Десять против одного - написано супругой первого Хокаге!

Ровные строки покрывали едва четверть листа, всё остальное место занимала карта. Я успел несколько раз перечесть недлинное наставление, пока Сёши вникал в непривычное начертание знаков. Малыш то и дело дёргал меня за рукав, встречая незнакомые слова, но всё-таки справился со сложным текстом.

Из письма получалось, что хранилось упомянутое наследие не где-нибудь, а в Узушиогакуре (согласно договору) и прикоснуться к древней святыне мог лишь кровный наследник одного из двух кланов (Узумаки или Сенджу, соответственно).

Обязанности охраны сокровища лежали на главе семьи Узумаки, к нему и следовало обратиться за помощью. Небрежно вычерченная карта прикладывалась, что называется, на всякий случай. Проход к знаниям начинался в молитвенном павильоне какого-то большого храма, и уходил глубоко под землю. Некоторые пометки были мне непонятны, подписи тоже не радовали. Судя по ним, доступ к потаённому стерегла недремлющая стража и запирали Ключи, один из которых передавался в пользование новой джинчурики Кьюби. Надеюсь, это тот самый диск, потому что ничего другого в шкатулке не было.

Меры безопасности представлялись довольно смутно - схема прохода имела самый общий вид, но я полагал, что Узумаки хорошенько постарались, укрывая святыню памяти двух кланов. А если вспомнить легендарную упёртость клана Водоворота, то очень сомнительно, чтобы глава семьи мог малодушно выдать секрет врагам или случайным людям.

Интересно, приобщалась Кушина к знаниям предков или нет?

Стоит прикинуть. Третья война началась, когда мне было четыре - совсем как Сёши. Через год пал Водоворот. Юной джинчурики тогда исполнилось, то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Не думаю, чтобы драгоценный сосуд биджу охотно отпускали погулять в другую страну. Не в такое время. А вот после окончания войны, когда Минато получил титул каге, она могла наведаться...

– А кто это написал?
– мелкий придирчиво разглядывал подписи к карте.

– Узумаки Мито. Жена Шодай Хокаге.

– Это для Наруто теперь?

Хороший вопрос.

Семьи Узумаки больше нет. Большинство живших в Конохе погибли во время Третьей войны. Кто-то рванул на помощь обречённой деревне, кто-то сгинул позже, не осталось даже стариков. Сын Кушины - единственный достоверно известный потомок.

Похожая история и с кланом Сенджу. В Конохе найдется немало их дальних родственников (даже во мне течёт восьмая часть их крови, спасибо прабабке), но настоящей Тысячерукой может называться лишь одна женщина. Легендарный целитель - Сенджу Тсунаде

Впрочем, теперь имеется ещё один кровный наследник.

– Ма-а...

– Чего-чего?

– Видишь ли, Сёши...

Мелкий настороженно свёл брови. Да, согласен, начало не очень удачное - так ведь и тема малоприятная. Я собирался отложить этот разговор на более позднее время, но, кажется, судьба распорядилась по-своему.

– Есть одна вещь, которую ты о себе не знаешь.

– Я разговариваю во сне?
– сын неуверенно ухмыльнулся.

Пару раз бывало, но сейчас речь не о том.

– Скажи, у вас случалось, чтобы людей размножали искусственно?

– Ага.

Похоже, в этой мысли Сёши не нашёл ничего необычного.

– А чтобы делали копии одного и того же человека?

– А-а... нет. Это запрещено. Плохо изучено. Плохо получается... Многие боятся, что такой человек родится слабый или больной. Да и служители богов не одобряют. Хотя... может, кто-то всё равно делает. Тайком. Не знаю...

Да уж. Люди похожи в любой стране. Если нельзя, но хочется - сделай потихоньку. Как бы так объяснить, чтобы он понял?

Сёши сообразил прежде, чем я собрался с мыслями.

– Меня сделали из другого человека? Я чья-то копия? Это плохо?
– он явственно съёжился, но голос не дрогнул.

Хорошо держится. Какой-нибудь селянин или горожанин, оказавшийся на его месте, был бы сейчас в ужасе. Я пересел ближе и осторожно прижал сына к себе.

– Всё хорошо, - погладил растрёпанную макушку, - тебе не о чем переживать.

Сёши прерывисто вздохнул.

– Тогда почему?

– Потому что, тот человек... из которого...

– Настоящий?

Неудачное слово, ну да ладно.

– Это Нидаймё Сенджу Тобирама. Помнишь, Камизуки-сенсей тебе о нём рассказывал?

Малыш молчал так долго, что я забеспокоился.

– М-мм... Какаши-сан, а это Узушиогакуре далеко?

Сёши на стезе авантюриста

Не сразу и не без труда переварив мысль о собственной тобирамности (с другой стороны, могло быть и хуже), я развернул кампанию за обязательное и скорейшее путешествие в Водоворот. В ход пошли самые разные средства: убеждение, уговоры, споры, лесть и, под конец, даже откровенное нытьё.