежный. Он хотел бы снять крупное промышленное производство, предпринимательство, фермерство, социальную сферу и забастовки и на этом основании судить о степени мафиозности Сибири и о роли мафии в жизни людей.

— Ах так… Поехали, — сказал Николаев тоже по-английски и увел Сведензналли из бани.

Когда за американцами приехал шофер Гусев, в предбаннике он увидел продюсера в углу, склонившего голову на плечо оператора, завернутого в простынь, мисс Холлс, лежащую на лавке. Из пустого бассейна торчали ноги Пола Грома. Все спали. Банщица веником выметала отшелушившиеся от стен доллары. Сидоров собирался уходить.

— Куда их везти? — решил уточнить Гусев. — В гостиницу или в вытрезвитель?

— Пусть отдохнут до утра. Они думали, что у нас здесь все ковбои… что каждый только и думает, как бы кого пристрелить… Нет, те времена ушли. Нынешняя эпоха — экономическая.

Утром в кабинете Дронова включился селектор:

— К вам американцы с претензиями.

Пол Гром начал речь от двери:

— Мы выражаем протест по поводу действий ваших чиновник Сидоров и Николаев, которые вынудили нас драться в бане и купить ее…

— Простите, но в администрации города не служат чиновники с такими фамилиями, — возразил Дронов.

— Значит, это был секретные агенты или мафия! Кто приходил в наш баня?

— Пол Гром недовольно бросил на стол документы, которые он подписал накануне вечером.

— К вам приходил мой приятель, друг детства Сидоров, — изучая содержание бумаг, сообщил Дронов, — артист самодеятельного театра, которого я попросил развлекать вас весь вечер. Вы должны его понять: все артисты любят иногда развлечься.

— А кто такой Николаев?

— Очевидно, это друг Сидорова. Судя по этим документам, Николаев — служащий мелкой частной фирмы, которая специализируется на торговле недвижимостью. Документы оформлены верно. Но никто не вынуждал вас их подписывать. Вот же ваша расписка: «Я, Пол Гром, находясь в здравом уме и трезвой памяти…» Вы добровольно купили стены. Если хотите стены, можете забрать.