Шрифт:
Первым делом состоялась раздача подарков, купленных в Дрездене и Мюнхене на немалое офицерское жалованье. Тут Ганс проявил находчивость и гибкость, на ходу переиграв свои предварительные планы. В результате подарочный комплект отсутствующей Эльзы достался Кристине, к неописуемой радости последней. Дальше были обязательные визиты к родственникам (дядя Отто: «…вижу, герой, хвалю! Жаль, отец не видит», бабушка Магда: «…и когда закончится эта война?! Столько лет не видела любимого внука!») и совсем не обязательный, но приятный визит в гости к Кристине. После этого долг вежливости можно было считать исполненным и с чистой совестью предаться заслуженному отдыху, занявшись собой… и Кристиной.
Не тут-то было! В гости к матери Ганса одна за другой под всевозможными предлогами зачастили соседки, подружки и просто знакомые, причем все как на подбор с дочерями в возрасте от 18 до 25 лет. Кое-какие девицы понапористей пробирались в дом с неженатым лоботрясом даже без родительского прикрытия – на свой страх и риск. Однако всех соискательниц ждал жестокий облом: рядом с объектом их интереса по-хозяйски восседала Кристина, которая при виде очередной визитерки с непринужденным видом прислонялась к Гансу поплотнее, делала счастливое лицо и ненавязчиво демонстрировала новые сережки. После этого большинство девиц увядало прямо на глазах и поспешно покидало дом, зачастую даже не дождавшись ответа на просьбу, с которой они являлись. Особо упорных, решивших сражаться до конца, вежливо выпроваживала сама фрау Марта, вздыхая и бросая украдкой взгляды на сына и вьющуюся возле него Кристину.
Ганс в эти женские разборки не встревал, резонно решив, что от добра добра не ищут. Вместо этого он занимался другими важными делами: чесал за ухом полосатого пушистого кота, полюбившего дрыхнуть у него под боком, катался по окрестностям на лыжах и отъедался на домашних харчах (благодаря внезапно начавшемуся роману получалось практически ежедневно на законных основаниях обедать дважды – у себя и в гостях у Хаусвальдов). Ну, еще немного работал по хозяйству – дому нужны мужские руки, а они нынче в дефиците. Но это так – мелочи.
Главным и наиболее приятным «занятием» была, конечно, Кристина. Девушка охотно проводила с ним время, сопровождая как тень с утра до ночи. Смеялась, обнималась, целовалась, но… дальше дело пока не двигалось. Строгое католическое воспитание делало свое черное дело. Нойнер, который, пошлявшись по миру, привык смотреть на жизнь проще, начинал понемногу беспокоиться – дни отпуска стремительно пролетали один за другим, а подвижек не наблюдалось. Thema Eins [23] ставилась все более остро, и Ганс решил сыграть ва-банк. В середине марта он сделал ход конем: изъявил желание покататься на горных лыжах в Гармише. Вроде бы и рядом совсем, но все же уже не под прямым родительским надзором.
23
«Тема один» – секс (нем.).
Коварный план сработал – Кристина согласилась составить ему компанию. Католическая мораль наконец-то дала трещину! Дальнейшее было делом техники, которая Ганса обычно не подводила. Не подвела и на этот раз. Так что последние две недели отпуска стали самыми приятными в его жизни, превратившись в своеобразный медовый месяц. Ну, пусть полмесяца.
Однако все когда-нибудь заканчивается, и плохое и хорошее. Подошел к концу и нежданный отпуск Нойнера. Март уступал место апрелю, уже повсюду ощущалось дыхание весны, природа ликовала, просыпаясь от зимней спячки, – чем не время, чтобы шагнуть в новую, счастливую жизнь? А Ганс уезжал на войну.
Кристина шмыгала носом, временами смахивая из уголков глаз слезинки, – сказка окончилась, прекрасный принц убывал в никуда, внезапно поманившее счастье оказалось миражом. А вот Гансу было хорошо. Немного грустно, конечно, но в целом оберштурмфюрер чувствовал себя замечательно. Он привык к такой жизни, свыкся с войной, с жизнью вдали от дома. Да и про сам дом уже практически позабыл. Даже смерть стала обыденностью, еще одной стороной кочевой жизни солдата. Визит домой был всего лишь коротким отдыхом, передышкой в военных буднях. Отпуск прошел отлично, так о чем же жалеть? Но Кристину все-таки было жалко. Чем-то эта девчонка, прыгнувшая ему на шею при первой встрече, все же смогла его зацепить…
Чтобы хоть как-то отвлечь хмурую спутницу, молча провожавшую его до вокзальчика, на котором он высадился почти месяц назад, и при этом не наворотить лишнего, Ганс решил прибегнуть к наиболее нейтральному из способов утешения – приятным воспоминаниям.
– Послушай, Кристи, помнишь первый день, когда я приехал? – Кристина улыбнулась, впервые за утро.
– Конечно, помню! Я тогда так обрадовалась.
– Да уж, чуть с ног меня не сбила. – Ганс тоже усмехнулся, но вдруг посерьезнел. – Я все хотел тебя спросить: почему? – сказав это, Ганс едва не прикусил себе язык: за каким, спрашивается, было задавать девчонке такой дурацкий вопрос? Ведь не хотел же! Теперь обидится еще…
Не обиделась. Вернее, обиделась, но не за то.
– Дурак! Ты же мне со школы еще нравился! Только ты меня в упор не замечал. А потом вообще исчез – я думала навсегда! А тут явился. И теперь опять уезжаешь. – Выпалив эту тираду, Кристина внезапно разревелась и, вцепившись руками в рукав Гансовой парки, уткнулась лицом ему в плечо.
И что тут было делать? Погладить по головке и наговорить кучу стандартных глупостей?
Нет. Только не в этот раз! Ганс аккуратно притянул к себе девушку свободной рукой.