Когда Бориса Сергеевича Стечкина чествовали в связи с 70-летием, от А.Н.Туполева, А.А.Архангельского и других его друзей было прочитано стихотворное приветствие:

Простой, сердечный, не речистый,

Вы нас пленили навсегда

Своей натурою ершистой.

Своей душой, кристально чистой,

Величьем Вашего труда.

А его главный труд — основополагающие теории, которые будут еще многие десятилетия определять прогресс техники.

(3-45-13), (7-21-13)

«Сегодня произошли два знаменательных и крупных события: одно очень радостное, другое очень печальное.

Сначала о радостном.

Скончался величайший тиран и кровопийца всех времен и всех народов — Сталин.

Теперь о печальном.

Умер великий русский композитор Сергей Прокофьев».

(3-47-11)

Пионер Олег Павлов 1921-1930

(3-59а-6)

На миниатюрной колонне маленькая урна, а по бокам этого незатейливого надгробия как два стража стояли высоченные, в один рост, стройные березы.

Картина была величавая.

Такой ее, к великому сожалению, уже не увидишь. Пронесшийся над Москвой ураган сломал одну березу.

Это было описание могилы, где покоится Андрей Белый(1880-1934), писатель, поэт, теоретик символизма, философ.

Дата «рождения» Андрея Белого — 1901. До этого он — Борис Бугаев (сын Н.В.Бугаева, математика, профессора Московского университета).

«Родил» Андрея Белого Михаил Сергеевич Соловьев, сын того самого знаменитого С.М.Соловьева, автора «Истории России с древнейших времен».

Происходило это так. Борис Бугаев, студент-математик, сочинил поэму в прозе под названием «Симфония». Помочь издать ее взялся Михаил Сергеевич, отец Сережи, друга Бориса.

Нужно было придумать псевдоним для автора, так как появление декадентской книжки под фамилией Бугаев могло неприятно отозваться на репутации его отца, известного в Москве человека, да и студентам не рекомендовалось выступать в печати.

Услыхав желание Бориса назваться «Буревой», Соловьев, рассмеявшись, сказал:

— Когда потом псевдоним откроется, то будут каламбурить: «Буревой — Бори вой!». И подумав, нарек «родившегося»: Андрей Белый.

Андрей Белый написал одних только романов, повестей, симфоний, сборников стихов — 46 книг, и еще 300 очерков, статей, рассказов.

Огромное творческое наследие обессмертило его имя.

Поэтесса Марина Цветаева рассказывала, что в заутренней молитве ее трехлетней дочери Али всегда упоминался и Андрей Белый.

Девочка молилась:

— Спаси, Господи, и помилуй папу, маму, няню, Асю, Наташу, Машу и Андрея Белого...

«Почему молилась о нем сама трехлетняя Аля? — спрашивает Цветаева, — и отвечает:

Белый у нас в доме не бывал. Но книгу его «Серебряный голубь» часто называли. Серебряный голубь Андрея Белого. Какой-то Андрей, у которого есть серебряный голубь, а этот Андрей еще и белый. У кого же может быть серебряный голубь, как не у ангела, и кто же еще, кроме ангела, может называться — Белый? Все Ивановичи, Александровичи, Петровичи, а этот просто — Белый. Белый ангел с серебряным голубем на руках. За него и молилась трехлетняя девочка, помещая его, как самое любимое — или самое важное — на самый последок молитвы».

А «Белый ангел» почти тогда же в отчаянии писал:

Роковая страна, ледяная,

Проклятая железной судьбой —

Мать Россия, о родина злая.

Кто же так подшутил над тобой?

(3-60-36)

Эдварду Радзинскому, тому самому, который потом станет писателем и обретет широкую популярность, особенно своими телевизионными передачами, в бытность студентом очень повезло.

Именно рассказом об этом и начинает он книгу «Николай II: жизнь и смерть»:

«В шестидесятых годах уже нашего века в Москве жила странная старуха: морщинистое лицо покрывал чудовищный слой театрального грима, согнутая фигура качалась на высоких каблуках... По Театральной энциклопедии ей шел тогда девятый десяток.

Это была Вера Леонидовна Ю. — театральная звезда начала века. После ее спектаклей поклонники-студенты впрягались вместо лошадей в экипаж и везли ее домой. Когда- то... Но теперь бывшая роковая красавица доживала в коммунальной квартире на нищенскую пенсию. И сдавала одну из своих комнат мне, жалкому студенту Историко-архивного института.