– Будешь уходить, разбуди. А то еще кого-нибудь удар хватит.

Эдвард пробурчал в ответ нечто неопределенное; я перевернулся на другой бок, закрыл глаза, и в голове сразу завертелись невеселые раздумья.

Леопольд и Луиза… кому пришло в голову свести вместе Тьму и Скверну?

Неужели еретики действительно заинтересованы в появлении на свет Осквернителя? Точнее – в рождении ребенка, который в будущем Осквернителем может стать? Но, если моя догадка верна, то с какой тогда целью похитили Берту?

И главное: насколько глубоко проникла зараза в орден Изгоняющих?

А ведь еще человек принца Августина загадок подбросил! Шутка ли – официальное помилование от монарха Норвейма! Не думаю, что тамошний Святой сыск про меня забыл, да и братья-экзекуторы одного излишне прыткого агента тайной службы с превеликим удовольствием на медленном огне поджарили бы. И вот – помилование.

Что же за услугу потребуют взамен? Какая работа ждет меня во дворце в самый разгар празднования юбилея его величества?

Сплошные вопросы. А ответов – ни одного.

Я перевернулся на другой бок, пытаясь устроиться поудобней, и как-то совершенно незаметно для себя провалился в чернильный мрак сна.

Оно и к лучшему.

Лучник растолкал уже на рассвете.

Я уселся на лежанке, какое-то время пытался прийти в себя, потом потряс головой, соскочил на пол и нетвердой походкой зашагал на выход.

– Отчет! – остановившись в дверях, напомнил Роху.

– К вечеру будет, – пообещал тот. – Отосплюсь и засяду за справочники.

– Не тяни.

На улице оказалось свежо. С моря дул легкий ветерок, и в одной рубахе сразу сделалось не по-летнему зябко. После изматывающего зноя как бальзам на душу. Но жара еще впереди – сегодня вновь на небе ни облачка.

Только отошел от лечебницы Святой Августины, и сразу со двора вынырнул человек, прятавший руки в карманах просторной куртки.

– Ну? – обернулся я к нему.

– Все спокойно, – ответил Ловкач и многозначительно добавил: – Относительно.

– Стража не беспокоила?

– Устроили пару облав без фанатизма и перегибов. Нас предупредили заранее, убытки минимальные.

– В ресторации шерстили?

– Нет, сыскари в доме напротив трутся, тебя караулят.

– Стража или надзорная коллегия?

– Стража.

– В «Гнутом вертеле» что? – спросил я, ни на что особо не рассчитывая.

– Тишина, – ожидаемо разочаровал меня Якоб Ланц. – Дега бесится, все тебя разыскивает.

– С целью?

– Корабль в порт пришел, и что-то там с грузом не клеится.

– Бесов праздник! – выругался я и задумался, не стоит ли прямо сейчас отправиться в порт, но в итоге решил не торопить события. – Передай Клаасу, встречусь с ним в «Сломанной марке». И Хмурого предупреди, пусть подойдет с парой парней. – Посмотрел на часы и решил: – Буду там в девять.

– Что-то еще?

– Нет, беги. – Я хлопнул его по плечу и зашагал по улице.

Покрутился по округе, проверяя, нет ли хвоста, потом поймал раннего извозчика и велел ехать на дворцовую площадь. Там надолго задерживаться не стал и сразу спустился в «Хромого циркача», который, несмотря на столь ранний час, был уже открыт.

Или же был открыт еще? Впрочем, неважно.

Главное, что он работал вчера, когда я заявился туда с ворованным трактатом и попросил заглянувшего вскоре на огонек вербовщика разузнать, у кого из братьев на руках сейчас должно находиться это сочинение Жака Фебе. Тот, разумеется, не преминул высказать все, что он обо мне думает, но в просьбе отказывать не стал.

И то хлеб.

Морщась от боли в потянутых вчера мышцах, я с парой кружек пива уселся за свободный стол, коих, несмотря на ранний час, оказалось не так уж и много, и огляделся по сторонам.

Публика, надо сказать, подобралась тут весьма и весьма приличная: писари и невысокого ранга чиновники на выпивку не налегали и степенно завтракали перед выходом на службу. С кухни тянуло аппетитным запахом стряпни, меня замутило от голода, но больше я ничего заказывать не стал, выставил одну кружку перед собой, вторую напротив и откинулся на спинку деревянной лавки.

Не пузо набивать сюда пришел, совсем не за этим.

Убедившись, что никому нет до меня никакого дела, я достал втихаря переданный буфетчиком конверт, вынул из него сложенный вдвое лист, пробежался взглядом по ровным строчкам донесения и озадаченно сдвинул на затылок кепку.